Красная планета - Максим Тихомиров

Оська тогда едва не взвыл, а уж слезу-то пустил бы непременно, кабы не обезводился к тому времени вконец.

Теплозащита в треножнике была ни к черту. Как ни старались инженеры в КБ Лося, но особых успехов в ее улучшении не добились.

— Извини, Осип, но материалы не те, — разводил руками сам генеральный. — Чтобы добиться нормальной термоизоляции, сюда столько напихать придется, что для тебя самого места не останется. Там ночами-то, почитай, как в Арктике с Антарктикой, а днем не намного теплее. Так что, если тебя утешит, им у нас тоже несладко приходилось. От жары должны были изнывать.

— Я видел, Мстислав Сергеевич, — отвечал Оська. — Изнывали. Да так им и надо, тварям.

Мда. Это было давно. Сейчас Оське за те свои слова совестно. Потому что и времени прошло немало, и официальная позиция сменилась. Молодому государству в кольце врагов ох как нужна была дружеская рука! И пусть это даже и не рука вовсе, а слизистое щупальце.

А еще в ту пору появился в жизни Оськи Аыыргал. И непримиримость его за следующие годы куда-то улетучилась.

Но тогда резок был, да.

Лось в такие моменты словно выныривал на поверхность из непостижимых глубин собственного разума и внимательно смотрел на Оську.

— Прости, дорогой, все время забываю, — говорил потом Лось. Близорукими виноватыми глазами он при этом жалобно смотрел на Оську, словно извиняясь.

Сегодня, плавно качаясь в такт шагам трофейного планетохода, Оська трясся от холода и вспоминал те события едва ли не годичной уже давности с чувством умиления.

Гражданская война прокатилась по стране щетинистым колючим шаром, не пожалев ни одну семью — а у Оськи и семьи-то никакой не осталось с той далекой поры, как аккурат через год после революции свалилось с небес на его деревню огненное ядро. Кого не убило сразу, повысосали страшные ухающие твари, которые перешагивали деревья своими машинами.

Оська спасся невесть каким чудом — а потом жил еще полгода под самым боком у чужаков, едва не сойдя с ума от постоянного ужаса. Чем приходилось питаться, Оська сам себе поклялся никому и никогда не рассказывать.

Тогда-то его разум и изменился, и он, в ту пору восьмилетний, обнаружил однажды, что может понимать чертей-кровососов. Подгадав под их уход из укрепленного лагеря, выросшего на месте деревни, Оська пустился в бега. И носило его по необъятным просторам страны где пешком, а где и верхом, все смутные четыре года, пока не повстречал он в занесенном снегом Красноярске Николая Петровича Аввакумова. А по весне-лету отправился с ним и его броневой командой на отстрел марсианской сволочи, изрядно попортившей за эти годы нервы молодой республике.

Как переводчик, единственный и неповторимый, Оська оказался к месту в команде авантюристов, облеченной в мандате за подписями верхушки ЦИК широчайшими полномочиями, которые при желании поддавались весьма вольной трактовке.

Так, в смертельном состязании с превосходящими в технологии, но отстающими в гибкости и приспособляемости врагами, и прошел остаток войны.

А потом как-то сразу вдруг оказалось, что угроза с Марса в масштабах республики миновала, и враг если не изведен полностью, то накрепко прижат к ногтю и согласен на переговоры.

И все завертелось.

После окончания войны Оська вдруг обнаружил себя в Петрограде подающим бумаги в фабрично-заводское училище, а через несколько месяцев на него вышел Лось. Последующие годы Оська параллельно с обучением служил переводчиком в отделе межпланетных дел при ВЧК. Во время нечастых, невесть какой системой определяющихся сеансов связи с красной планетой присутствие его там становилось постоянным.

Человеческое горло неспособно было издавать звуки, хотя бы отдаленно напоминающие ухающую марсианскую речь. Оська со своим странным даром так и остался единственным в Советской России человеком, который способен был понимать чужаков — и быть понятым ими.

Именно Аыыргал, один из немногих марсиан, живыми попавших в руки чекистов, оказался посредником между своими собратьями и прогрессивным социалистическим человечеством, по первости выполняя для Оськи роль речевого придатка. Именно голосом Аыыргала молодая республика разговаривала сквозь миллионы верст пустоты с древней империей Марса.

Оська же доносил до своих Глас Неба.

Глас этот был недобр — но лишь поначалу, до той поры, пока не стало ясно, что в руки к чекистам попал единственный наследник имперской короны. Наследный принц возглавлял одну из волн Второго Нашествия, которое пришлось на самый разгар Мировой войны и охватившей полмира революции, а потому повсеместно потерпело бесславное поражение. Старому императору приходилось туго в окружении врагов в своей затерянной в песках, среди пересохших каналов, столице. Он возжелал получить своего родича обратно.

После долгих переговоров к Марсу стартовала «Стрела».

И, разумеется, Оська был в ее экипаже.

И вот теперь он сосредоточенно оглядывал горизонт в поисках мифической столицы империи, которая была древнее Древнего Египта — и правитель которой надеялся, что его государство просуществует еще достаточно долго, чтобы угроза с Земли превратилась в прах вместе с населяющими ее человечками.

С императором надо было держать ухо востро, и Оська понимал это как никто другой. Фуркис уже пригрозил ему расстрелом без суда — но Оська знал, что политкомиссар блефует. Кто тогда будет разговаривать со здешними империалистами?

Но на всякий случай вызвался первым в разведку, получив разрешение у самого Лося.

Кто их, комиссаров, знает? Лучше убраться, пока тот весь в заботах по присмотру за монтажом временного поселка.

Но вот теперь придется возвращаться и нести неутешительную весть. Оська поежился — на сей раз не от холода.

Мешок под ним шевельнулся.

Оська, в обход инструкций, ослабил ремень, и из открывшейся горловины выглянул большой, белесоватый глаз с вертикальным зрачком.

— Ну что, бедолага, хоть воздухом своим подыши, что ли, — сказал Оська глазу.

Глаз сменился кожистым хоботком, с уханьем всасывающим воздух.

Потом марсианин протяжно затрубил. Звук унесся в небо над красной пустыней и отразился эхом от скал.

— Не грусти, Аы, — сказал Оська. — Завтра опять с тобой пойдем вашу столицу искать.

В этот миг часть пустыни в полуверсте от треножника воронкой свернулась куда-то вниз, открывая темное нутро полого уходящего в недра планеты туннеля.

С минуту Оська смотрел в бездонную дыру, и перед его внутренним взором блекли и рассыпались пылью сверкающие дворцы придуманной им столицы марсианской империи.

— Эт ж надо, — почесал он затылок сквозь прорезиненную ткань комбинезона. — И правда: с чего мы решили, что тут будут дворцы?

Далекий вой — эллу… эллу… — долетел от входа в чужой город. Оська почувствовал исходящие от мешка под собой волны радостного возбуждения, умиротворения и тепла.

— Дуй-ка домой, твое высочество, — сказал он наконец и расстегнул все ремни.

А потом, прежде чем повернуть треножник к лагерю, долго смотрел, как грациозно несется на тонких щупальцах ко входу в родной город наследник древнейшей в мире империи.

Пустыня содрогнулась от далекого удара. Над Олимпом в небо поднялся на столбе огня, устремившись к далекой земле, корабль марсианской дипмиссии.

«Эх, теперь бы еще с Фуркисом все обошлось, — подумал Оська. — Ну да Мстислав Сергеевич не даст, чай, пропасть!» Потом он направил треножник на запад и погнал его по своим же следам в песке — туда, где ждали его у «Стрелы» друзья.