Сама невинность - Бертрис Смолл

— Все в порядке?

Девушки дружно закивали, и Эльф поспешила к монастырю.

— Беги прямо в здание капитула, дитя мое, — , велела сестра Перпетуя. — Найдешь матушку вместе с гостем в зале.

— Кто он? — поинтересовалась Эльф. — Тот всадник, который только сейчас приехал в монастырь?

— Да, но я не знаю, кто он. Поспеши, дитя мое. Не заставляй настоятельницу ждать.

Эльф торопливо направилась к зданию капитула, большую часть которого занимал огромный зал. На одном конце стоял стул аббатисы, по обе стороны от которого тянулись скамьи, где каждое утро сидели монахини. Эльф приблизилась к стулу и низко поклонилась матери Юнис.

— Можешь встать, дочь моя, — разрешила та, и Эльф, почтительно склонив голову, поднялась.

— Это сэр Саэр де Бад, Элинор. Приехал, чтобы проводить тебя в Эшлин.

Эльф посмотрела на них с недоумением.

— Твой брат Ричард болен, дочь моя, и желает видеть тебя, — ответила настоятельница на невысказанный вопрос. Сэр де Бад — кузен твоей невестки, леди Айлин. Путешествие не слишком длинное, и если уедешь через час, будешь дома еще до заката. Сестра Катберт поможет тебе собрать вещи. Можешь оставаться дома сколько захочешь. Как только твой брат отпустит тебя, вернешься. И, видя, что Эльф умирает от желания заговорить, почтенная монахиня величаво кивнула:

— В чем дело, дочь моя?

— Мои обеты, матушка. Мы с Матильдой должны принять постриг двадцать второго июня, менее чем через три недели. Что, если я к тому времени не приеду? — со слезами спросила девушка.

— В таком случае, дитя мое, придется перенести обряд на более поздний срок. Помни, на все воля Божья, и ты должна послушно следовать по пути, предписанному Господом.

— Да, матушка, — ответила встревоженная Эльф. Если Ричард послал за ней, значит, случилась беда. За те девять лет, что она пробыла в монастыре, он приезжал лишь однажды, через полгода после того, как привез ее сюда. С ним была его невеста, Айлин, самое прекрасное создание на земле. Беда в том, что она не слишком обращала внимание на малышку, ставшую ее золовкой. И Дикон разительно изменился, стал рассеянным, раздражительным и непрестанно следил глазами за женой, словно никого, кроме нее, не замечал. Они пробыли совсем недолго, и с тех пор о Ричарде напоминали только ежегодные письма ко дню рождения сестры. Однако в этом году не было даже письма.

В невеселые мысли Эльф ворвался голос аббатисы:

— Иди с миром, дочь моя, и готовься к поездке. Сэр де Бад подождет тебя за воротами монастыря. Когда соберешься, иди к сестре Джозефе, и та даст тебе крепкую лошадку. С Богом, дитя.

Эльф поклонилась настоятельнице, повернулась и поспешила выполнить приказ.

— Мадемуазель Элинор — девушка из хорошего рода, милая и воспитанная, — пояснила настоятельница гостю. — Прибыла сюда в пять лет и с тех пор не выходила за ворота монастыря. Надеюсь, что вы будете обращаться с ней бережно и с надлежащим уважением. Прошу вас, никаких грубостей. Элинор, как вы понимаете, не привыкла общаться с лицами противоположного пола. Отец Ансельм — единственный мужчина, кого она знает.

— Разумеется, матушка, — кивнул Саэр. — Моя кузина прогневается, если я расстрою мадемуазель. Что же, мне пора. Подожду мадемуазель у ворот.

Он направился было к выходу.

— Минуту, сэр, — резко бросила мать Юнис. — Каково истинное состояние Ричарда де Монфора? Не бойтесь, я ничего не скажу Элинор.

— Он умирает, — жизнерадостно заверил Саэр де Бад. Настоятельница безмолвно кивнула и после паузы проронила:

— Вы можете идти.

Она не сомневалась, что только близость неминуемой кончины могла заставить Ричарда послать гонца за сестрой. Слишком хорошо помнила мать Юнис Айлин де Варенн. Гордая, эгоистичная, надменная девчонка, которой ни до кого нет дела. Кроме того, после девяти лет брака Айлин оставалась бездетной! Даже до монастыря доходили слухи об этом. И если Ричард умрет, поместье Эшлин перейдет к Элинор де Монфор. А это милое дитя вскоре должно принять обеты целомудрия и послушания. Поскольку монахиня не должна владеть никакими земными богатствами и даже ее бессмертная душа принадлежит Богу, Эшлин достанется монастырю Святого Фрайдсуайда.

Совсем неплохо. Мать Юнис давно заглядывалась на плодородные пахотные земли, примыкающие к владениям монастыря. Если продать Эшлин, на вырученные деньги можно купить вожделенные поля.

Настоятельница улыбнулась. Господь всегда отвечает на ее молитвы, пусть и не сразу. Иногда на это уходит больше времени, чем рассчитывает аббатиса.

Пока мать Юнис подсчитывала в уме будущие выгоды от наследства Элинор, Эльф стояла в спальне, растерянно осматриваясь.

— Я не знаю, что взять с собой, — пожаловалась она сестре Катберт. — Что мне может понадобиться?

— Еще одна юбка, две туники, все три сорочки, чулки, гребень и пара перчаток для верховой езды. Дам тебе свои. Руки у нас почти одинаковые. Сверху накинешь плащ.

Продолжая говорить, сестра Катберт собрала вещи и аккуратно завернула в темную тряпку.

— Иди облегчись, дитя мое, — велела она. — Тебе придется проехать целых восемь миль. Потом умойся и надень чистый апостольник. Этот выглядит так, словно ты сидела на нем на траве, что, вероятнее всего, так и есть. Сейчас принесу тебе новый.

Эльф стянула измятый апостольник и отправилась выполнять приказания.

— Вы скажете Матти и Изабо, куда я уехала, сестра Катберт? И что вернусь, как только смогу?

Монахиня кивнула, поправила белоснежный головной убор воспитанницы и заметила:

— Эта поездка будет настоящим приключением, дитя мое, а ты заслуживаешь хотя бы малого развлечения, прежде чем посвятишь жизнь нашему милосердному Господу. Мы станем молиться за твоего брата. Эльф. Не страшись за него, ибо все мы в руках Божьих. Пойдем, я отведу тебя к сестре Джозефе, присмотрю, чтобы она дала тебе приличного коня. Она всегда норовит всучить того злосчастного мула, который идет только куда пожелает, а не куда стремится попасть бедный наездник. Ты слишком молода, чтобы самостоятельно справиться с сестрой Джозефой, а я многое повидала.

Обе женщины отправились в конюшню, маленькое строение на западной стороне монастыря. Как и предсказывала сестра Катберт, сестра Джозефа вознамерилась оседлать своего любимого мула, но на этот раз у нее ничего не вышло.

— Выведи белую кобылу, — потребовала сестра Катберт.

— Но она предназначена для матушки-настоятельницы, — запротестовала старая монахиня.

— Мать-настоятельница больше не выезжает. В отличие от Элинор де Монфор. Этот мул никому не подчиняется, кроме тебя, и ты это знаешь.

— Но неизвестно, сколько она пробудет в отлучке, а если настоятельнице понадобится лошадь, что я скажу? — не уступала сестра Джозефа.