Александр Кучин. Русский у Амундсена - Людмила Симакова

Финансировалось училище из Государственного казначейства, средства которого составляли около половины бюджета, кроме того, деньги выделяли губернские и городские власти, купечество, пароходство. Были и так называемые специальные средства, которые складывались из платы за обучение, процентов с капитала, дарованного училищу императором Николаем II при его открытии, вкладов меценатов. Обучение одного ученика в течение года в 1908 году обходилось в среднем 336,7 руб., при том что плата за обучение составляла 10 рублей.

Училище было хорошо оборудовано за счёт одной из данной ему привилегий беспошлинного приобретения за границей приборов, инструментов и иных учебных пособий.

В училище было два отделения – торговое и мореходное. В торговом готовили специалистов для работы в торгово-промышленных учреждениях. Обучались там четыре года: два года в общих классах по общеобразовательной программе и два года в специальных классах, где приобретали профессиональные знания и навыки. В мореходном отделении, готовившем шкиперов и их помощников для плаваний на торговых судах, учились пять лет: два в общих классах, три в специальных. Обучаться могли юноши всех сословий, находившихся в русском подданстве. По статистическому отчету 1907 года в училище было 63 ученика.[22] Из них сыновей дворян – 8, духовного звания – 2, почетных граждан и купцов 1-й гильдии – 13, мещан – 18, крестьян – 22. Училище было весьма демократичным заведением.

В первый общий класс принимали мальчиков 13–19 лет, годных по состоянию здоровья и с хорошим зрением, прививкой от оспы, предоставивших свидетельство о двухмесячном плавании в открытом море и с «одобрительным отзывом о способности к морской службе», а также свидетельство об окончании учебного заведения третьего разряда. Имевших аттестат об окончании учебного заведения второго разряда, как Александр Кучин, принимали во второй общий класс. Для поступления сдавали экзамены. Отбор был суровым. Да и в последующем хорошими оценками особо не баловали, спрашивали строго. Если ученик не усваивал курс, его могли оставить на второй год, но только один раз в течение курса. Не сдавших переводных экзаменов во второй раз исключали из училища. По тому же статистическому отчёту было уволено за неуспеваемость 12 человек, а 7 учеников оставлено на второй год. В 1907 году на курсе 1-го специального мореходного класса вместе с Александром Кучиным обучались 30 человек, а к выпускным экзаменам осталось только 13.

Правда, кроме успеваемости были и другие причины. Учёба была платной. Нужно было ещё приобретать особое обмундирование – байковую рубаху, тельняшку, брюки, фуражку, шинель, полупальто, башлык, погоны. Иногородним – платить за квартиру, питаться. Не все семьи могли вынести такое бремя. Неимущим выплачивали стипендии, кого-то освобождали от платы за обучение, тем не менее из-за невозможности оплатить обучение некоторые ученики были вынуждены покинуть училище. Всего один год недоучился друг Александра Володя Гринер.

Занятия в училище шли своим чередом. Нагрузки возрастали. Чему же там учили?

Числа часов учебных занятий в неделю[23]

Учиться было сложно, но и престижно. Здесь был очень сильный для провинциального учебного заведения преподавательский состав. Начальник училища полковник М. М. Беспятов – автор учебника по навигации[24]; среди преподавателей были выпускники университетов, высших морских учебных заведений. Была в училище и должность тимермана – специалиста по такелажу парусных судов, долгие годы её занимал бывший руководитель мореходных классов из Сумского посада П. К. Рюхин, учивший не только шить паруса и изготавливать иную оснастку судна, но и создавать модели судов. Модели самого П. К. Рюхина долгие годы служили учебными пособиями для курсантов Архангельского торгово-мореходного училища, участвовали в российских и международных выставках.

Размещалось училище в каменном особняке на набережной Северной Двины, построенном в первой половине XIX века. При нём был сад, где проходили практические занятия по астрономии и были установлены солнечные часы системы «Флеше», с точностью до минуты показывавшие архангельское время. Было в училище и общежитие для иногородних учеников под присмотром воспитателя, который находился тут же. Проживание в общежитии при готовом питании стоило 15 руб. в год.

Окна особняка смотрели на широкую Северную Двину, ветвившуюся в этом месте на два рукава – Кузнечиху и Маймаксу. Летом был виден лес мачт судов, стоявших на рейде и у многочисленных причалов. Занятия начинались 15 октября, когда навигация уже завершалась и этой красоты учащиеся не видели, а заканчивались – 15 мая, когда река только-только освобождалась ото льда. Учащиеся мореходного отделения часто отправлялись на суда в марте-апреле, и тогда классы закрывались досрочно. Для получения аттестата об окончании училища необходимо было иметь плавательный ценз, подтверждённый документально, т. е. быть в море 17 месяцев. Совершеннолетние выпускники, достигшие 21-летнего возраста, проплававшие 24 месяца, получали диплом штурмана 2-го разряда без дополнительных испытаний. Это было одной из привилегий Архангельского училища и свидетельствовало о признании высокого уровня подготовки. Из всех морских учебных заведений России гражданского флота подобная привилегия была ещё только у Одесского училища торгового мореплавания.

Здание Архангельского торгово-мореходного училища. Фото нач. XX в. (Из фондов АКМ)

Ученический билет А. Кучина. 1908 г. (Из фондов МАА)

Заявление А. Кучина о приёме в Архангельское торгово-мореходное училище. 1904 г. (Из фондов ГААО)

15 октября 1904 года началась учёба Александра Кучина. Перед занятиями – общая утренняя молитва. В 9 часов – первый урок. Ежедневно – пять уроков, каждый 55 минут. Пятиминутные переменки, после третьего урока большая перемена – 30 минут. После занятий – подготовка к следующему дню. По воскресеньям и праздничным дням – богослужение в соседней Успенской церкви, где священником был преподаватель Закона Божия В. И. Любавский. Ходить в театры и смотреть иные публичные представления можно было только с разрешения классного наставника или инспектора. Посещать рестораны, портерные (пивные) и прочие подобные заведения, как и курить табак, строго воспрещалось. Но для второго общего класса это не самая большая проблема. Куда сложнее было выполнить следующий пункт «Правил для учеников Архангельского торгово-мореходного училища»: «Ссоры, брань и драки между учениками строго воспрещаются, ещё строже преследуется злоупотребление силою против слабейшего»[25].

Впрочем, Саша не был забиякой. Судя по его письмам норвежским друзьям, он много занимается, особенно языками: «Я учу английский и немецкий. С английским у меня хорошо и у меня вторая отметка, по немецкому у меня отметка первая, но я ничего не могу. Немец не может нас научить по-хорошему, и мы воюем с ним… Многие мальчики говорят на немецком и английском. Но сейчас я должен заканчивать, потому что на завтра так много уроков и я должен их выучить»[26]. (Письмо от 13 ноября 1904 года.) Он сопереживает событиям русско-японской войны: «Я буду моряком и пойду на войну во флоте. Но сначала я буду плавать на нашем «Николае» в Норвегию. Наш директор скоро уйдет на войну. В Архангельск скоро приедут раненые с театра военных действий. Некоторые из них прибудут в госпиталь нашего училища. Они, я думаю, много расскажут о войне»[27]. (Письмо от 13 ноября 1904 года.) «Вчера у нас была лекция о рентгеновских лучах. Все деньги идут солдатским вдовам»[28]. (Письмо от 23 декабря 1904 года.)

Летом 1905 года он в море почти пять месяцев, «4 месяца, 26 дн.» – так будет записано в его личном деле. На каком судне и с кем ходил Александр, неизвестно.

Письмо от 28 октября 1905 года: «Десятого я пошёл в училище. С учёбой у меня всё хорошо. На днях получил единицу по астрономии. Не писал Вам так долго, потому что в России беспорядки. Я не уверен, что это письмо дойдёт. Жить в России тяжело». 23 ноября он его дописывает: «Почта бастовала, и мне не удалось отправить письмо 28.10. У нас учеников была стычка с торговцами, и мне поранили ногу. Сейчас мы получили конституцию в России и праздновали 8 дней»[29].

Волна Первой русской революции 1905 года докатилась и до Архангельска. С энтузиазмом встретил Архангельск Высочайший Манифест «Об усовершенствовании государственного порядка», более известный как Манифест 17 октября, который А. Кучин называет конституцией. Манифест провозглашал: «Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собрания и союзов. Установить как незыблемое правило, чтобы никакой закон не мог воспринять силу без одобрения Государственной думы и чтобы выборным от народа обеспечена была возможность действительного участия в надзоре за закономерностью действий, поставленных от Нас властей». Император призывал «всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле».