Шелест. Гимназист - Константин Георгиевич Калбанов

не в пафосном стиле современных авторов, а всё в той же абсолютной памяти. Мне той книги минут на десять, достаточно пролистать, как я уже всё запоминаю. Поначалу-то ещё ничего было, ну запоминал и запоминал, читал-то с обычной скоростью. Но с годами научился усваивать страницу за несколько секунд.

В альма-матер я направлюсь не раньше вечера. Потому как сечь меня будут однозначно. Впрочем, это если повезёт, а то могут и в карцер определить, чего не хотелось бы категорически. И ведь никого не интересует, что я могу хоть сейчас выдать всю школьную программу до последней запятой. Потому как учёба это не только и не столько образование, сколько воспитание. Ученикам с детских лет вкладывались в голову понятия чести, беззаветного служения России и императорскому престолу…

Началось это ещё при царевне Софье Алексеевне, слабой одарённой, но обладавшей недюжинной волей и умом. Впрочем, как по мне, то она скорее уж умела окружить себя достойными помощниками и в борьбе за власть не стеснялась средств. Из двух младших братьев-соправителей опасность для неё представлял Пётр, с которым и случилась беда. Оно вроде и не подкопаешься, так как произошёл несчастный случай на московской верфи, где строился парусник на потеху юному царю. Но больно уж на руку это оказалось Софье Алексеевне, о чём народ по сию пору перешёптывается с оглядкой.

При всех отрицательных качествах первой императрицы, пользы государству она принесла много. И самым главным её достижением я считаю созданную ею систему образования. Романова практически полностью скопировала её у иезуитов. Но не бездумно, а сумела отлично адаптировать под местные реалии и собственные нужды.

К делу царевна-регентша подошла не впопыхах, желая добиться скорейшего результата в кратчайшие сроки. К цели она двигалась планомерно, шаг за шагом, на протяжении практически всего своего правления, длившегося сорок три года. Софья сумела увидеть плоды деяний своих ещё при жизни и передать их в руки наследницы Анны Иоановны, дочери покойного брата Ивана.

Если коротко, то в каждом крупном городе имелись школы-пансионы, те же интернаты, где с восьми лет обучались окрестные дворяне. На пансионе находились и дети дворян, проживающих непосредственно в городах, тут исключений не делалось. Воспитанники выходили в город в воскресные дни, разумеется, если не имели провинностей.

Через четыре года ученики переходили в гимназию-пансион, где учебная программа была расписана на шесть лет. Здесь же, достигнув восемнадцати лет, они проходили инициацию дара и определяли стихию, к которой имели склонность. И направление, в котором будет проходить их дальнейшее обучение.

Университеты находились только в царских городах, имевшихся в каждом из княжеств империи. За три года обучения студенты постигали не только науки, но и учились владеть даром. Ведь именно в количестве и мастерстве одарённых настоящая сила империи…

— Добрый вечер, Пётр Анисимович, — заложив руки за спину, встретил меня воспитатель.

— Добрый вечер, Александр Владиславович, — приветствовал его я.

— Надеюсь, вы хорошо провели время, молодой человек?

— Благодарю, я потратил его с пользой.

— Вот как? И чем же, позвольте спросить, вы были заняты?

— Смотрел представление бродячего театра. Они сегодня давали «Школу мужей» Мольера.

— Достойная комедия. Чего не сказать о вашем поведении. Полагаю, что трое суток карцера на хлебе и воде пойдут вам на пользу. Опять же, сможете в полной мере насладиться тишиной, чтобы осмыслить творение великого французского комедиографа.

— Может, розги? — с надеждой спросил я.

— Нет уж, Пётр Анисимович, после розог вы отряхнётесь и продолжите в том же духе. Мне же важно не ваше наказание, а чтобы вы осознали ваш проступок и сделали выводы на будущее.

Вот же! И ведь даже разозлиться на него по-настоящему не могу. Дядька, спору нет, жёсткий, но с другой стороны, он ведь за нас в ответе, случись что со мной, и с него спросят.

Глава 3

Очередные трое суток карцера на хлебе и воде это не страшно. В детстве, помнится, была поговорка — если вас трамвай задавит, вы сначала вскрикните, раз задавит, два задавит, а потом привыкните. Так и меня поначалу это напрягало, куда предпочтительней было получить розог, чем сидеть взаперти. Но после я приспособился, и одиночная камера стала как родной дом. Единственно напрягала параша, которую надсмотрщик, он же дворник, выносил раз в день.

Как я уже говорил, с чтением у меня не задалось, поэтому спасаюсь рисованием. И к своим семнадцати годам поднаторел в этом настолько, что освоил стиль гиперреализма. Ничего сверхъестественного, как и говорили другие засланцы, с которыми я общался. Разве только добиться этого получилось лишь благодаря упорному труду, это всё же не одно и то же, что работать с большими массивами информации.

К слову, в образовании дворян на рисование отводится куда больше времени, чем на ту же математику. Бог весть с чем связан этот перекос. Помнится, я когда-то удивлялся тому, как Пушкин и Лермонтов хорошо рисовали, умудрявшиеся делать иллюстрации к своим произведениям, да ещё и перьями. Как оказалось, они попросту были лишены выбора.

В моём случае практики было ещё больше, так как в дополнение к учебной программе я был ещё и завсегдатаем в школьном карцере, теперь вот освоил гимназический. Ну, чисто рецидивист. Что поделать, не сиделось мне в стенах учебного заведения. В прежней жизни не любил учёбу, в этой значительно опережал по знаниям своих одноклассников.

Впрочем, сейчас я не рисовал, а чертил, для чего не нуждался ни в каких принадлежностях, достаточно свинцового карандаша, бумаги и мякиша хлеба, чтобы стирать огрехи. Вот так у меня всё кучеряво, натренированный абсолютной памятью глазомер плюс тело реципиента в режиме аватара давали просто исключительный результат.

Признаться, очень напрягало, что в славном тысяча семьсот шестьдесят третьем году не существовало ударных составов для капсюлей. По прошлой жизни мне было известно только название «гремучая ртуть», что как бы предполагало исходный материал, но на этом и всё. Двоечник как он есть.

Правда, желание иметь нормальное оружие от этого меньше не становилось. И дело даже не в том, что я в родном мире прошёл через четыре войны, причём три из них по собственной воле и, можно сказать, из-за адреналиновой зависимости. Нравилось мне воевать, что тут ещё сказать. Однако в этом мире умение драться и обладание хорошим оружием это уже не вопрос желания, а необходимость, так как опасность могла подстерегать даже при поездке в соседнее поместье.

Если в школе я убегал только для того, чтобы проводить время вне стен пансиона и возиться с уличными ватагами мальчишек, то с переходом в гимназию ситуация изменилась. Я подвизался в добровольные и, что самое главное, бесплатные помощники одного оружейного мастера. С учётом того, что руки у меня не из задницы растут, а сам я мог кое-что подсказать, Сергей Андреевич только руки потирал.

В своё время из меня получился неплохой слесарь широкого профиля, а когда работал на сахарном заводе, освоил и токарное дело, так как собственный токарь там отсутствовал. С развалом СССР многих специалистов было впору записывать в красную книгу. Плюсом к этому я изучил всю доступную местную литературу по механике. И если из прошлой жизни я хорошо запомнил только то, чем занимался практически, тот тут вся информация словно записывалась на жёсткий диск компьютера.

Надо сказать, что оружейник Дудин оказался не чванлив и охоч до всяких новинок. Тем паче, если частично расходы я брал на себя. Не от широкой и щедрой души, а с прицелом на будущее. Если честно, то пока без понятия, зачем мне это, но посчитал, что иметь своего оружейника всегда полезно. Ну вот не было у меня конкретных планов, а добыть средства не составляло труда.

В результате мастерская Сергея Андреевича обзавелась несколькими станками. И самые главные из них это токарный, благодаря которому ружейные стволы теперь не ковались, а сверлились, и стан для выделки нарезов в стволах. Цены на штуцера остались прежними, а вот трудозатраты и сроки изготовления значительно уменьшились при увеличившихся объёмах…

Так как от кремня мне не уйти, я решил использовать колесцовый замок, взводимый опускающимся посредством скобы клиновым затвором, который одновременно открывал крышку пороховой полки. А то с ударным замком приходится прибегать к различным ухищрениям, чтобы избежать травмы от разлетающихся крупинок несгоревшего пороха. Ствол нарезной калибром в четыре линии, как на берданке. В качестве боеприпасов патроны по типу тех же охотничьих к дробовикам, но со шпилькой и затравочным отверстием.

Трудился