Опасное соседство (СИ) - Сухов Лео

— Я сейчас женщина, а как время придёт — буду мужчиной, — испуганно ответила пленница. — Могу быть опылителем!

Последнее слово родилось в моей голове с большим запозданием. Видимо, даже универсальный язык, который мы использовали, не сразу нашёл соответствие.

— Трёхполые гермафродиты! — осклабился Борборыч. — Какая пр-р-рэлесть!

— Я не поняла… — дологнисская тварь сжалась на стуле и начала попискивать.

— У вас три пола, да? — уточнил я. — И почему вы их чередуете?

— По сезонам, — ответила дологниска. — Все так делают…

— Вот ты же разумное существо! — возмутился Ваня у меня за спиной. — Зачем вы вчера всё это устроили?

— Всегда так было, — растерянно ответила пленница. — Есть те кого едят, и есть те, кто ест… Любой, кто ест, тот будет съеден. Кроме людей.

Последнее слово снова вылетело с опозданием, но судя по тому, что у меня в голове завертелись слова: «народ», «полноценный» и «разумный» — просто выбор был слишком большой.

— Вообще-то мы тоже люди! — обиделся Ваня.

— Какие же вы люди? — удивилась дологниска. — Вы же уроды какие-то…

— На себя посмотри… — усмехнулся я.

— Я красавица! Я видела! — похлопав глазами, ответила дологниска.

Непрошибаемая уверенность пленницы, если честно, бесила… Плохой из меня палач! Да и из Борборыча с Ваней — тоже не очень. Злимся на инопланетянку почём зря…

— Почему каждый в вас видел что-то своё? — спросил я и уточнил. — Вчера днём…

— Так ведь мы же не знаем, что кому нравится! — удивилась дологниска. — Просто усилили свою привлекательность в ваших мыслях!

— А как вы воздействуете на мысли? — спросил Борборыч.

— Не понимаю, — расстроилась дологниска. — Просто усилили…

— А ослабить можете? — спросил я наводящий вопрос.

— Ослабить — можем…

Пятиминутный опрос показал, что инопланетянки не выделяют воздействие на мысли, как отдельное понятие. То есть, для них «усиление» и «ослабление» имели столько же общего, сколько для нас — мыслительная деятельность и движение конечностей. Обозвать всё одним словом, в общем, никак не получится. Разве что для шутки — например, «во время бега я пораскинул мозгами и ногами». Ну или что-то вроде того… Каждое воздействие на мозги являлось отдельной операцией, которой владели…

— Все у вас на планете так умеют? — уточнил я.

— Не-е-ет! — замотала головой пленница с искренней убеждённостью, потешаясь над моей глупостью. — Только высокие! Кого боги отметили! Вот вас не отметили…

— Дальше не продолжай! — посоветовал я. — А то могу и больно сделать.

— Не надо! — попросила инопланетянка.

— А почему вы по ночам нападаете? — спросил Ваня.

— А зачем днём нападать? Днём не так кушать хочется! — последовал ответ.

— А ночью кушать хочется? — кивнул я.

— Конечно, хочется! Всем ночью кушать хочется! — покрутила головой дологниска. — А вам что, не хочется? Как же вы выживаете ночью?

— А почему вам ночью кушать хочется? — уточнил я.

— Потому что ночь! — удивилась дологниска.

Нет, конечно, у людей тоже бывает «ночной дожор»… Но вот, честное слово, не до такой же степени, чтобы жрать домашних питомцев даже без предварительной подготовки…

— А ночи у вас длинные? — спросил Борборыч.

— Длинные… холодные! — согласилась дологниска. — Не то что день! День тёплый.

Мы с Борборычем переглянулись.

— А своих жрёте? — уточнил я. — Ну, других… людей?

— Ну а как же выживать-то? — удивилась инопланетянка.

— Это поэтому вы так по нашему поселению распределились? — уточнил я.

Мой вопрос дологниска слушала значительно дольше, чем я произносил. Подозреваю, что проблема была в слове «поселение». При таких пристрастиях в диете, видимо, поселения — это совершенно непередаваемое понятие.

— Что думаешь? — спросил я рейд-лидера, воспользовавшись свободной минутой. — Сравним выводы?

— Давай! — кивнул тот. — Мне кажется, у них на планете очень холодные ночи, что заставляет всех усиленно искать жратву. Вроде как компенсационный механизм. Поэтому днём они мирно сосуществуют, а ночью — начинают жрать друг друга.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А хомяки? — спросил я.

— А они просто коллективные, — ответил Борборыч. — Тоже стратегия, но, видимо, не слишком в их условиях успешная.

— Кто вместе держится — тот вымирает уже! — вставила пленница. — Только сильные, отмеченные богами, выживут.

— Да чтоб вы все сожрали друг друга!.. — буркнул Ваня.

— Ладно, пока всё, — кивнул я. — Давайте её свяжем. Пусть полежит.

— Не надо «свяжем»! Я добрая! — заявила дологниска.

— Когда злой станешь, тогда связывать будет бесполезно, — усмехнулся я.

— Мне больно! — пожаловалась тварь.

— Придётся потерпеть! — ответил я и принялся вязать пленницу. — Послушай-ка… Вы же игроки, да?

— Игроки.

До меня её ответ тоже доходил долго. Сначала пришлось насладиться долгим стрекотанием, и только потом в голове появилось само слово. Судя по всему, наши с этими тварями культуры находились так далеко друг от друга, что даже удивительный системный язык не сразу справлялся. Вот и что это за язык мы используем, интересно?

Я выглядел спокойным, думал спокойно, двигался спокойно — а в голове царила звенящая пустота. Как из человека при неудачном падении выбивает воздух, так и из меня попросту вышибло мысли. Я пытался, но никак не мог осознать размеры того, что сейчас узнал. Это дологниссцам хорошо: есть игроки, которые не едят их — значит, будут едой. А я существо чуть менее приземлённое — и если увидел четырёх дологнисских игроков, то сразу рисую в воображении целый остров таких тварей, а то и не один. Ведь островов с землянами тоже несколько…

Картинка получалась жутковатая, но если включить логику, то каких тварей мы видели на нашем мега-острове? Видели мы вышронских, прионских, дологнисских… Ещё каких-то, но я сходу так и не смог вспомнить название. И что получается, где-то есть и вышронцы? И прионцы? И эти, которых я вспомнить не могу?

Удручающая картина-то…

И опять всё меняет.

В невесёлых мыслях я добрался до западного склона верхнего Мыса и посмотрел на значительно приблизившиеся плоты островитян. Пора было будить руководство, но вот сейчас мне было откровенно лень снова тащить их на встречу — затащил уже вчера на свою голову…

Однако Саша, Котов, Кирилл и Дядя Фёдор всё-таки нашли в себе силы подняться к обеду и выйти навстречу послам. Воспользовавшись моментом, когда рядом не было любопытных ушей, я кратко пересказал им результаты общения с дологнисками. По вытянувшимся лицам и широко раскрытым глазам стало понятно — далеко и глубоко идущие выводы они сделали.

В общем, когда Казяк с профессионально приветливой улыбкой подошёл к нашей компании, встречали его исключительно хмурые и сосредоточенные лица. Улыбка медленно сошла у него с лица, и представитель островитян в растерянности посмотрел на меня — видимо, как на единственного невозмутимого человека.

— Филя, а нам уже стоит бежать? — осторожно поинтересовался он. — Или такие серьёзные лица не по нашу душу?

— Оставайтесь! — предложил я. — Когда у них такие лица, всё самое веселье только начинается…

— Тогда позвольте представиться! — сразу же во все тридцать два зуба улыбнулся посол. — Казяк, представитель миролюбивой части островитян… Бывших островитян, если быть точным! Также я руководитель одной из десяти основных фракций Острова.

Казяк указал на своих спутников — серьёзную даму лет тридцати и полноватого мужчину.

— Тоже руководители наших фракций — Йогурт и Глаша. Рад, наконец, посетить ваше поселение и лично заверить вас в наших исключительно добрых и миролюбивых намерениях!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Рады приветствовать… — Кирилл взял себя в руки. — И добро пожаловать! Прошу прощения за не слишком приветливые лица. У нас случился небольшой ночной инцидент, и нам сейчас есть о чём подумать. И если вы не настаиваете, то обсуждение серьёзных вопросов предлагаю отложить либо на вечер, либо на завтра. Вам сейчас выделят место для проживания в гостевом домике.