Кольца Афродиты - Аманда Квик

— Очень мило.

— Majs oui. — Сэлли подняла стакан с джином. — Пусть будет Жаклин.

Беатрис улыбнулась. Конечно, произношение у Сэлли было безобразным, но, к счастью для нее, сейчас было очень модно нанимать французских горничных. Многие светские дамы закрывали глаза на весьма сомнительный акцент горничных по той простой причине, что не хватало ни французских горничных, ни портных, ни модисток. Поэтому не приходилось быть слишком разборчивыми.

Конечно, подумала Беатрис, если кто-то из потенциальных работодателей Сэлли узнает, что сомнительно у нее не только произношение, дело серьезно осложнится.

Сэлли, как и остальные женщины, прошедшие через частную академию, раньше зарабатывала себе на хлеб как проститутка самых низкопробных домов терпимости.

Беатрис и ее подруга Люси Харби, первоклассная модистка, известная своим клиентам под именем мадам д'Арбуа, отнюдь не ставили себе задачей вызволить всех несчастных женщин с панели. Сами познавшие благородную нищету, они были слишком заняты тем, чтобы выжить, и было им совсем не до других. Но когда в один прекрасный день они благополучно открыли новое дело, сказали свое слово судьба и воспитание Беатрис, которая была дочерью приходского священника.

Все началось спустя месяц после открытия магазина модного платья Люси. К дверям черного хода приползла молоденькая девушка, она истекала кровью после аборта. Беатрис и Люси помогли ей подняться в тесную комнатку, где они жили вдвоем. Когда стало ясно, что девушка выживет, Беатрис и Люси придумали план, как ей сменить профессию.

Билетом в лучшую жизнь мог стать сфабрикованный французский акцент.

План по переделке юных проституток в горничных французских аристократок заработал столь успешно, что родилась идея создать частную академию.

С той судьбоносной ночи минуло пять лет. У Беатрис теперь есть собственный небольшой домик в городе. Финансовые успехи Люси, которая шила баснословно дорогие платья, были еще более впечатляющими: она вышла замуж за богатого торговца тканями, высоко ценившего ее предпринимательский талант. Люси переехала в великолепный новый дом в фешенебельном районе, однако продолжала возглавлять салон модного платья — теперь уже под именем мадам д'Арбуа.

Беатрис и Люси переоборудовали свою бывшую квартирку над магазином в классы и наняли преподавателя, который должен был дать начальные знания французского языка отчаявшимся молодым женщинам.

Иногда кто-то из их студенток снова возвращался на улицу. Беатрис тяжело переживала подобные случаи. Более практичная Люси смотрела на это философски: всех не спасешь.

Беатрис понимала, что ее подруга права. Но что поделаешь, ведь в душе она оставалась дочерью священника. Ей было трудно мириться с неудачами.

Сэлли оглядела мрачные стены комнаты.

— Как вы думаете, здесь водятся привидения, как говорила жена хозяина гостиницы?

— Думаю, что нет, — твердо сказала Беатрис. — Но у меня сложилось впечатление, что слуги его светлости очень довольны репутацией своего хозяина.

Сэлли передернула плечами:

— Безумные Монахи из Монкреста… Может дрожь пробрать, n'est-ce pas?

Беатрис сделала гримасу:

— Только не говори мне, что ты и в самом деле поверила сказкам, которые прошлой ночью рассказывала нам хозяйка гостиницы.

— От этих сказок человеку будут сниться кошмары. Волки, колдуны, привидения по ночам…

— Все это вздор.

— Тогда почему вы позволяли ей нести его почти до полуночи? — возразила Сэлли.

— Я думала, что это интересный способ провести время.

Сэлли ничего не знала об истинных целях поездки. По ее представлениям, Беатрис приехала, чтобы поговорить с графом Монкрестом о каких-то темных семейных делах. Что, в общем, соответствовало действительности.

— Если верить слухам, он словно вышел из какого-нибудь романа миссис Йорк. — Пышный бюст Сэлли содрогнулся. — Такой таинственный, n'est-ce pas? Напоминает мне парня, который живет в развалинах, спит в склепе и никогда не выходит на свет Божий.

— Ты хочешь сказать, что читала романы миссис Йорк? — изумилась Беатрис.

— Ну, сама-то я не больно хорошо читаю, — призналась Сэлли. — Но всегда найдется кто-нибудь, кто может почитать другим вслух. Мне больше всего нравятся книжки, где есть привидения и духи.

— Понятно.

— Просто не терпится почитать новую книжку миссис Йорк «Замок теней»! Роуз говорит, что ее хозяйка уже купила и сейчас читает. Как только она прочтет, Роуз возьмет и принесет ее нам.

— Я и не подозревала, что тебя интересуют романы ужасов, — сказала Беатрис прямо-таки радостным тоном. — Я с удовольствием подарю тебе экземпляр «Замка теней»!

Глаза Сэлли округлились от восторга.

— Это так мило с вашей стороны, миссис Пул! Мы все будем очень вам благодарны!

«Не более благодарны, чем я», — подумала Беатрис.

Она испытывала глубочайшее волнение, когда узнавала, что кому-то нравились романы, которые она писала и издавала, скрываясь под псевдонимом Миссис Амелия Йорк. Конечно, Беатрис оставила Сэлли в неведении о своем авторстве. Только Люси и члены ее семьи знали, что Беатрис пишет романы с целью заработка.

Вслед за Сэлли Беатрис оглядела комнату. Вероятно, до отъезда она сделает кое-какие записи. Аббатство Монкрест выглядело весьма живописно. Массивные каменные стены, сводчатые дверные проемы, бесконечно длинные темные переходы — описание подобного здания можно включить в один из будущих романов.

По пути сюда они миновали длинную галерею со множеством предметов старины. Из ниш смотрели греческие, римские и замарские скульптуры. По углам стояли шкафы с изделиями из керамики и античного стекла.

Монкрест не только ученый, размышляла Беатрис, но, по всей видимости, еще и собиратель древностей.

Она закрыла глаза, чтобы впитать в себя атмосферу, навеваемую древними каменными стенами. Ей показалось, что она ощутила груз столетий. Это было смутное, непередаваемое ощущение, которое появлялось у нее при виде очень старых зданий или предметов старины. Невидимые флюиды околдовывали ее, унося в глубь веков.

Нет сомнения в том, что подобные древние строения навевали меланхолию. Но в то же время появлялось и чувство будущего. Этот дом знал периоды счастья в прошлом и узнает их в будущем. Пласты истории давили на нее. Но не было ничего такого, что рождало бы в ней ужас или тревогу.

Когда Беатрис открыла глаза, она вдруг поняла, что главное чувство, которое порождает аббатство Монкрест, это чувство одиночества.

— Как можно жить в таких развалинах, — нарушила молчание Сэлли. — Может, его светлость и в самом деле сумасшедший?