Конфуций. Будда Шакьямуни - Сергей Ольденбург

«Учить и с каждым днем совершенствоваться не так же ли приятно, как встретиться с другом, пришедшим из далеких стран?» — говорит Конфуций. По мнению Конфуция, человек должен все свое свободное время употреблять на обучение.

Мрачная и горькая действительность окружающей жизни не могла его удовлетворить, и он стал искать утешение в прошедших временах. Конфуций весь предался изучению священных книг древности и постановлений великих и мудрых древних правителей, в уста которых он впоследствии и стал вкладывать высказываемые им высокие нравственные идеи. Впоследствии он ставит таких мудрых правителей древности, как Яо, Шунь, Юй и другие, в образец совершенных людей, как примеры нравственного совершенства и наилучшего управления. По этим примерам и образцам он и решился действовать неуклонно всю свою жизнь. Кроме изучения древних книг и законов, Конфуций за это время прилежно занимался усовершенствованием себя в так называемых шести свободных художествах, без знания которых человек, по мнению китайцев, не может считаться образованным. Это шесть свободных искусств — музыка, духовные и гражданские обряды, математика, каллиграфия, искусство фехтования и управления колесницей.

По истечении срока траура Конфуций сложил, как требовалось обычаями, на гробнице матери свои печальные одежды и вновь возвратился к общественной жизни. Он не пожелал занять опять прежнюю должность, но решился продолжать свои ученые занятия и только по прошествии пяти лет усиленной деятельности постиг вполне основы того учения, проповедованию и распространению которого посвятил остальные годы своей жизни.

Вскоре слава о его учености и мудрости распространилась по всему Китаю, и к нему стали стекаться со всех сторон жаждавшие знания и истины. К нему приходили люди всех возрастов и состояний — старые и молодые, богатые и бедные, знатные и простолюдины, и он никому не отказывал в мудром совете. Некоторые из молодых и пылких юношей сделались его учениками и постоянно находились при нем, другие же приходили к нему только по мере надобности и затем опять возвращались к своим обязанностям. Князь удельного княжества Янь, услышав о мудром философе, прислал к нему одного из своих вельмож спросить совета, как лучше управлять народом.

Выслушав посланного, философ отвечал:

— Не зная ни государя, ни его подданных, я не могу ничего посоветовать, что могло бы быть полезно ему и его народу. Если бы он спросил у меня, как поступали древние государи в том или ином случае, я бы охотно исполнил его желание, потому что я говорю только то, что мне известно. Передайте вашему князю в точности мои слова!

Ответ философа был, без сомнения, передан, потому что на следующий год Конфуций был при дворе князя Янь и работал там с успехом над реформами законов и нравов. Окончив свою задачу, Конфуций собрался домой.

— Приехав сюда, я исполнил свой долг, — сказал он, — исполняю его и уезжая отсюда. Теперь я могу быть полезен еще где-нибудь.

Из княжества Янь он отправился в княжество Цинь, где жил знаменитый музыкант Сян. Там Конфуций хотел окончательно усовершенствоваться в музыке, на которую он смотрел как на один из драгоценнейших даров неба человеку, возвышающий и облагораживающий характер человека, утишающий страсти, обуревающие человеческую душу, и дающий чистое и невинное наслаждение. Окончательное усовершенствование потребовало немного времени у Конфуция — он постиг всю премудрость с небольшим в две недели, из чего мы можем заключить, что музыкальные требования того времени были не слишком обширны и сложны. В самом деле, в одном из своих изречений Конфуций дает в высшей степени простой совет, как обучиться музыке. Он говорит: «Музыке легко выучиться: при начале игры все инструменты должны быть настроены; в продолжение игры все должно идти плавно, внятно, без диссонанса; то же и в конце».

Как бы то ни было, Конфуций дорожил музыкой и ввел ее в свое преподавание как средство для смягчения народных нравов. В одной из канонических книг, составленных Конфуцием, сказано: «Желаете ли образоваться — тщательно изучайте музыку. Музыка выражает и живописует нам союз неба с землею. С богослужением и музыкой в империи ничего не может быть невозможного». Он даже, по словам летописцев, сочинил книгу о музыке, к сожалению затерянную. Те же летописцы передают следующие слова Конфуция, сказанные им, когда он явился в последний раз к Сяну, чтобы отдать отчет в разученной им пьесе:

— Теперь я похож на человека, с горной вершины обозревающего пройденное пространство и всю окрестность. В музыке я вижу то, что в ней возможно видеть. Благодаря постоянству и прилежанию я понял таинственный смысл древней пьесы, мною разыгранной. Играя ее, я перечувствовал все, что испытал ее составитель. Мне казалось, что я его вижу, слышу, говорю с ним. Воображаю себе этого составителя человеком среднего роста с несколько печальным лицом, с большими ласковыми глазами, с кротким приятным голосом — словом, в сочинителе песни вижу великого правителя Вувана. Угадал ли я?

Сян подтвердил его догадку и в восторге воскликнул:

— Я должен быть вашим учеником, а не вы моим!

Глава III

Возвращение в Лу. — Продолжение ученых занятий. — Путешествие в княжество Ци. — Встреча на пути. — Пребывание в княжестве Ци. — Поездка в Чжоу. — Мнение самого Конфуция о его учении. — Изречения древних китайских мудрецов и отзыв о них Конфуция. — Свидание Конфуция с Лао-цзы

Посещение княжеств Янь и Цинь убедило Конфуция в пользе и необходимости путешествий. Он увидал, что только этим путем можно приобрести здравые понятия и верные суждения о народном духе и что неблагоразумно полагаться на отзывы других, большею частью ложные или предвзятые. Впоследствии он никогда не упускал случая, доставлявшего ему возможность побывать в том или другом княжестве. Такая возможность, как мы увидим далее, представлялась ему довольно часто.

Возвратившись в Лу, Конфуций опять принялся за свои ученые занятия, посвятив себя всецело постижению мудрости и истины. Некоторые из близких уговаривали поступить на службу.

— Решение мое неизменно, — отвечал им Конфуций, — мое назначение и долг — служить и быть полезным всем людям без исключения. Все люди — одна семья, и мое призвание быть ее наставником!

И действительно, с этого времени дом его обратился в настоящую академию. Но в скором времени Конфуций опять покинул Лу и отправился в княжество Ци, куда пригласил его владетель этой области, желавший воспользоваться советами и опытом славного философа.

Конфуций отправился в Ци, сопровождаемый своими учениками и многими почитателями, пожелавшими всюду следовать за ним. Он не отговаривал почитателей, зная, что слабые и бесхарактерные отстанут сами.

Во время пути ехавшие услышали раздавшиеся в стороне от дороги стоны. Приблизившись, они увидали пытавшегося повеситься человека и тотчас же освободили несчастного от петли, причем Конфуций, сошедши с колесницы, спросил несчастного о причине, побудившей его прибегнуть к самоубийству.

Спасенный отвечал, что причиною была его печально сложившаяся жизнь. Что он с детства стремился сделаться мудрым, изучил все, что было ему доступно, и, пристрастившись к путешествиям, покинул родину, чтобы бродить из княжества в княжество. Спустя несколько лет он вернулся домой и женился. Вскоре после этого умерли его отец и мать, для которых он не успел ничего сделать, и это стало первой причиной его печали. Вторая причина его печали заключалась в том, что, возвратившись из путешествия, он считал себя способным руководить другими и ввиду этого, как только миновал срок траура, предложил свои услуги князю Ци, но князь, занятый более развлечениями, чем делами правления, не хотел его слушать. Друзья также отнеслись к нему гордо, равнодушно или даже с презрением, что составило третью причину его печали, и, наконец, четвертая причина заключалась в том, что его покинул единственный сын.

— Итак, — заключил свою исповедь самоубийца, — я хотел быть мудрым, а не сумел исполнить самых обыкновенных гражданских обязанностей — не был ни добрым сыном, ни достойным гражданином, ни хорошим отцом семейства, и поэтому-то я и решился на самоубийство.

Выслушав слова самоубийцы, Конфуций сказал:

— Как бы ни были велики ваши ошибки, они ничтожны в сравнении с малодушием. Всякая ошибка — дело поправимое, но самоубийство — преступление непоправимое. Вы заблудились с первых же ваших шагов по житейскому пути и пошли ложным путем, думая идти к мудрости. Вы должны были начать с того, чтобы сделаться человеком прежде, чем мудрецом; последнее возможно только при точном исполнении человеческих обязанностей, налагаемых на нас самой природой. Первой же вашей обязанностью было любить родителей и угождать им, но вы ее не исполнили, и эта небрежность была причиною всех ваших несчастий. Не думайте, однако, что для вас все невозвратно погибло, приободритесь и не падайте духом; верьте одной великой истине, неопровержимость которой подтверждается опытом всех веков. Вот эта истина, постарайтесь навсегда запечатлеть ее в вашей памяти: покуда человек жив, он не должен ни в чем отчаиваться. От величайшего горя он может перейти к величайшей радости, от ужаснейшего бедствия к полнейшему блаженству. Мужайтесь, идите к себе домой и примитесь за труды с тою же охотою, как бы сегодня вы снова начали жить, узнав настоящую цену жизни. Вы еще можете сделаться мудрым!