Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны - Георгий Куманев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пакт давал СССР определенный выигрыш времени: на нас объективно работал нейтралитет, в то время как Гитлер наметил и приступил к осуществлению масштабных военных действий против целого ряда государств, которых, казалось, не так легко было сломить. Появившиеся в печати утверждения, что СССР толкал Гитлера на агрессию, на наш взгляд, совершенно несостоятельны. «Закусив удила», Гитлер не нуждался в каком-либо подталкивании к агрессии.
Но события приняли совсем не тот оборот, на который явно рассчитывал Сталин и который должен был, как он полагал, привести к затяжной, изнуряющей обе стороны войне в Западной Европе. Вермахт одерживал победу за победой, захватывая одну за другой европейские страны, «заглатывая» их военный потенциал и наращивая тем самым свою военно-экономическую мощь. Крупным успехом гитлеровского рейха явился разгром крупнейшей в Европе французской армии и урон, нанесенный английским войскам, в результате чего они оказались прижатыми к морю у Дюнкерка и вынуждены были эвакуироваться вместе с остатками союзных войск под жестокими ударами немецкой авиации. Началась подготовка операции «Морской лев» по высадке германских войск на Британские острова (в итоге Гитлер не решился пойти на нее, но в целях дезинформации делал вид, что продолжает активные приготовления к высадке).
Впечатляющие победы германского оружия на европейском театре военных действий создавали тревожную обстановку для Советского Союза. Становилось все более очевидным, что объектом следующей агрессии в самом близком будущем может стать Советский Союз. Сталин знал о начатых по приказу Гитлера приготовлениях к этому германской военной машины. Знал довольно конкретно и достоверно. Советская разведка, в частности, донесла и о разработке основных положений плана нападения на СССР.
В то же время наши собственные военные приготовления по созданию надежного предполья на важнейших направлениях предполагаемых ударов вермахта шли не столь оперативно и интенсивно, как хотелось бы. Особенно наглядно это продемонстрировала советско-финляндская («Зимняя») война (30 ноября 1939 г. — 13 марта 1940 г.). Ее ход в первый месяц боевых действий, серьезные неудачи и понесенные Красной Армией потери были для Советского Союза весьма неожиданными и неутешительными.
На заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в марте 1940 г., на котором нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов доложил об итогах этой войны, и на совещании в Кремле Главного Военного совета с приглашением участников войны (14–17 апреля 1940 г.) Сталин во многом объяснил наши неудачи переоценкой опыта Гражданской войны. Это, по его мнению, помешало комсоставу глубоко изучить особенности современной войны и перестроиться в соответствии с ее новыми требованиями.
Уверенность Сталина, что в «игре» с Гитлером ему удастся переиграть и обмануть нацистского фюрера, оказалась поколеблена и даже, по словам некоторых мемуаристов, сменилась деморализацией в связи с победами, которые Гитлер одержал на Западе, и нашими неудачами и тяжелыми потерями в войне с финнами. Такого рода утверждение также получило в последнее время широкое хождение.
Уже будучи пенсионером, Н. С. Хрущев вспоминал: Сталин «находился в таком состоянии, которое не вносило бодрости и уверенности в то, что наша армия достойно встретит врага. Он как-то опустил руки после разгрома Гитлером французских войск и оккупации Франции… Сталин лучше нас знал состояние Красной Армии и, видимо, сделал тогда вывод, что мы не подготовлены к “большой” войне. Об этом свидетельствовала наша “малая” война с Финляндией»[13]. «Сталин видел надвигающуюся неумолимую лавину, от которой нельзя уйти, и уже была подорвана его вера в возможность справиться с этой лавиной. А лавиной этой была неотвратимая война с Германией»[14]. Сталин “стоял уже перед Гитлером, как кролик перед удавом”. В этом Хрущев усматривал причину того, что «мы не подготовили границу к обороне»[15].
Однако объективно нет серьезных оснований полагать, что Сталин дрожал перед Гитлером и даже пришел к выводу, что наша армия никак не сможет противостоять агрессии. Более правдоподобно, на наш взгляд, другое мнение. Военные успехи Германии, крупные неудачи и потери СССР в войне с Финляндией не на шутку встревожили Сталина и были им серьезно рассмотрены и осмыслены, хотя не без раздражения, но с решительным намерением ускорить перевооружение Красной Армии, форсировать производство современного вооружения и боевой техники, обучить наши военные кадры грамотно пользоваться средствами борьбы.
Документы и факты свидетельствуют, что к началу Великой Отечественной войны оборонная индустрия СССР в целом впервые стала превосходить по количеству, а в отдельных областях военного производства и по качеству показатели фашистской Германии. Был создан военно-экономический потенциал, в конечном счете обеспечивший нашу победу над гитлеровским блоком.
Со второй половины 1940 г. военные приготовления к нанесению мощных ударов по Советскому Союзу осуществлялись гитлеровским рейхом весьма интенсивно. Они постоянно фиксировались советской разведкой и докладывались в Центр.
Необходимые разведывательные данные о подготовке военного нападения Германии на СССР поступали к Сталину заблаговременно, в том числе и о дате вторжения. Но, по свидетельству многих ответственных руководителей, в самый канун войны он реагировал на эти сигналы крайне отрицательно, не доверяя им, сверхосторожничал, постоянно опасаясь дать Гитлеру повод к нападению.
Каковы бы ни были мотивы, которыми руководствовался при этом Сталин, это ни в коей мере не снимает с него главную ответственность за игнорирование многочисленных предупреждений и сигналов о реальной опасности фашистской агрессии. Все решения государственной важности принимались им практически единолично, в лучшем случае — в узком кругу его ближайшего окружения, где всячески воспевалась «гениальная прозорливость» вождя и его непогрешимость. Начальник Главного разведуправления Красной Армии Ф. И. Голиков и возглавлявший НКВД Л. П. Берия (располагавший собственной агентурой), ради подкрепления «непоколебимой убежденности» Сталина в том, что нападение последует не ранее середины 1942 г., нередко искажали или фильтровали разведданные, противоречившие этому сталинскому прогнозу. В итоге так и не были приняты своевременно самые неотложные меры для подготовки страны к отпору фашистской агрессии и приведения Вооруженных сил СССР в состояние повышенной боевой готовности. Безусловно, вина за это лежит прежде всего и главным образом на Сталине.
Став на путь агрессии, нацистская Германия все чаще прибегала к маскировке своих экспансионистских устремлений и действий заявлениями об их вынужденности. Всякий раз такие действия оправдывались назревшей необходимостью сорвать будто бы подготовляемое той или иной державой нападение на Германию. Своей демагогией о превентивном характере вторжения и военных захватов чужих территорий гитлеровцы перекладывали вину на жертву агрессии: «Мы не хотели нападать, но нас спровоцировали, мы лишь упредили готовящуюся агрессию».
В 1939–1940 гг. фашистская пропаганда утверждала, что на войну Третий рейх спровоцировали англичане с их «политикой окружения», да к тому же еще и поддержавшие «польских упрямцев». Винили и Ф. Рузвельта за приверженность идеологии «крестового похода» против национал-социализма. С июня 1941 г. вина за развязывание войны стала возлагаться нацистами на Советский Союз, на Сталина, разыгравшего-де «шахматную партию мировой революции».
Версия о превентивности нападения всякий раз входила в официальные объяснения своих захватнических акций гитлеровским рейхом[16]. Между тем план вторжения в Австрию был составлен за 4 месяца до аншлюса, в Чехословакию — за 11 месяцев до ее оккупации, в Польшу — за 5 месяцев до вторжения вермахта, в Советский Союз — почти за год до фашистского нападения. И это при том, что указанные страны готовы были пойти на определенные компромиссы и даже на серьезные уступки, чтобы не дать Германии повода к агрессии.
Миф об упреждающем характере войны со стороны гитлеровской Германии был юридически отвергнут мировым сообществом как совершенно несостоятельный уже на Нюрнбергском процессе. Упорное отстаивание на нем идеи превентивной войны Кейтелем и Риббентропом ныне иногда подается как якобы убедительное свидетельство обоснованности фашистской агрессии. Предатель-перебежчик В. Резун (псевдоним В. Суворов), автор псевдонаучных сочинений «Ледокол», «День-М» и других, даже клеймит Международный военный трибунал за то, что тот признал их доводы совершенно несостоятельными и отклонил их, хотя вполне очевидно: признание превентивного характера войны со стороны Германии было для Кейтеля и Риббентропа, можно сказать, последней, хотя и весьма призрачной, надеждой избежать виселицы.
