Дамский пасьянс - Марина Серова

Слава богу, все-таки с моей стороны кое-какая реакция последовала, я напрягла пресс, и удар не стал столь катастрофическим. Однако вынуждена была согнуться и стала медленно оседать на бетонные ступеньки подъезда.

Болевой шок продолжался недолго, может быть, несколько секунд. За годы работы частным детективом мне не раз приходилось попадать в подобные ситуации, которые требовали максимальной концентрации воли и расчета. Кроме того, мне неожиданно дружно помогли жильцы подъезда. Они как-то живо откликнулись на звук, который издал белобрысый после того, как его угостили ударом ноги по колену.

Стали открываться двери, и какой-то бабий голос даже крикнул с негодованием: «Чего там такое?!» Снизу также послышались звуки — в подъезд кто-то входил.

— Валим отсюда! — приглушенно сказал тот, кто ударил меня под дых.

Белобрысый, корчась от боли, на одной ноге поскакал вниз мимо меня. Я притворилась недвижимой и дождалась, когда мимо меня пробежит второй. Тут-то я неуловимым для него движением ноги подставила ему подножку, и он, споткнувшись, перелетел через несколько ступенек вниз. Пакет грохнулся об пол, и я, собрав последние силы, потянулась к нему и наконец овладела им.

Благо снизу поднимались двое каких-то мужчин средних лет. Белобрысого они вниз пропустили, а вот второй, который упал после моей подножки, вызвал вполне обоснованные подозрения. Тем более что сцена развернулась у них практически на глазах.

Я, лежащая на ступеньках с пакетом, этот парень — я его наконец-то рассмотрела, но во внешности его не было ничего выразительного, — словом, мужики даже пытались его задержать. Однако он грубо оттолкнул одного из них и, матерясь, исчез за дверями подъезда.

— Что случилось, девушка? — с волнением в голосе спросил меня один из этих мужиков.

Я хотела было ответить, но вдруг почувствовала, что силы покидают меня. Слабость начала распространяться по всему телу. Было такое ощущение, что еще чуть-чуть — и я потеряю сознание. Я хотела было сказать, чтобы они, эти мужики, хотя бы посмотрели, на какой машине уехали напавшие на меня, но не смогла…

…Пришла я в себя спустя минут десять. Собственно говоря, сознания я не теряла. Просто чувствовала, что мне было хорошо и уютно отдыхать на этой лестнице. Я категорически отказалась от того, чтобы мужики звонили в милицию, уже решив, что сама сейчас поеду в Заводской РОВД и обо всем расскажу. Вышедшие на шум соседки, среди которых я обнаружила и ту, с которой я разговаривала утром, видимо, еще долго судачили по поводу того, какая несчастливая у Клавдии Ивановны квартира: «То повесятся, понимаешь, то маньяки какие-то заведутся…»

Поблагодарив всех за участие в моей судьбе и крепко сжимая в руках пакет, я вышла из подъезда, направившись к своей машине. Купив для успокоения нервов тут же на углу в ларьке бутылку кока-колы и в два приема опорожнив ее, я ощутила, что вполне могу сесть за руль и самостоятельно добраться до цели.

Я подъехала к зданию Заводского РОВД в ужасном гневе. Черт знает что! Среди бела дня нападают на ни в чем не повинную женщину, то есть девушку, только потому, что она, видите ли, осмелилась снять квартиру, в которой произошло нечто странное несколько дней назад!

В том, что нападение связано именно с квартирой Ирины, я не сомневалась. Видимо, за ней по каким-то причинам, мне пока неизвестным, следили. То, что у меня в пакете был пистолет, тот самый второй парень проверил. Может быть, кстати, это и была одна из их целей… Может быть, и нет и они хотели похитить меня, чтобы что-то выведать. Пока ничего понятно не было.

«А если бы на моем месте оказалась другая, менее подготовленная к подобному обращению дама?» — вдруг мелькнула у меня мысль.

Невольно почувствовав себя эдакой защитницей своего пола в данной конкретной ситуации — не уронила женскую честь таки! — я без происшествий доехала до здания милиции, с независимым видом хлопнула дверкой своего автомобиля и с высоко поднятой головой гордо вошла в кабинет знакомого мне заместителя начальника Заводского РОВД.

Павел Петрович Ушаков был, по сути дела, моим единственным знакомым в этом отделе.

— Павел Петрович, здравствуйте, — шумно дыша, сказала я, открыв дверь кабинета.

— Добрый день, — невозмутимо ответствовал майор Ушаков, подставляя голову с реденькими волосами под слабые порывы воздуха, исходившие от стоявшего рядом с ним вентилятора. — А, Татьяна! Господи, каким же ветром тебя занесло-то…

— Павел Петрович, я много времени не отниму. Мне бы хотелось кое-что узнать по делу о самоубийстве на улице Разина.

Ушаков нахмурился, вздохнул, сложил руки в замок и уставился на меня.

— А в чем дело-то? Какое-нибудь частное расследование заказали?

— Самое интересное, что нет. Просто это была моя подруга.

— Да? — удивленно поднял брови Ушаков. — Ну у тебя и подруги…

— В жизни всякое бывает, сами знаете. — Я решила немного обидеться. — Разве она в чем-нибудь провинилась перед законом?

Ушаков почесал щеку, еще раз вздохнул и, глядя в сторону, сказал:

— Нет, вроде бы как выходит, что там самоубийство.

— Так вы, значит, в курсе этого дела? — спросила я и присела на стул напротив Ушакова.

— А как же! — на этот раз решил обидеться Ушаков. — Ты что, нас за лохов, как говорится, держишь? Если Заводское РОВД, то самое последнее в городе, что ли?

— Нет, я ничего такого не имела в виду, извините, Павел Петрович.

— Вот то-то, — шутливо погрозил он мне пальцем. — А что ты хочешь конкретно узнать-то?

— Понимаете, эту самую подругу я не видела уже несколько лет. А вчера узнала, что она развелась с мужем и приехала в город…

— У кого узнала? — неожиданно резко прервал он меня.

— От нашей общей подруги…

— Они общались между собой?

— Наверное… А что?

— И как зовут подругу?

— Я вам это обязательно скажу. Попозже… Или вам нужно прямо сейчас?

— Нет, пока необязательно. Продолжай.

— Ну, узнала я ее адрес, отправилась сегодня по нему, а там меня ошарашили новостью, что Ирина покончила с собой три дня назад. Но мне очень сложно это представить. Она была совершенно не похожа на человека, который способен сделать такое. К тому же и мотивы мне совершенно неизвестны. Так что я интересуюсь этим делом, что называется, в порядке личной инициативы, и никакого другого интереса у меня нет. Клиента тоже нет.

— Что личная инициатива — это хорошо, — философски заметил Ушаков. — А что интереса нет — наверное, тоже хорошо, — неожиданно закончил он.

— Так, может быть, по старой памяти, дадите ознакомиться с делом?

— А что знакомиться-то? — равнодушно проговорил Ушаков.

Он порылся на столе, достал кожаную папку, открыл ее и начал читать:

— Труп был обнаружен в ванной комнате висящим на веревке, прикрепленной к крюку, используемому обычно для вывешивания белья. Далее… — Майор сделал паузу, пробежав глазами по тексту. — Ну, тут идут анатомические подробности, — он вздохнул. — Действия производились в присутствии понятых — адреса, фамилии… Опознание трупа было произведено знакомыми покойной. Подпись — старший оперативной группы капитан Николаев. Вот и все…

Ушаков захлопнул папку и поднял на меня глаза.

— Может быть, все-таки дадите почитать? — кивнула я на папку. — И расскажете, что вы там накопали? Может быть, какие-то друзья всплывут, знакомые. Поговорить с ними, узнать, как она жила последнее время…

— Да плохо она жила, Таня, плохо, можно даже сказать, аморально, — снова тяжело вздохнул майор. — Только всего я тебе сказать не могу. Сама понимаешь, следствие все же идет, поэтому информация закрыта. Хотя все там, по-моему, ясно — самоубийство. У нас есть свидетель, который говорит о том, что твоя подруга была, к сожалению, слишком эмоционально неустойчивой. Любовь какая-то у нее была, красивая, да вот оказалась несчастливой. А женщины — они ведь существа такие странные! Ну, ты, наверное, и сама это знаешь.

Ушаков посмотрел на меня исподлобья и едва заметно усмехнулся.

— Или к мужикам относятся как к дойной корове — деньги, мол, давай, и все, никакой любви им не надо. Или уж если влюбятся, так хоть всех святых выноси. Пойдут, понимаешь, на все… Вплоть до преступления. Вот у меня в прошлом году случай один был…

— Но здесь же… — прервала я его.

— Правильно, а здесь дошло до самоубийства. Разница, между прочим, небольшая. Это тоже, кстати сказать, преступление. Если не перед законом, то перед богом… — Майор перекрестился, вместо иконы выбрав сейф, стоявший рядом с его столом.

— А что за свидетель, про которого вы говорили? Как его имя? — не унималась я.

Ушаков вдруг нахмурился и, повертев в руках авторучку, спросил:

— Зачем тебе это все? По крайней мере, сейчас? Мы разберемся, а потом, когда закроем дело, то я все тебе сообщу. Из-за хорошего отношения к тебе. Или, как ты говоришь, по старой памяти.