Борис Бойков - Владлен Немец

– Знаешь, такое ощущение, как будто эти дела писались под копирку. Только фамилии, время и место действия менялись.

– Вот-вот, и я так думаю. И вот еще что – никаких следов нападавших или нападавшего…

– И никаких жалоб со стороны потерпевших.

– Вообще говоря, это пахнет. Когда пострадавшие претензий не имеют, то, как правило, надо предъявлять претензии пострадавшим.

– Ой, Козлик, какой ты умный! Даже непонятно, почему ты до сих пор такой бедный.

– Ладно, Юрка. Ты мне вот на какой вопрос ответь: Если эти дела так похожи, то не было ли в прошлом у пострадавших чего либо общего?

– Общие грехи? Очень похоже. Слушай, а травмы тебе ни о чем не говорят?

– Ты имеешь ввиду травмы гениталий? Да-с, там даже надрывы, какие могут возникнуть при резком сильном ударе.

– Во-во, и у всех троих одинаковые. Может это им возмездие за какие-то сексуальные прегрешения? Надо посмотреть базу данных: может в прошлом что-нибудь отыщется.

Два часа поисков по компьютеру ничего не дали. Зато выявилось много «глухарей».

– Козлик, а Козлик…

– Что тебе, Барашек Белый?

– Давай пройдемся по чисто сексуальным делам. Ты же сам говорил, что дела этих бедолаг могут иметь сексуальную подоноготную.

Нераскрытых дел об изнасилованиях и сексуальных извращениях хватало. Баранов и Козлов хотели уже рукой махнуть, и вдруг…

– Юрка, смотри, что я надыбал. Правда это случилось около двух лет назад… а все-таки, а вдруг!

– Так, при патрульном обходе в парковой зоне обнаружены Гордеева Ирина со следами жестокого изнасилования и Алексей Волков с травмой головы и предплечья. Волков без сознания, а Гордеева в глубоком шоке.

– Ну это может не иметь никакого отношения к нашему делу.

– Володя, ты, конечно, как всегда прав, а все-таки хорошо бы поспрошать.

– Быть по сему. Пошли к Авдеичу.

Получив разрешение Владимир и Юрий приступили к расспросам.

Через три дня молодые следователи предстали перед шефом.

– Ну-с, Шерлоки, что вы там узнали?

– Давай, Баранов, говори, у тебя складнее получается.

– Авдей Петрович, вроде бы мы узнали всё, но для суда это не годится.

– Хорошее начало! Ладно, продолжай.

– Два года назад поздно вечером патрулем в парковой зоне были обнаружены Гордеева и Волков. Гордеева со следами жестокого, возможно, группового изнасилования находилась в глубоком шоке. Волков с травмами головы и предплечья – в бессознательном состоянии. В ходе расследования вскрылось интересное обстоятельство, а именно, через день после происшествия в парковой зоне повесился Старчук Евгений – одноклассник Гордеевой и Волкова.

– Ну, это не новость. Мы тогда выясняли. Было заключение психиатра о том, что Старчук страдал маниакально-депрессивным психозом. Никакой связи с нападением на Гордееву и Волкова установлено не было.

– А по расспросам в школе мы узнали, что Гордеева и Волков дружили чуть не с первого класса. Их даже называли «Наши Ромео и Джульетта». А в девятом классе в Гордееву безнадежно влюбился Евгений Старчук.

– Вы хотите сказать, что он от безнадеги повесился? Может его психоз и был связан с этим обстоятельством?

– Нет, Авдей Петрович, незадолго до события в парковой зоне Старчук заявил после очередного разговора с Гордеевой: «Не мне, так никому.»

– Ну мало ли что мальчишка может сказать с досады.

– Согласен. Но трое пострадаваших парней были то ли друзьями, то ли просто прихлебателями у Старчука – папочка его, как вам известно, чуть не первый богатей в нашем городе. Да и этот маниакально-депрессивный психоз у Старчука был обнаружен только после его смерти. Может быть нервы не выдержали, когда увидел в натуре во что его месть вылилась.

– Может быть. А насчет диагноза – это точно?

– Проверено.

– Получается, кто-то хотел показать, что смерть Старчука к изнасилованию Гордеевой отношения не имеет, так что ли? Расплывчато больно. Ну ладно, продолжайте.

– Поговорить с Гордеевой мы не смогли. Ее сразу после окончания лечения в закрытой клинике увезли куда-то.

– Я пока не вижу в этом деле Волкова.

– Волков после выхода из больницы перевелся в другую школу.

– Это понятно, психологическая травма и всё такое, хотелось уйти от всего, что напоминал прошлое.

– Наверное, вы правы. Да, между нападением на Гордееву и Волкова и избиением этих парней прошло почти два года. Установлено, что всё это время Алексей Волков занимался в центральном спортклубе восточными единоборствами.

– М-да. Что вы еще узнали?

– Волков подал заявление о зачислении в офицерское училище.

– Та-а-к, значит, мавр сделал свое дело… Вроде бы все так, а суду предъявлять нечего. Конечно, то, что побитые парни отказываются жаловаться, говорит не в их пользу. Скорее всего они боятся, что раскроется заново дело об изнасиловании. Тогда им очень большой срок светит. Конечно, – продолжал Филимонов, – Семеновскому райотделу это ситуацию с раскрываемостью не улучшит. Когда в школе выпускные экзамены кончаются? – А Волков их досрочно сдал в связи с отъездом в офицерскую школу.

Так вот, Михалыч, такие вот дела, – Филимонов грустно смотрел на начальника райотдела милиции. – Конечно, если задействовать анализ ДНК, можно довести эти дела до суда.

– Да нет, пусть уж всё так останется. Этих сволочей я бы засадил, да папочка Старчук не даст марать память сыночка. Ну и, конечно, Волков… Говоришь, в офицеры подался. Вот пускай Родине и послужит. А висяки и глухари были и будут. – Неожиданно глаза начальника райотдела загорелись. – Слушай, Авдей Петрович, откомандировал бы ты мне этих твоих следоков на пару месяцев, а? Глядишь, у меня раскрываемость бы повысилась. Да и мои дармоеды увидят как работать следует.

– Застенчивый ты человек, Михалыч. Где позавтракал, туда и обедать норовишь. Ладно, поможем товарищам кочегарам.

– Это ты чего?

– А это фильм был такой «Волга-Волга».

А за два года до этого…

Следователь докладывал прокурору района: «Факты, конечно есть. Все признаки коллективного изнасилования. Да и по обстоятельствам дела можно понять, что справиться с таким физически развитым парнем как Волков, особенно когда он защищает любимую девушку, кому либо в одиночку вряд ли удалось бы.

– Ну, может быть какое-то холодное или там огнестрельное оружие…

– Судя по травмам Волкова у нападавших могли быть биты, но чтоб ножи или еще что-нибудь… Поговорить ни с Волковым ни Гордеевой не удалось. Как я ни пытался Волкова разговорить, ничего не вышло. С лица черный и, знаете, есть такое народное выражение «закаменел».

– Скорее всего это защитная реакция такая. Это пройдет. А Гордеева?

– Даже в палату не пустили. И то сказать, помимо всего прочего это еще и психическая травма страшная.

– Знаете Аверьянов, у меня почему-то такое ощущение, что вы что-то все-таки зацепили.

– Я и сам не знаю. Повесился одноклассник потерпевших Старчук Евгений. Записка непонятная, отдельные слова. Их много. В основном ругательства. Вот фотокопия.

– Неразборчиво, – прокурор достал лупу. – Писал явно в состоянии аффекта.

– Он повесился через два дня после этого события.

– А почему вы эти два события связываете?

– Соученики рассказали, что Старчук был влюблен в Гордееву, но без взаимности. Она много лет дружила с Волковым. А Старчук как-то выпивши сказал о Гордеевой, дескать, если не мне, то никому.

– Ну это всё разговоры. Их к делу не пришьешь.

– Вот и я то же самое говорю. А если принять версию об участии Старчука…

– Я тоже думаю, что Старчук все это организовал. А потом видно нервы не выдержали – все-таки не закоренелый бандит, а всего лишь мальчишка. Знаете что? Закрывайте это дело. Сделанного не воротишь. Старчука этого тоже не воскресишь. Доказательная база никакая.

– Может, подождать пока Волков отойдет, и тогда допросить.

– Не будем ворошить. Да и отец парня так травмирован…

Следователь понял, что прокурор не хочет связываться с одним из богатейших и влятельных людей города.

В армии

– Алексей, пляши!

– С какого еще бодуна?

– Письмо!

– Давай.

– А плясать? – но посмотрев на помрачневшего Волкова сосед по казарме решил не настаивать.

Алексей, отложил учебник по общевойсковой подготовке, посмотрел на обратный адрес – письмо было от тетки – единственной на всем свете родственницы. После рассказа о местных новостях и вопросов о самочувствии и успехах в учебе тетка писала: «А еще приходил большой милицейский начальник, спрашивал как у тебя дела, и сказал, что пока тебе в наш город возвращаться не следует, чего-то они там обнаружили, а что именно говорить не стал. А я ничего не знаю.»

Там, в Белуджистане

Конечно, у ветерана Афганской войны, генерала Миллза, были привычки не всегда понятные новичкам. Так, он наотрез отказывался размещать свой штаб в каменных строениях, а его палатка внешне ничем не отличалась от палаток рядового состава. Больше того, на новом месте штабная палатка могла оказаться во втором или в третьем ряду, но никогда в центре лагеря. Может быть этим объяснялись неудачи покушений на генерала змеесмертников, как называли в отряде специально обученных моджахедов, умевших по пластунски проползти мимо постов.