Нежная отравительница - Арто Паасилинна

Пиво, бутерброды и приконченный поросенок серьезно замедляли движение по лесу, и к хутору шайка вышла только под утро.

Линнеа чувствовала, что вернутся парни назад отнюдь не в лучшем настроении, поэтому она сварила крепкий кофе и вытащила на улицу круглый стол, на котором накрыла завтрак на троих, надеясь тем самым умилостивить банду, чтобы они не устроили на хуторе погром.

Оборванные, в синяках и измазанные свиной кровью, они появились из лесу, подобно остаткам возвращающейся с войны армии. Зрелище эта понемногу трезвеющая пьянь представляла собой печальное. С мрачным видом троица уселась за завтрак, велев освежевать свиную тушку. Мужчины сделали свое дело, и в доме снова есть настоящее мясо.

Линнеа затащила тушку в сарай, принесла нож и топор, горячей воды и принялась освежевывать поросенка. Слезы так и лились из ее глаз.

Утомительная ночная баня и последовавшая за ней поездка по всей западной Уусимаа отняли все силы у мужской компании. Проглотив скудный завтра Линнеи, они улеглись на траве где попало, чтобы соснуть.

Пару часов во дворе хутора было спокойно. Но потом летнее солнышко начало припекать, мужики проснулись и потребовали внимания. Линнее пришлось снова нагреть воды в бане, чтобы они могли помыться. Вымывшись, парни вспомнили, что настало время обеда. Разломанные садовые качели разобрали на дрова, и посреди двора разожгли костер, решив устроить шашлык. Что еще делать, когда в доме трое голодных мужчин и свеженькая тушка поросенка. Они понатаскали всякого хлама и соорудили приличный вертел. На него насадили тушку и повесили над огнем. Из клумбы друганы вытащили несколько камней и подперли ими конструкцию. Можно было приниматься за жарку. Линнею они отправили в магазин за горчицей и специями для шашлыка и парой десятков банок пива. Линнея пожаловалась, что у нее совсем нет денег, чем вызвала праведный гнев всей компании. Какой тут крик поднялся. Каке заявил, что бабуля вовсе не так бедна, как она утверждает. На что она, например, потратила остаток тех денег, которые получила с продажи хаты? Не станет же она утверждать, что потратила все на покупку этого сарая в глуши и на ту давнюю ссуду Каке? Наверняка старуха припрятала пару тысяч марок и пусть не думает убедить их, что все потратила в этой дыре, где нет даже приличного ресторана!

Вдова полковника пыталась избежать ссоры любой ценой. Она пообещала купить пиво и специи в кредит. Может, хозяин лавки ей разрешит, ведь он давно ее знает.

Покупки Линнее удалось сделать. Хозяин лавки расспросил, как она пережила визит родственника и его друзей. Он сказал, что они заезжали в лавку, купили пива, заправились, а потом ночью он слышал крики и рев мотора. У Линнеи не было сил обсуждать все это, она сказала только, что сыта по горло племянником своего покойного мужа и его друзьями-бандюганами. Она всегда с пониманием относилась к молодежи, но в последнее время они ее только расстраивают.

Хозяин лавки придерживался того мнения, что на селе еще можно изредка встретить приличных молодых людей. Линнеа позволила себе выразить в этом сомнение.

Лавочник от природы был человеком добрым и отзывчивым и предложил подвезти Линнею со всеми ее сумками до дома на машине. Но во двор он въезжать не отважился и высадил ее в паре сотен метров от хутора, объяснив, что не хочет вмешиваться в дела семейные.

Остаток пути Линнее пришлось тащить покупки на себе, и она несколько раз останавливалась передохнуть. Надо было признать, что годы берут свое. Пенсионерка не спала всю ночь, утром ей пришлось вытаскивать стол из дома, готовить завтрак, разделывать целого поросенка, убираться в бане да еще и ходить в магазин за двадцатью банками пива. Линнея знала, что надо прилечь, иначе ей совсем станет плохо.

Но визит еще не закончился. По возвращении Каке сообщил Линнее, что старушка должна написать завещание; разве она не согласна, что самое время это сделать? Они ведь об этом уже говорили, не так ли? Проблема была в том, что Каке не мог быть наследником своей тетушки без завещания: слишком дальним было родство… Пока Линнея ходила за покупками, парни уже успели найти бумагу и ручку и составили необходимый документ, которому недоставало только подписи Линнеи. Пера Лахтела и Яри Фагерстрём изъявили желание выступить в роли свидетелей, а Кауко Нююссёнен пообещал по приезду в Хельсинки отнести документ для регистрации к нотариусу или куда там еще его нужно было отнести. Каке пообещал самым тщательным образом прояснить этот вопрос.

«Теперь еще и это», — с горечью подумала Линнеа. Она попросила время на обдумывание, поскольку она, находясь в здравом уме и твердой памяти, сама хотела бы решить, как распорядиться своим имуществом.

Упрямство Линнеи только спровоцировало Перу и Яри на издевательства над приятелем. Они принялись громко подтрунивать, что и они того же мнения, мол, старуха в полном душевном здравии, вне всякого сомнения, женщины с годами только умнеют, это каждый знает.

Они перевернули поросенка, натерли его специями, солью и горчицей. Когда все доски от качелей закончились, Яри стал отдирать крышку колодца. Линнеа попыталась было ему помешать, но он толкнул ее так, что бедная женщина шлепнулась на землю. Яри влетел в дом, схватил стул, демонстративно разломал его и сунул обломки в огонь.

Дрожа от гнева, Линнеа поднялась на ноги и захромала в дом. Она сложила в сумку свою лучшую одежду, косметичку, документы и пошла к сараю. Парни спросили, чего это она задумала, и Линнеа ответила, что идет стирать. Каке тут же решил, что она заодно может постирать и их тряпки, потому что они все в грязи и поросячьей крови и в таком виде в город ехать неприлично. Пусть заодно и зашьет их. Линнеа ничего не ответила. Но прежде чем отпустить старушку к реке, ее заставили подписать собственное завещание. Подписывая, Линнеа уронила на бумагу слезу, но, к счастью, Каке этого не заметил, не то старушка легко могла схлопотать.

Вкусный запах жареной свинины распространился по хутору. Мужчины отрезали от тушки ломти мяса и с жадностью заглатывали, напрочь забыв про полковницу. Линнеа заперла дом и пошла искать кошку, которая оказалась на чердаке сарая. Линнеа надеялась, что они не слишком мучили кошку, пока она была в магазине.

Вдова полковника Раваска сунула кошку под мышку, взяла сумку с одеждой в другую руку, прошмыгнула за сараем и бесшумно побежала в лес. Со двора доносился воодушевленный мужской гвалт, троица с аппетитом кромсала покачивающуюся на вертеле свиную тушу и запивала купленным Линнеей пивом. На лесной опушке Линнеа еще раз посмотрела в сторону своей красной избушки. Несмотря на усталость, взгляд ее был полон ненависти.

Глава 5

Полковница Линнеа Раваска шла по тенистой лесной тропинке, кошка семенила вслед за вдовой; сзади, со стороны хутора, доносился шум, издаваемый пьяной шайкой Каке, пока на смену ему не пришло спасительное пение птиц. С собой Линнеа тащила тяжелую сумку с одеждой, поэтому время от времени ей приходилось отдыхать в тени деревьев. Вдова сняла сандалии, чтобы они не намокли в сырой траве, растерянно погладила кошку и продолжила свой путь вглубь леса. Страх заставил ее покинуть свою избушку, но теперь она уже знала, что надо предпринять.

Первым делом нужно переодеться в чистую одежду. Уборка в бане и разделывание поросенка превратили ее домашнюю одежду в грязные лохмотья, в которых стыдно было показаться людям на глаза, не говоря уже о том, что сделали с кожей бессонная ночь и все эти переживания из-за Кауко.

Линнеа отыскала подходящее место и достала из сумки косметичку. С досадой пенсионерка отметила, что в спешке забыла положить зеркальце. У Линнеи было несколько зеркал: одно — на стене в избе, одно — в бане, одно — в ящике комода, так называемое дорожное зеркало, и именно его она забыла, когда собирала вещи.

Линнеа сложила вещи обратно в сумку и продолжила путь. Она хорошо знала этот красивый лес, и когда тропинка разветвилась, старушка пошла вместе с кошкой по менее исхоженной тропке. Вскоре она вышла на лесную прогалину, заросшую осокой. Посреди поляны бил ключом источник с прозрачной, освежающе прохладной водой. Возле леса стоял покосившийся серый бревенчатый сарай для сена. В синем безоблачном небе заливался бекас.

Линнеа Раваска аккуратно поставила сумку с вещами на сухую кочку на берегу, оглянулась по сторонам и присела в высокую траву переодеться. Она сбросила с себя всю грязную одежду, засунула ее в пластиковый пакет и положила его на самое дно сумки. Затем она снова удостоверилась, что, кроме нее, на поляне никого нет, и вошла в прохладную воду. Плавно, без брызг, Линнеа доплыла до середины источника и легла на воду, позволяя холодным струям ласкать тело, усталое, но поразительное гибкое для ее возраста.

Спустя какое-то время Линнеа спокойно поплыла к берегу, достала из пакета душистое мыло, шампунь и начала мыться в чистой холодной воде. Она намылила волосы шампунем и тщательно прополоскала, потом вышла из воды и встала на солнце, давая его лучам высушить капельки воды на теле.