Медаль за город Вашингтон - Михайловский Александр

– Нет, масса, те две бутылки, что прислал ваш кузен, вы вчера выпили, – с непроницаемым лицом ответил черный дворецкий.

Эвертс тяжело вздохнул:

– Тогда предложи ему просто вина и сигару. И через десять минут пусть он заходит в мой кабинет.

Иноземцев оказался человеком лет тридцати в партикулярном платье, но с военной выправкой. В руках у него был небольшой портфель несколько необычной формы. Слегка поклонившись, посланец югороссов произнес:

– Очень рад с вами познакомиться, господин госсекретарь.

– Взаимно, господин посланник, – ответил Эвертс. – Чем могу служить?

– Господин госсекретарь, позвольте вручить вам по поручению моего правительства некоторые бумаги.

Он открыл портфель и положил на стол перед Эвертсом пухлый конверт. Госсекретарь вскрыл его, тупо взглянул на первый лист и спросил:

– Капитан, здесь указано, что вы уполномочены на словах сообщить мне основные пункты этого послания.

– Именно так, господин госсекретарь, – ответил югоросс, голос которого лязгнул, как затвор орудия. – Первый документ – это уведомление о том, что вся территория, принадлежавшая Британской короне к западу от границ провинции Онтарио, передана Югороссии. То же самое касается и территории Северного Орегона, а также острова Ванкувер. Территория к востоку от этой границы остается владением Британии. Кроме того, Югороссия заключила с Лондоном двухсторонний договор о защите данной территории от любых посягательств со стороны третьих держав.

Эвертс побелел. Тошнота подкатила к его горлу. Это была катастрофа. Все планы по захвату Северного Орегона рухнули в одночасье. А этот проклятый капитан продолжал добивать несчастно госсекретаря:

– Далее. Мое правительство настоятельно просит Североамериканские Соединенные Штаты о немедленном выводе всех войск вашей державы с вышеупомянутых территорий, если они уже там находятся. Кроме того, оно еще раз подчеркивает, что те североамериканские территории, которые остаются во владении Британии, отныне находятся под защитой Югороссии.

И, наконец, я уполномочен сообщить вам следующее. Правительство Югороссии получило текст договора между САСШ и Югороссией в том виде, в каком он был ратифицирован Сенатом Североамериканских Соединенных Штатов. С сожалением оно вынуждено констатировать, что из текста договора каким-то непонятным образом был изъят один весьма важный пункт. Причем произошло это в одностороннем порядке, не только без согласования с другим участником договора, но и без уведомления такового. Вследствие вышеуказанных фактов, правительство Югороссии более не считает себя связанным какими-либо ограничениями в связи с этим договором и отзывает его ратификацию.

«Какая все-таки сволочь этот Хоар, – тоскливо подумал Эвертс, – будь он хоть трижды мне кузеном. Говорил же я ему, мол, югороссы – это тебе не индейцы, так просто с ними подобные фокусы не пройдут. И как теперь мне все это расхлебывать?»

– Капитан, есть ли возможность обсудить сложившуюся ситуацию и найти взаимовыгодный компромисс?

– Увы, господин госсекретарь. Наш договор и был этим взаимовыгодным компромиссом. Но действия Сената – и особенно тот факт, что нас даже не уведомили о том, что в договор внесены односторонние правки, – все это заставило мое правительство отказаться от этого договора.

– Есть ли возможность ратифицировать договор заново, без вышеуказанных изменений?

– К величайшему сожалению, мое правительство не считает это в данной ситуации целесообразным. Но в послании моего правительства также указано, что оно готово на новые переговоры на территории Кубы либо Ирландии. В качестве предварительного условия – получение официальных извинений как от правительства Североамериканских Соединенных Штатов, так и от Сената, а также торжественное и публичное обязательство более не нарушать общепринятые дипломатические нормы. И кроме того, условием ведения новых переговоров должен стать немедленный отвод войск от границ владений Югороссии и владений Британской короны в Северной Америке.

Такого унижения Эвертс никак не ожидал. Но делать что-то было надо. Самое главное – выиграть время. И он решился:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Это возможно сделать лишь после возвращения президента Хейса. Я дам ему срочную телеграмму. Кроме того, требуется некоторое время для Сената, и, как вы знаете, его реакция абсолютно непредсказуема. Как долго вы еще будете в Вашингтоне?

Лицо югоросского посланника осталось непроницаемым.

– Увы, господин госсекретарь, – произнес он ледяным тоном, – в конце концов, непредсказуемость вашего Сената – это ваши внутренние проблемы. Я выполнил свою миссию и вынужден покинуть ваш замечательный город сегодня вечером. Но вы можете передать любую информацию для правительства Югороссии через посольство Российской империи. В отсутствие нашего постоянного диппредставительства оно будет временно представлять наши интересы. Засим я вынужден откланяться. Желаю вам всего наилучшего.

Посланник югороссов вежливо кивнул и, развернувшись, вышел. А госсекретарь Эвертс почувствовал, что в глазах у него потемнело. Он грохнулся в глубокий обморок, вызванный чрезмерной дозой алкоголя и не менее сильными переживаниями. Последняя фраза, произнесенная посланником Югороссии, могла означать все что угодно, вплоть до объявления войны.

16 (4) июня 1878 года. Джорджтаун, дом сенатора Джорджа Фрисби Хоара

Сенаторы Джордж Фрисби Хоар, Джон Паттерсон, Джон Камерон, Амброуз Бёрнсайд

Дворецкий Колин не узнавал своего хозяина. Хоар, обычно такой вальяжный и представительный, сегодня был готов рвать и метать и, не находя приличествующих его кругу слов, ругался, словно пьяный портовый грузчик.

Гости сенатора Хоара, хотя и полностью разделяли возмущение хозяина, все же вели себя гораздо сдержанней. Им тоже весьма не нравилась создавшаяся ситуация, но они, рассевшись в креслах, расставленных полукругом, дружно потягивали кто виски, кто джин с тоником, а кто и портвейн, и таили свой гнев, не выказывая внешне эмоций.

Причиной бешенства сенатора Хоара стало поведение госсекретаря Эвертса, который и не подумал отстаивать перед представителем Югороссии их общую позицию, а сразу же капитулировал, задрав вверх лапки. Теперь от Белого дома исходил такой резкий запах внезапного испуга, словно Югороссия уже объявила Америке войну и высадила на восточном побережье своих головорезов.

А чего было пугаться-то? Ну, подумаешь, эти югороссы расторгли с таким трудом ратифицированный договор. Америке и ее хозяевам, заседающим в Сенате, от этого было ни холодно ни жарко. Сию бумажку и так никто не воспринимал всерьез. В конце концов, где Вашингтон, а где Константинополь!

Гораздо хуже было то, что правительство президента Хейса отказалось от тщательно подготовленных планов вторжения в Северный Орегон, который, как выяснилось, англичане уступили югороссам вместе с островом Ванкувер в обмен на защиту остальной территории Канады от поползновений некой третьей стороны.

Собравшиеся в доме Хоара сенаторы прекрасно понимали, кого следует считать этой третьей стороной, и задыхались от бессильной злобы. История с Ирландией показала, что связываться с югороссами выходит себе дороже. В то же время сенаторы считали, что Атлантический океан сможет защитить их от гнева Югороссии надежней каменной стены. Ну не допускали они мысли о том, что кто-то может ворваться в их уютный и благополучный мирок и лишить всего того, что «нажито непосильным трудом». Они считали, что у себя в Америке они могут делать все, что им заблагорассудится. Или почти все. Северный Орегон тоже от них никуда не денется, ведь югороссам когда-нибудь надоест эта обуза, и они его забросят, словно подросший ребенок ненужную игрушку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Поэтому, пересилив злобу, сенатор Хоар внезапно остановился посреди комнаты и произнес:

– Ну все, джентльмены, мое терпение лопнуло. Вы как хотите, но с этой тряпичной куклой Хейсом пора кончать. Нам нужен президент, который в первую очередь будет защищать наши интересы и лишь потом заниматься всем остальным.