Религия и политика террора - Гарун Курбанов

«Готовит человека к загробной жизни» -17,4 %.

Опрос выявляет рационализацию веры, признание значимости веры в обслуживании и решении земных вопросов. Около 27 % опрошенных считают, что религия должна определять семейно-бытовые отношения дагестанцев. Речь идет о признании религиозных регуляторов в повседневной жизни дагестанцев. В силу этого становится возможным запрет в некоторых населенных пунктах Дагестана праздничного и свадебного веселья, концертных выступлений и теле-радиовещания. Налицо факт того, что значительная часть общества видит в религии «безоблачную» идеологическую опору для адаптации к новым экономическим, социально-психологическим и политическим реальностям.

Религия и политика

Один из основополагающих вопросов, определяющих место и роль религиозных организаций в обществе, — это вопрос о соотношении религии и политики в их деятельности. Немало людей, мыслящих категориями религии, стремится найти посредством ее теорий средства разрешения проблем, встающих перед обществом. Об этом свидетельствуют ответы на вопрос: «Должны ли религиозные организации участвовать в политической жизни республики?» Почти 41 % опрошенных посчитали, что должны.

Небезынтересны в этом смысле и ответы на вопрос: «В каком государстве Вы хотели бы жить, в светском или в религиозном?». Лишь 50 % опрошенных заявили о том, что хотели бы жить в светском государстве, а 26 % пожелали жить в теократическом (религиозном) государстве, и 24,1 % затруднились ответить. При этнодифференциации ответов на этот вопрос обнаружилось, что из всех опрошенных 45,6 % аварцев, 16 % даргинцев, от 10 до 14 % кумыков, лакцев и лезгин хотели бы жить в теократическом государстве. Наибольшая настороженность в отношении теократии зафиксирована у русских — 1,9 % и татов 1 %. Последнее в немалой степени объясняется однобокостью вероисповедной политики в республике. Возможно, поэтому на вопрос: «Как Вы оцениваете закон РД «О свободе совести, вероисповедании и религиозных организациях?» 24,6 % опрошенных ответили, что закон не работает.

Примером тому открытое недовольство «иноверными», «атеистами», которое присутствует в публичных высказываниях руководителей различных исламских и государственных организаций.

В целом же анализ позволяет говорить об усилении клерикальных тенденций в обществе, втягивании религиозных деятелей в политический процесс и, самое главное, о возрастании надежды у некоторых народов на то, что религия и церковь способны сыграть значительную роль в преодолении кризиса, поразившего общество. В условиях Дагестана это весьма тревожный симптом, свидетельствующий о готовности большинства дагестанцев опереться на исламские политические идеи и мусульманские модели государственного устройства. Эти тенденции прослеживаются и в ответах дагестанцев на вопрос: «Должны ли религиозные организации действовать согласно республиканским законам?». Положительно ответили лишь 68,4 %, а 17 % опрошенных посчитали, что религия не должна действовать согласно российским и республиканским законам, и 14,7 % затруднились ответить.

Социологический опрос выявляет размытость в общественном сознании конституционных принципов, светского государства. На вопрос: «Поддерживаете ли Вы принцип отделения религии от государства?» лишь 36,3 % ответили «Да», а 46,5 % посчитали, что религия и религиозные организации не должны быть отделены от государства. Более того, около 17 % опрошенных дагестанцев допускают возможность насильственного навязывания религиозной веры. Эти ответы наводят на серьезные размышления. И связано это с тем, что подобные настроения используются для оправдания, с одной стороны, стремления религиозных организаций к реализации «симфонии» с государством, а с другой — попытки некоторых государственных деятелей или какой-нибудь идеологизированной группировки занять в этой «симфонии» ведущее место и вовлечь религию в различные политические проекты. Эти установки в реальности воплощаются в закулисном сближении представителей государственной и религиозной бюрократии на основе сведения своей деятельности к имитации — создании видимости служения народу.

В целом же, речь идет о том, что в республике существуют настроения, прямо способствующие политизации религии. Подобная ориентация нередко находит выход в поддержке харизматических лидеров, использующих религиозную риторику. Достаточно вспомнить объявление ваххабитами в Кадарской зоне шариатского правления со своими вооруженными формированиями, эмиром и судами. Исламскими лозунгами прикрывалось и создание так называемого «Конгресса народов Чечни и Дагестана», и захват в мае 1998 года здания Правительства в Махачкале, и нападение чеченских бандформирований в 1999 году на Дагестан.

Социологический опрос выявил и устойчивую тенденцию, которая пытается свести конституционное право граждан на свободу совести исключительно к свободе вероисповедания и свободе религий.

Часть дагестанского общества усматривает в религиозной свободе никем и ничем не контролируемую деятельность. По большому счету, речь идет об отсутствии публичности и открытости в деятельности религиозных организаций, они очень напоминают тарикатские братства со своими тайными знаниями и узким кругом посвященных.

На наш взгляд, отношение к религии как к фактору влияния на реальную жизнь, связано с отсутствием иных, демократических, реально действующих политических сил, движений, партий, которые бы могли ставить и решать политико-экономические проблемы переходного периода.

Межконфессиональные отношения

Конфессиональный спектр Дагестана представлен в основном исламом, христианством и иудаизмом. По данным Минюста РД, к 15.05.2000 г. государственную регистрацию прошли 234 исламских, 6 христианских и 4 иудейских религиозных организаций (на 25.11.2001 г. зарегистрировано 514 религиозных организаций: 495 мусульманских, 16 христианских, 4 иудейских). В рамках этих направлений действуют различные модели религиозных отношений.

В достаточно однообразной религиозно-конфессиональной структуре современного Дагестана можно, пожалуй, выделить три специфических круга отношений. Первый, наиболее массовый, образуют последователи ислама, православия и иудаизма. Другой составляют приверженцы различных направлений ислама: суннитов, шиитов, последователей тариката и ваххабитов. Наконец, в третий, самый обширный входят, с одной стороны, представители так называемых традиционных для Дагестана конфессий, а с другой — новых, в основном протестантских религиозных движений. Правда, при всей специфичности религиозно-конфессиональных отношений в каждой из указанных групп основной вектор выстраивается между тем или иным вероисповеданием и исламом. Это определяется тем, что последний является самой массовой религиозной системой в Дагестане.

Сами эти отношения в настоящее время на уровне институциональных структур развиты по-прежнему слабо, носят эпизодический характер. В основном они сводятся к обмену мнениями по представляющим общий интерес вопросам законодательства. Причем, подобные встречи бывают нередко инициированы республиканскими властями. В каждой обозначенной нами группе отношения складываются по-своему. Если в первой группе они носят достаточно корректный характер, то в двух остальных они напряжены и взрывоопасны. В большей степени они связаны с вопросами прозелитизма. Неоднородная конфессиональная структура побуждает религиозные организации к острому соперничеству, к конкурентной борьбе за паству.

Симптомы этого явления отчетливо прослеживаются в средствах массовой информации. Об этом говорит и публичное, нарочито демонстративное религиозное и конфессиональное предпочтение со стороны некоторых государственных работников и средств массовой информации. Примером тому служат публикации в газетах «Ассалам», «Нур-ул-ислам», «Дербентские новости». Речь идет об открытом противодействии мусульманских и православных организаций протестанстским. Неоднозначное понимание принципа равенства религий в Дагестане подтверждают результаты наших опросов. На вопрос «Согласны ли Вы с мнением, что все религии имеют равное право проповедовать свои взгляды на территории Республики Дагестан?» только 53 % опрошенных ответили положительно, 27,7 % не согласились с принципом равенства религий, и 18,3 % затруднились ответить на этот вопрос. Зт-нодифференциация данного вопроса показывает, что около 30 % лакцев и лезгин, 27 % аварцев, 20 % даргинцев и 16 % кумыков не признают равного права всех религий проповедовать свои взгляды на территории РД.

Налицо деление религий на «первенствующие», «терпимые» и «гонимые». На этой почве возрождаются трения, казалось бы, навсегда ушедшие в прошлое. Отсюда и обращения представителей традиционных конфессий к руководству республики, правоохранительным органам, с настойчивой просьбой ограничить, даже запретить миссионерство протестантов в республике.