Спасение Души. Возвращение - Георгий Бадашвили

Грамматон – это не имя. Это титул. Грамматонами называют Падших очень высокого ранга, обладающих почти безграничным мистическим потенциалом и запасом эссенции. В отличие от остальных высших Падших, которые заседают в своих неприступных замках, грамматоны предпочитают не задерживаться на одном и том же месте дольше нужного. Они – вечно что-то ищущие скитальцы. Грамматоны не подчиняются никому, кроме Сатаниэля. В своих странствиях они полагаются на использование чар и магии, нежели на грубую силу. Колдовство этих вольных мистиков позволяет им с легкостью пробивать барьер между Адом и Землей, и из-за непредсказуемости их появлений, райскому воинству сложно им противодействовать.

Между Землёй, Раем и Адом в нескончаемом тумане простирается измерение неопределённости – Тартарус. Демоны – это не ангелы. Они никогда ими не были. Они всего лишь творения своих владык – Падших, которые породили их в самых глубоких и тёмных уголках Преисподней. Именно Падшие и являются бывшими ангелами. Я не знаю, на какую дорогу должен встать ангел, чтобы пасть и быть изгнанным своими же сородичами, но я знаю, что после того как ангел сходит с предназначенного для него пути, он неминуемо попадает в Тартарус.

Из Тартаруса невозможно выйти. Это своего рода испытание для попавших туда. Те, кто не проходят его, становятся Падшими. Те же, кто выдерживают невзгоды пути, получают право снова занять свои места в армиях Рая. Считается, что это измерение было создано сразу же после падения первых братьев и служило для того чтобы дать ангелу шанс снова вступить на праведный путь. Могу только предположить, что даже великому Самаэлю пришлось его когда-то пройти…

Многие полагают, что наряду с миллиардами блуждающих душ, навсегда сбившихся с пути, в Тартарусе заседают Доминионы. Эти существа следят за балансом вселенной. Одним из таковых был Разиэль, Архивариус. Мало кто не знает его истории. Она передавалась от поколения к поколению Связующих тысячи лет, пока правда полностью не обросла выдумками и легендами.

Многие спускались в туман Тартаруса, чтобы найти Архивариуса и выведать его секреты, но возвращались ни с чем. Единственным исключением был Сандальфон, который стал одержим мыслью о запретных знаниях. После долгих блужданий, он наконец разыскал Разиэля.

Никто не знает, что выведал серафим у Архивариуса, но цену за эти знания он заплатил огромную. Для ангела Метатрона, который был послан покарать Сандальфона за дерзость, это было двойным испытанием: во-первых, он не соблазнился сам познать тайны Разиэля, а во-вторых, он поставил служение Раю выше своей любви к брату.

Неизвестно, почему Сандальфон прорвал барьер именно тогда и именно в торговом центре. Скорее всего, он что-то искал – возможно, очередную реликвию или артефакт, к которым у него было неописуемое тяготение и интерес. Я был спасён Диссидией как раз в тот момент, когда один из бешеных псов тетраграмматона был готов разорвать меня на части. Райанам повезло не так сильно.

Я помню наш разговор, как будто это было вчера. Я помню Алекса в тот вечер, когда он рассказывал мне про свою первую встречу с Падшим: «Лица его я не видел. Оно было скрыто под капюшоном его одежды, из-под которой торчало одно чёрное крыло. У его ног крутилась и скулила стая церберов. Они учуяли меня и Саманту, но в тот момент, когда стая бросилась к нам, нас ослепила вспышка яркого света. Я зажмурился; единственное, что я мог сделать, это крепче сжать руку Саманты. О происходящем вокруг я мог судить только по доносившимся до меня звукам. Был слышен грохот и звон металла. Затем было что-то похожее на шипение электричества. Когда всё затихло, я собрался с мужеством и открыл глаза… Поначалу я не смог ничего разглядеть. Но потом сквозь пыль и дым прорезался яркий свет. Первым, что я увидел, был огонь. От супермаркета не осталось и следа. Передо мной гордо стояли серафимы Михаила – Метатрон, Георг и Алексий, пристально глядевшие на меня. Метатрон взмахнул крыльями и, не задержавшись ни на секунду, улетел прочь. На лице у него были написаны отвращение и позор, – Алекс вытер слёзы и прокричал: – Это не Саманта должна была погибнуть в тот день, Ли! Я ненавижу их всех! Я ненавижу ангелов! Я ненавижу демонов! Я всех их ненавижу! Где был Создатель, когда его жалкие ангелы махали крыльями и мечами?! Где Он был, когда цербер разорвал мою малышку Саманту на части?! Где он был, когда до меня дошло, что всё это время я держал её оторванную руку?!»

Инцидент как всегда замяли, списав произошедшее на теракт и быстро подыскав свидетелей с козлами отпущения. Когда я познакомился с Алексом, он целые дни проводил в сети на разных интернет-форумах. Его больше не интересовало ничего, кроме правды, которая скрывается от большинства населения Земли. Ночами напролет он изучал разные теории заговоров и перечитывал сотни книг про религию и оккультизм в надежде связать всё это в одну упорядоченную схему. Он забросил учёбу, так как больше не видел в ней надобности. Работал где попало, но нигде не задерживался надолго.

Я был готов просидеть в автобусе хоть целый день, вспоминая все что я знал об Алексе, но водитель прервал мои мысли: «Эй там, в конце! Конечная остановка! Вы будете выходить или просто катаетесь?»

И вот я стою перед дверями квартиры Алекса. Это был многоэтажный корпус, и Алекс жил на самом последнем этаже. Я собирался постучаться, но вдруг вспомнил, что не видел его целых три года. Вдруг он больше здесь не живет? Как бы там ни было, я постучался. Никто не открыл. Я постучался ещё раз и снова безуспешно. Тогда я вспомнил, что Алекс был ленив до такой степени, что даже не открывал дверь для гостей. Для таких случаев у него был приспособлен ключ, спрятанный под половиком. По логике Алекса, друзьям и близким было ни к чему оповещать о себе стуком в дверь, а всем остальным входить в его дом совершенно необязательно. Для незваных гостей у него был припасен отцовский револьвер, с которым он никогда не расставался. Если же Алекс куда-то выходил, что случалось очень редко, то ключ он уносил с собой. Да и к тому же он придерживался девиза «чему быть, тому не миновать».

Я приподнял половик и обнаружил под ним все тот же немного заржавленный ключ. Дверь открылась так же, как и три года назад – медленно и со скрипом. «Некоторые люди никогда не меняются», подумал я. Дома у него было темно, впрочем, как и всегда. «Лекс? Ты здесь, дружище? – ответа не было слышно. – Алекс Райан! Ты дома?»

В самой отдалённой комнате я увидел свет от включённого монитора. Алекс сидел, положив ноги на стул. На нём были наушники: он слушал музыку. Я тихо подошел к нему и снял их с его головы.