Фиолетовые строки (сборник стихотворений) (СИ) - Петров Андрей Алексеевич

Ловец муз

А лето продолжает забег,

Творя свою игру за спиной,

И я, приговоренный к тебе,

Не смог бы быть так счастлив с тобой.

Мы, под пристрастный взгляд свысока,

Расходимся на каждом пути,

Меж нами в серой ряби тоска,

И переправа скомкала б стиль.

Оправдывает все никогда

В улыбке безмятежной твоей,

Меж нами море и города

И миллион ненужных людей.

Я помню тот февраль или март -

Все даты потеряли свой вес,

Я очень смутно помню твой взгляд

И вежливый ко мне интерес,

На рельсах дребезжащий трамвай,

Изящный не со мной диалог,

Нет-нет, я постою, не вставай,

И ты стоишь, а я сам бы мог.

Я помню свой случайный позор

И твой, как мне казалось, успех,

Мой непокой с тех ветреных пор -

Я помню этот день лучше всех.

В углу паук плетет свою нить

В надежде смутной музу поймать,

И ничего нельзя изменить,

И ничего не нужно менять,

И лето пахнет пряной травой

И запахом ненужных вещей,

И мне не распрощаться с тобой,

Но лето все же манит сильней.

Муравей

Шел муравей неторопливо,

Тащил иголку на себе,

И вечер близился тоскливо

К ночной подлунной ворожбе.

Шел муравей под лопухами,

Тяжелый груз давил к земле...

А рядом девочка в панаме

Бежала, может быть, ко мне,

Спеша с улыбкою лукавой

Меня увидеть у реки...

Шел муравей, шуршали травы,

И лепестки, и лопухи...

Шел муравей на Лысу гору,

В родной и теплый свой пенек,

Не зная, что его ждет скоро

Веселый роковой шажок...

Лицо с вечернею улыбкой,

Кроссовок белый мнет траву,

Я обнимаю стан твой гибкий,

Мне на плечо кладешь главу,

И кудри светятся закатом,

Ежевечернюю тоской,

Река и небо - все объято

Любовью, музыкой, тобой.

Оптимистичное

Печали - это не для нас,

Для тех, кто быть печальным хочет.

Мы будем счастливы сто раз,

Умрем - всего один разочек,

И сей разочек не сейчас.

Наше время

Я не знаю границ невозможного.

Я не верю спешащим часам.

Наше время ушло на ничтожное.

Наше время привиделось нам.

Наше время - единственно точное.

Не могло быть того, чего нет.

Быть не может сейчас мгла полночная,

Может лишь этот солнечный свет.

Луч из-за занавески сафьяновой,

Начинается солнцем среда...

Я люблю знакомиться заново

И прощаться не навсегда.

Пой!

Пой о том, о чем не должен!

Пой о том, о чем не ждут!

Пой о чем-нибудь - и, Боже,

Как прекрасно будет тут!

Пой без смысла, без желанья,

Без мелодий, без любви!

Пой от скуки, от страданья!

Пой! Пиши! Пиши и рви!

Рви и пой! Другие цели

Я не вижу! Пой и пой!

Пой, не зная! Пой, не веря!

Я еще спою с тобой!

Пой, когда все просят тише!

Пой, когда придет беда!

Пой, когда тебя не слышат -

Пой особенно тогда!

Пой и плачь! Живи и смейся,

Пой! И, может быть, вдали

Отзовется эхом песня

Тонким голосом Любви...

Километры

Где же тебя не носило?

Кто бы упомнить все мог?

Плотно натянуты жилы

На километры дорог.

Ты в Магаданах и в Мальтах

Шла по шаблонной судьбе,

Терпкое мясо асфальта

В пальцы вгрызалось тебе...

Падали под ноги силы

Ворохами покрывал...

Где тебя только носило?..

Там, где и я не бывал...

Землю кольцом обвивая,

Ты больше тысячи лет

В Англии и в Парагвае

Тот же встречала рассвет...

Здесь ты отпразднуешь осень.

Но, лишь она за порог,

Снова тебя ветер носит

Тенью на склонах дорог.

Ближайший к небу

Там, высоко, где смертный не был,

Трубою солнце захватив,

Стоит мой дом, ближайший к небу.

С одним лишь выходом - в обрыв.

Я в комнате, за мною - двери,

За дверью дверь... Но я б не смог,

Хотя б еще немного веря,

Дверной переступить порог.

В оконце мягкий свет втекает

И отражается от стен,

И я сижу. И я не знаю,

Что там за дверью - и зачем?..

И я сижу, себя играя,

И дверь меня еще манит,

Но я терплю. Я понимаю,

Что вышедший - не полетит...

Вкусны вода и ломоть хлеба

Под взглядом Бога Самого.

Стоит мой дом, ближаший к небу,

И я не выйду из него.

За игрой

Зимний день идет на убыль,

На веранде воздух сыр,

И ласкают нежно губы

Теплый яблочный зефир.

Тишина разлита в поле,

Легкий шум рожает дом,

Неприветливое поле

Чуть приветней за окном.

И с обеда до обедни

Упиваются игрой

Первый - он же предпоследний -

И серебряный-второй.

Новый вечер. Те же двое,

Та же чашка на окне,

Царство хрупкого покоя

В той же призрачной броне.

Скоро лето. И за это,

И за то, что тает снег,

Можно полюбить планету,

Можно полюбить свой век,

Можно полюбить друг друга

И февральскую метель,

И февральскую же вьюгу,

И помятую постель...

И с обеда до обедни

Можно слушать за игрой,

Как смеется.. не последний,

А, как минимум, второй.

Офелия

Все так, и быть не может по-другому. Холодный вечер, деланный уют. Я слушаю трещанье насекомых и жду стихов. Пускай они придут. Полезут в окна, в трещины и в щели мои стихи, ворвутся в мой покой и вновь позволят гибнущей Офелии еще на миг остаться над водой.

Город

Звучит метла - инструмент дворника.

Сошел с ума вечером вторника или среды утром горбатым. Треснули льды, их здесь не надо.

А во дворе, лужами дышащем, место игре - место для выживших. И черный кот с белою шейкою тихо пройдет за канарейкою. Дремлет июль, зиму не помнящий, без свиста пуль, крика о помощи, без страстных чувств, в нежности тлеющий, зарывшись в куст - рано стареющий. Двор голосит звонкой бессмыслицей, мой синусит с вечером близится, я заболел сладкой бессоницей, я постарел, дети мне молятся. Полдень плывет в небе провинции с ветром вперед, с сонными птицами, город стоит в пробке безвылазно, молча пьет спирт, что не был вывезен. Шаткий трамвай движется за угол. Не забывай, что ты сказала мне, мне повторять вновь и вновь хочется. Сон лезет в явь, свет - в одиночество.

А во дворе - бабка старущая, кофе Пеле вечером пьющая - банку несет в клетчатой сумочке, пес рядом мрет при виде сучечки. Ласковый лай пса миловидного. Не забывай! Хватит завидовать!

Город убить память пытается громкими - Вить! - Аня!, китайцами, домом жилым для выживания, тихими - Дим... (дальше - признания). Город ждет сна, хамски так ленится, где-то война, кто-то там женится, Басков поет прямо из форточки, всем нам плюет в бедные мордочки...

Там поезда, с кем-то прощаются, врут - ведь сюда не возвращаются. Город поет голосом Баскова что-то свое, приторно-ласково, город мурчит, пылью укрывшийся, лайнер летит - выше и выше все. Город устал, скоро развалится. В небе кристалл снящийся мается. Лето. Жара. Город. Безумие. Писк комара. Полдень. Умру ли я? Город-плевок в душу апостолов. Легкий кивок. Все было просто так. Кто-то прошел с "магией белого".