Шумерские ночи - Александр Рудазов

Такие амулеты носят почти все, хотя большинство из них зачарованы кое-как и не слишком действенны. Попадаются и вовсе фальшивые — обычному человеку нелегко распознать подобный обман, и многие мошенники этим пользуются. Ничего сложного — поводить руками, побормотать и объявить, что теперь этот шнур заговорен и никакая нечисть его владельца не коснется. А если кто-нибудь из обманутых на самом деле столкнется со злым демоном, то вряд ли потом явится требовать деньги назад…

Правда, в больших городах такое встречается не слишком часто — тех, кто ложно выдает себя за мага, настоящие маги карают жестоко и мучительно.

— Учитель!., учитель!.. — наклонился над спящим Креол.

— Воды Энлиля и смердящая плоть Червя! — проскрежетал Халай, открывая глаза. — Как ты посмел меня разбудить, негодный щенок?! А ну-ка, помоги подняться!

Первое, что сделал старик, встав на ноги, — отвесил ученику звонкую пощечину и с силой наступил на кончики пальцев. Креол сохранял каменное лицо — успел усвоить, что жалобы и стоны Халая только распаляют.

— Учитель, к тебе явился некто Липит-Даган, — равнодушно доложил юноша.

— Что?! Соски Тиамат, проколотые Мардуком, почему ты не сказал этого сразу, щенок?! — вызверился старик, хватая Креола за ухо. — Хм-м-м… Я что, сегодня уже драл тебе уши?

— Нет, учитель, здесь тебя опередил мастер Ахухуту. Я доставил чаши, которые ты у него купил, они лежат в сенях.

— То-то оно так распухло… — проворчал Халай Джи Беш. — Этот проклятый горшечник, да сгниют его кости, умеет наказывать дерзких щенков, надо отдать ему должное… Хотя за свои чаши дерет втридорога, надо будет вскипятить ему кровь в жилах… Ладно, проваливай, да постарайся больше не попадаться мне сегодня… хотя стой! Ты приготовил урок?!

— Конечно, учитель.

— Тогда отвечай.

— Но, учитель, Липит-Даган ждет… о-о…

На сей раз Креол все же не удержался от сдавленного стона — учитель нанес ему резкий удар в горло, целясь точно в кадык.

— Подождет, — сухо усмехнулся старый мучитель. — Отвечай урок, ничтожество!

Креол собрался с мыслями и торопливо забормотал, стараясь не обращать внимания на ужасную резь в горле:

Когда вверху не названо небо,А суша внизу была безымянна,Апсу первородный, всесотворитель,Праматерь Тиамат, что все породила,Воды свои воедино мешали.Тростниковых загонов тогда еще не было,Тростниковых зарослей видно не было…

— Достаточно! — резко оборвал его Халай. — Хорошо, начало ты, во всяком случае, знаешь. Вечером явишься в комнату свитков и прочтешь все целиком. Да берегись ошибиться хоть в одном слове, выползок поганого Кура!.. Что ты замер кумиром, щенок?! Принеси мне тунику и набедренник, помоги одеться! Меня ждет знатный гость, а я теряю время с тобой, проклятым недоумком!

Все еще брызжа слюной и изрыгая ругательства, Халай Джи Беш спустился во двор, где его уже давно ожидали гости. Липит-Даган сидел на каменном табурете, неторопливо цедя ячменную сикеру, налитую рабыней. Его спутник устроился на бортике фонтана, с азартом ловя ртом падающие струи.

— Я тебя сегодня не ждал, зловонная отрыжка утукку, — пробурчал Халай, усаживаясь напротив Липит-Дагана. — Чего тебе?

— И тебе приятного дня, старая гнилая кадушка, — усмехнулся тот. — Халай, неужели у тебя не найдется доброго слова даже для старого друга?

Маг на миг задумался, а потом безразлично ответил:

— Нет. Говори, зачем пришел, и убирайся.

— Ты знаешь, зачем я пришел.

— Лжешь. Я ничего не знаю. Зачем ты лжешь?

— Дослушай, старый ишак. Помнишь наш разговор в месяце ше-гур-куд? Это было совсем недавно, даже твой высохший череп не мог позабыть его так быстро.

— А-а-а, так ты об этом… — пробурчал Халай, впервые поглядев на того, кто пришел с Липит-Даганом. — Это он?

— Это он.

Теперь туда посмотрел и Креол. До этого он полагал, что мальчишка, сопровождающий знатного вельможу, — всего лишь раб. Чернокожий, обритый наголо — в Шумере очень мало свободных авилумов с такой внешностью. Большинство черных здесь — рабы-кушиты, привезенные из-за моря или родившиеся от других рабов.

— Ты не говорил, что он кушит, — пробурчал Халай, с недовольством глядя на чернокожего подростка.

— Это потому, что он не кушит, — покачал головой Липит-Даган. — Ну, если быть точным, кушит, но только наполовину. Он сын моей дочери Лагаль.

— А кто отец?

— Раб из Куша, — скривился Липит-Даган. — Рожей мальчишка весь пошел в него — от матери у него только глаза.

— А-а-а! Незаконнорожденный ублюдок! — с каким-то злым удовольствием посмотрел на мальчишку Халай Джи Беш. — Мило, мило… Хотя ничего милого. Меч воителя Эрры, почему ты позволил этому куску дерьма жить?!

— Да, сначала я собирался отвезти его в пустыню и бросить на съедение гулям, — не стал отрицать Липит-Даган. — Но потом он сумел-таки убедить меня, что от него живого может быть польза… Шамшуддин!

Мальчишка торопливо обернулся. Его серые глаза испуганно выпучились, он мелко задрожал всем телом.

— Повелевай, господин, — робко пробормотал он.

— Покажи абгалю Джи Беш, что ты умеешь, — приказал дедушка.

Шамшуддин быстро закивал, выставил ладони запястьями вперед и ужасно напрягся. По эбеновому лицу полился вонючий пот, на лысой макушке вздулась синяя вена. Но результат последовал сразу же — каменный табурет начал медленно подниматься в воздух, повинуясь воле кушита — полукровки.

Креол аж зубами скрипнул от зависти — он-то сам пока не владел даже самыми простенькими чарами. А Халай Джи Беш с интересом погладил жиденькую бородку, глядя на висящий в воздухе табурет и трясущегося от напряжения Шамшуддина.

— Замечательно… — пробормотал он. — Этот черномазый выблядок где-то учился Искусству?

— В том-то и дело, что никогда и нигде, — покачал головой Липит-Даган. — Я до сих пор помню тот момент: Лагаль только что родила, младенец сосал ее грудь, я хотел забрать его, но он вдруг посмотрел на медную бусину, и та… взлетела ему прямо в ладонь. Жрица Инанны сказала, что из ребенка может получиться хороший маг, и я решил оставить ему жизнь…

— Замечательно, замечательно… Но странно. Странно… Уту, прозванный Шамашем, да точно ли его отец был человеком?! Быть может, это черномазое зловоние родилось от демона, джинна или инкуба?

— Не могу сказать наверное, но Лагаль клялась всеми Ануннаками, что ни с кем не сходилась, кроме того смазливого кушита, Бараки.