Новые приключения Пышки на сайте знакомств. Отвязные домохозяйки - Оксана Новак

Еще одной необходимой фишкой возросшего статуса Натаха считала норковую шубу, которая являлась практически униформой всех сотрудниц ее торговой фирмы. Подруга отправилась на поиски и вскоре в одном из пафосных бутиков на Невском проспекте нашла совершенно эксклюзивную шубу наимоднейшего фасона. Вышколенные продавцы, учуяв раненую жертву, подобно дальневосточным шаманам бегали вокруг потерявшей голову Натахи и трясли шубами разнообразной выделки и расцветки.

– Вы только посмотрите на эту красоту! – наперебой зомбировали они растерявшуюся покупательницу. – Норвежская норка! Видите, как играет мех, какое чудесное качества ворса и глубокий шоколадный оттенок! Компьютерная прострочка, обработка шкур по самой современной технологии! Да такой шубе цены нет! В такой же модели недавно приезжала на Неделю высокой моды в Москве сама Катрин Денев! – на все лады причитали молоденькие продавщицы, водя хороводы вокруг.

Ну, если уж Катрин Денев не устояла, то Наташка и вовсе не смогла. Придя домой, она торжественно объявила, что нашла наилучшее применение излишкам семейного бюджета. Услышав про шубу стоимостью в семь с половиной тысяч долларов, муж схватился за голову и впал в тоску. Он мужественно держал оборону целую неделю, защищая кредитную карточку от Натахи, но она не хотела слышать никаких доводов – ни о грозящем семье голоде, ни о глобальном потеплении, ни о ночных грабителях, что любят раздевать в подворотнях дамочек в дорогих шубах.

Наташка со своей стороны применила все доступные ей способы ведения боя – от истерик и уговоров до отказа готовить обед и выполнять супружеский долг. Хрупкий семейный мир менеджеров среднего звена погрузился во мрак и рисковал расколоться под тяжестью норковой шубы – цвет «горький шоколад», размер сорок восемь, второй рост.

Через неделю муж выбросил белый флаг и с криком: «Да пропади все пропадом!» – запустил в Наташку кредиткой. Шуба была куплена и со всеми причитающимися почестями доставлена домой на такси. Месяц Наташка была счастлива, демонстрируя покупку сослуживцам, подругам, продавщицам продовольственного магазина и всем встречным на улице женщинам. Она гордо несла на себе свой социальный статус, а муж уныло нес под ручку ее. Оставить без присмотра годовые денежные накопления он не мог, поэтому ежедневно встречал жену с работы, ловя понимающе-сочувствующие взгляды встречных самцов.

Через месяц случилось нечто, превратившее сладкий запах успеха в кислый уксус. В один не самый прекрасный день муж поволок Натаху на «Апрашку», где собирался недорого прикупить новые коврики в машину. Проходя мимо пестрых рядов китайских дубленок и вьетнамских курток, они вдруг остановились как вкопанные, уставив взгляд на точную копию Наташкиной шубы, призывно покачивающуюся на железной вешалке.

– Это же твоя шуба!.. – удивленно сказал муж.

– Ну, ты скажешь! – возмутилась Наташка подобному подозрению. – Это ее жалкая копия! – и попыталась прибавить шаг.

Но настырный супруг уже принял боевую стойку: он подскочил к шубе и стал внимательно ее изучать.

– Если ты покажешь мне хотя бы два отличия, – грозно прошипел он, – то, может быть, я сохраню тебе жизнь!

Из завалов одежды вынырнула юркая узкоглазая продавщица и стала радостно лепетать:

– Бери субу, хоросая суба, турецкая! Недорого отдам, три тысячи долларов всего!..

Наташка схватила мужа за рукав и потянула к выходу.

– Скидку дам! – неслось им вслед. – Две восемьсот хоцис?..

Но я понимала Наташку: главное – знать, что ты обладаешь уникальной, дорогой вещью, позволить себе которую может не каждый. И не важно, какова ее истинная цена, главное, сколько она стоит для тебя. Поэтому я так же, как и она, мечтала о шубе, чтобы гордо ходить в ней под питерским дождем и ощущать себя женщиной, которая выполнила в жизни, по крайней мере, программу-минимум.

Поскольку на мою долю выпала целая неделя свободного времени, я решила сделать то, что откладывала уже довольно долгое время – посетить старых подруг. Все мы, жители Крайнего Севера, волею судеб оказались в городе на Неве и имели счастливую возможность продолжить общение. Кого-то из них я знала с институтских времен, кого-то со школы, иногда мы созванивались и клятвенно обещали друг другу «встретиться в ближайшее время». Я подумала, что лучшего времени для визитов, чем первая неделя нового года, просто не представить, и села на телефон.

Первый визит я собиралась нанести своей институтской подруге Катерине, с которой мы не виделись года три, с тех самых пор, как Катька родила сына и стала проявлять все признаки «сумасшедшей мамаши». Иногда мы созванивались, и я знала из разговоров, что Катюха работает преподавателем математики в институте, что они с мужем купили в ипотеку двухкомнатную квартиру и что она безумно счастливая жена и мать.

Вы любите ходить в гости к своим замужним подругам? Я – нет! Обычно они приглашают вас словами: «Приходи днем, МОЙ будет на работе!» Вы покупаете в подарок ребенку плюшевую игрушку и шоколадное яйцо и бутылку сухого вина для поддержания разговора (не с ребенком, конечно – с подругой). Потом вы сидите на кухне, где ваша подруга одной рукой готовит семейный ужин, а другой – рисует домик в альбоме своему чаду. Периодически она вспоминает о вас и пытается изобразить искренний интерес к вашей жизни, хотя вы понимаете, что доставить ей наивысшее удовольствие вы можете, только слушая бесконечные рассказы о ее самом одаренном, вундеркиндоподобном, сальвадордалиобразном, моцартопревосходном четырехлетнем карапузе. Вы смотрите на хозяйское дитя, которое засовывает в рот три конфеты сразу и, не затыкаясь ни на минуту, несет всякую чушь, смотрите терпеливо, с самой фальшиво-приторной из набора своих улыбок и с трудом подавляемым желанием дать малому пендаля и выставить его за дверь.

Плюс ко всему вас раздражает необходимость курить на лестнице, запрет на употребление разговорных оборотов речи, даже когда вы говорите о политике, и задание нарисовать рядом с домиком колодец и собачку, пока подружка шинкует салат.

Ближе к вечеру взгляд хозяйки становится тревожным, она постоянно смотрит на часы и повторяет, как мантру: «Сейчас наш папа придет, кушать будем!» Вы видите, что она заметно нервничает, и тоже начинаете поддаваться панике. «Кто там знает ее мужа? – нервно поглядываете вы на дверь. – Может, он реинкарнация Синей Бороды или буйно-помешанный брат-близнец Валуева?»

– Мне в общем-то идти пора… – говорите вы делано-спокойным голосом, предпринимая первую попытку вырваться на свободу.

– Ну что ты! – возмущенно машет руками хозяйка. – Даже и не думай! А как же ужин?

К тому времени, когда хозяин подходит к дому, нервное напряжение на кухне достигает апогея. Подруга уже даже не пытается делать вид, что поддерживает беседу, а вы вдруг ловите себя на том, что, нервно вцепившись в альбомный лист, завершаете изображение фермерского хозяйства на ста гектарах, включающего два дома, колодец, собаку с будкой, три березы у забора и свиноферму на сорок свиней с портретно выписанными лицами.

Звук шагов на лестнице звучит для вас поступью Командора, вы вспоминаете незавидную участь Дона Гуана и вжимаетесь в стену так, что кажется, она принимает ваши очертания. И вот, когда нервы окончательно сдают и вы тоскливо посматриваете во двор из окна четвертого этажа, понимая, что не так уж сильно боитесь высоты, раздается звук открываемой двери, и входит ОН – нечто серо-невнятное в очках, вид – «офисный планктон», подвид – «манагер обыкновенный».

И тут вас охватывает полное недоумение: почему ваша институтская подруга, которая в 1994 году в ресторане одним ударом выбила челюсть наглому морячку, поинтересовавшемуся цветом ее трусиков, которая назвала старым козлом похотливого преподавателя научного атеизма, после чего сдавала экзамен восемь раз; та самая подруга, которая отбила вас, пьяную в сосиску, у четырех постовых милиционеров и на себе отволокла в общагу, – сейчас стоит навытяжку перед этим серым Крысенком и говорит срывающимся голосом, что «мы выпили совсем чуть-чуть за встречу и ужин уже на столе»? А Крысенок в это время недовольно подергивает мордочкой, изображая крайнюю степень недовольства, едва заметно кивает вам головой, обдавая взглядом, полным холодного презрения, и скрывается в комнате, сообщая по дороге, что откушать желает у телевизора.

Потом подруга начинает метаться между кухней и комнатой, таская туда подносы с едой, а Крысенок пищит каждые две минуты недовольным скрипучим голоском: «А где кетчуп?», «А где соль?», «А где пиво?». Вы понимаете, что аппетит у вас отбит, по крайней мере, до завтра, и вежливо отказываетесь от угощения, рассеянно предложенного хозяйкой, замечая, впрочем, облегчение на ее лице. Становится так же очевидным, что мерзкая животинка не успокоится, пока вы не освободите его законную норку от своего присутствия, и когда вы вновь делаете попытку пробраться к выходу, подруга задерживает вас уже без прежнего энтузиазма.