Укрощение дьявола - Колин Голл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его не было два последних дня, но в Сочельник она ждала его возвращения и была к нему подготовлена. Любимым цветом Вельзевула был серый: желая угодить его вкусу Сара купила в магазине Лорд и Тейлор на Пятой авеню вечернее платье с пайетками от Донны Каран. Розовой помадой накрасила губы, нанесла на лицо тональную основу и консилер, сверху которого положила сухую пудру. Чтобы подчеркнуть цвет глаз пальцами нанесла на веки лиловые тени. Волосы она заплела в косу, скрутила и собрала в пучок, закрепив шпильками. Преображение было удачным и Сара, любуясь собой, не отходила от зеркала, вставала перед ним в разные позы. Шикарному виду соответствовал роскошный парфюм Private Collection от Эсти Лаудер. Образно говоря, Сара купалась в божественном аромате этих духов, с наслаждением вдыхая травяные ноты, в которых угадывала или хотела угадать ноты гиацинта, липового цвета, резеды, жимолости и дубового мха. Впервые за долгие годы она была довольна своим видом и это вскружило ей голову. Что и говорить. В ожидании Вельзевула она не могла найти себе места; бродила по комнатам, бросая взгляды на часы, то и дело подходила к столу, сервированному к ужину, долго рассматривала офорт с видом виллы Фоскари в Ла Мира, потом, прислонившись плечом к стеклу, смотрела из окна на улицу. Было тихо и безветренно. Она смотрела на снежинки и подумала, что она может сказать о них лишь то, что они появляются в небе только затем, чтобы упасть на землю. А между тем в круглых подсвечниках из гладкого стекла горели свечи, а мягкие, задушевные голоса Дж. Гарленд, Ф. Синатры, Б. Кросби, Ната К. Кула и чарующие звуки музыки из таких песен как Single Beels, Silent Night, The First Noel, White Christmas наполняли комнату гармонией и светлой радостью великого праздника.
Было за восемь вечера, когда пришел Вельзевул в хорошем расположении духа. Он с порога метнул на Сару удивленный взгляд и потом еще продолжал разглядывать ее с тем же чувством. Он даже представить не мог, что Сара может перевоплотиться в себя элегантную и сексуальную. Это казалось ему фантастическим и…. безрассудным. Ценя телесную красоту, он никогда не видел ее в одряхлевшем теле. Но отчего бы не дать Саре сделаться красивой, если ей так этого хочется? Саре польстило его замешательство, она сделала вид, что ее не заботит ни ее внешность, ни изумление Вельзевула, но про себя подумала: «Подожди, я тебя еще не так удивлю». Надо отметить, что в ее радости при виде Вельзевула было нечто эротическое. Он переоделся в домашнюю одежду, умылся розовой водой и бодрый сел за стол, продолжая удивляться всему, что видел. Перед ним были салат Цезарь, стейки под брусничным соусом, фрукты, апельсиновый сок и бруклинский Чизкейк. Мог ли он думать, что женщиной движет намерение основательно водвориться в доме? По случаю праздника на столе было меритажное вино Dominus Napa Valley. Вельзевул наполнил бокалы, взял свой и подняв его, вдохнул аромат.
— Вино это достойно королей, — отметил он.
Затем устремил на Сару пристальный взгляд и сказал:
— За тебя, Сара. Я приятно удивлен всем, особенно тобой!
— Мне хочется видеть тебя довольным. Чего там! Я готова сделать все, что зависит от меня. Ты знаешь, как много я могу!
— О, уж мне ли этого не знать, — спокойно сказал он ей.
Они выпили и поставили бокалы перед собой.
— Начнем с салата. Цезарь — отличное блюдо. Я сделала его по классическому рецепту, но немного по-своему, добавила чуть больше пармезана, чем полагается.
— Этот вкус — дар эпикурейству. Ты не говорила, что умеешь готовить.
— Я многое о себе не сказала, дорогой. Тебе надо узнать меня лучше.
Сара впервые употребила слово «дорогой» в отношении Вельзевула, и он не мог оставить это без внимания. Его доброжелательность разрешила все трудности положения: исчезло чувство принужденности: как все женщины Сара имела склонность отдаваться первому впечатлению, она все еще робела перед ним, немного терялась, плененная его значительностью, однако сейчас, она осмелела настолько, что совсем забыла муки скромности и свою зависимость от него.
— Не могу привыкнуть к тебе такой.
— Стало лучше или хуже? Я тебя спрашиваю, макияж мне совсем не идет?
— А я говорю тебе, что ты просто стала другой. Вот и все. Зачем тебе понадобилось красить лицо?
— Если ты не понял, зачем объяснять.
Сказав это, Сара вдруг сделалась серьезной, прикрыла лицо рукой, с минуту сидела молча, потом положила салфетку на стол, встала и направилась на кухню. На Вельзевула нашло какое-то оцепенение. Я мог бы сказать, что он был в глубоком раздумье. Вот только никаких мыслей у него в голове не было. Он просто перестал понимать, что происходит. Да и что тут понимать? У женщин много глупых причуд — не считая того, что каждая любит на свой необузданный манер. Это уж несомненно! Наконец, он повернулся на месте, положил локоть на верх стула и стал смотреть в сторону кухни. Сара не возвращалась. «Что она там делает? — подумал он и вслед за ней пошел на кухню. Сара сидела в слезах склонив голову на руку. Он сел рядом, совсем не зная, как ее утешить.
— В чем дело, — спрашивает.
Не поднимая голову, Сара сказала:
— Дело вот в чем. Я дура, хотела быть красивой для тебя.
— Прости. У меня нет чувства происходящего.
— Ты тут ни при чем.
— Но как же так?
— Я наказана за свою самонадеянность.
— Сара, я хочу, чтобы ты была красивой для меня.
— Правда, хочешь?
— Да, — ответил Вельзевул. Хотя на самом деле, он чувствовал, что принужден отдать должное ее усилиям.
— Ах, — смахнув слезу, проговорила Сара с глубоким вдохом. — Я не очень привлекательна и уж тем более не так молода, как ты.
— Сара, я старше египетских пирамид.
— Очень смешно, — улыбнулась сквозь слезы она. — Все время забываю это.
— Да и я тоже. Я не осознаю свой возраст.
— У тебя доброе сердце. Ты изыскан, умен. Ты безупречен. Человеческое и дьявольское в тебе дополняют друг друга.
Сказав это, Сара умолкла. Она по-прежнему была уныла и расстроена.
— Знаешь, иногда я отвратителен самому себе. Как сейчас.
Говоря так, Вельзевул потянул ее за руку и увлек за собой. Когда они вошли в гостиную, в полумраке которой мерцали огни свечей, откуда-то взялась музыка. Вельзевул заключил Сару в объятия и под нежную, полную проникновенных обертонов песню For the good times в исполнении Perry Como, они стали вальсировать. Сара
