Легенда о царице. Часть вторая. Земная богиня - Василий Фомин

Вестник кивнул, с восхищением глядя на царицу.

– Правильно. На Осириса, но в том лишь только, что раздерут тебя на множество кусков. Только вот обратно все это добро твое собрать никто не сможет. Ведь нет у тебя, пока что, возлюбленной Исиды.

– Царица, у меня просто нет слов, что б выразить восхищение твоим умом. Это действительно самый удачный способ доказательства реальности событий. Но я имел ввиду совсем не это. Просто не очень ясно объяснил и объясню сейчас яснее. Только давай все же уберем животных куда-нибудь подальше.

Нейтикерт, мелодично звеня золотыми пластинами, покачала головой.

– Пусть остаются.

– Зачем?

– Ну-у, … ну, так, вообще, и для солидности, и общего оживления сюжета.

– Как будет угодно Вашему Величеству, но хочу Вам доложить, что я как-то недолюбливаю львов – у них такие большие-большие, желтые-желтые и совершенно пустые глаза. – сказал странник, неодобрительно поглядывая на льва, скучающе разглядывавшего вестника.

– Но все, же одно достоинство у них есть – они мне повинуются беспрекословно.

– О! Это, скорее, достоинство Вашего Величества, и я с восхищением отмечаю, что Вам повинуются не только люди, но и звери. – наконец-то удалось вставить хоть один комплимент страннику.

Однако неприкрытая лесть не произвела видимого эффекта на царицу, по крайней мере, она не стала, мурлыкая, тереться о его ногу. Лицо Нейтикерт оставалось непроницаемым и вновь перед странником оказалось бесстрастное каменное изваяние.

– Ну, так слушай мои слова пришелец. Да, именно пришелец, ибо не могу назвать тебя даже чужеземцем. И слушай очень внимательно. А потом хорошо подумай, прежде, чем ответить. Потому что от твоего ответа кое-что зависит, и ты догадываешься что. И это «что» намного более важно для тебя, чем для меня. Для меня оно вообще никакого значенья не имеет. Для меня это имеет такое вот значенье. – юная дева отщипнула крупную, светящуюся виноградину, отправила в рот и облизнула губы. – Ты хоть это понял?

Тут странник на время прекратил поедать голубя, глаза его слегка округлились.

– О, да! Царица, я это понял.

– Что ты, якобы, понял?

– Я, якобы, понял, что моя жизнь для тебя менее важна, чем для меня и…

– И?

– И ты хочешь, чтобы я это все понял, так же как и ты.

– Более всего, сейчас хочу я, тебя, наглую мартышку, как-нибудь убить и как можно по-больнее. И так, всего быстрее, я и поступлю, лишь за одно твое хамское заявление о сущности божественной своей. Здесь бог один и он сейчас перед тобою, а все остальные боги находятся в Дуате, – вот тебя туда я и отправлю. – царица показала остренькие зубки с четырьмя выдающимися клыками. – Им там будешь объяснять, где ты там сам у себя нашел божественную сущность. Но! Но ты и не просто человек, в смысле – не простой. С первых твоих слов, еще при первой встрече, было ясно, что ты не роме, хотя языком нашим владеешь ты изрядно. Ни один житель Черной Земли не будет себя так вести, в особенно-то перед Великим Храмом. А ты, мало того, что второй раз влезаешь в мой дворец, так нагло требуешь еще и угощения. (И выпить тебе подавай и пожрать тебе, от пуза, охота!). Да и не похож ты на роме, но это ладно. Самое интересное, что ты и не кушит, и не хериуша, и не маджай, и не техенну и не шасу. Ты ни из одного из племен, подвластных Черной Земле, и ни из кого, нами еще не согнутых и ни из какой-либо хрени вокруг, либо в отдаленье. Такое создается у меня лично впечатление, что ты вообще ниоткуда, ибо подобных тебе я не видела и сомневаюсь, что в земных пределах живут подобные тебе. Итак, спрашиваю тебя второй раз – кто ты, откуда, зачем пришел в мою страну, зачем пришел в мой город и что ты делаешь в моем дворце?

Слушая эту речь, вестник не только оторвался от ужина, но и слегка приоткрыл рот и теперь его глаза округлились от удивленья.

– Царица, нельзя не отметить, что ваша красота равняется уму и очень трудно определить, что превосходит что. Ну, а то, о чем ты меня спрашиваешь сейчас, я спрашиваю себя каждый день. Мне это так же непонятно, как и Вам, но Вы можете спросить у меня, а мне спросить не у кого.

– То есть… – царица многозначительно приподняла бровь.

– Ты права, великая царица, – о своем прошлом я ничего не знаю.

– Но откуда-то же ты пришел. Как попал в нашу страну – это ты же должен помнить?

– Ну, просто я шел, шел, шел и вдруг смотрю – река, поля, страна…

– Но ты же что-то ищешь? – голос Нейтикерт несколько заледенел, молодая девушка, только недавно весело смеявшаяся, теперь мало чем отличалась от трех зверей лежащих перед ней. – Ты постоянно рыщешь, шастаешь туда-сюда, маячишь, где не надо, и хочешь уверить меня, что ничего не знаешь, и не понимаешь. Ты что-то очень уж невысокого мнения о царице. Ты только что превозносил мой ум и, видимо решил, что после этого я сильно поглупела. Но ты и сам не очень-то умен, хотя считаешь видимо себя большим пройдохой. Более всего ты сейчас напоминаешь крысу, забравшуюся в амбар, набившую за щеку зерен и утирающую свой длинный нос лапками, но не подозревающую, что у кошки уже дергается хвостик.

– Позвольте мне задать вопрос Вашему Величеству. – смиренно попросил странник и после легкого кивка продолжил. – Как все же Вы догадались, что я не из вашего мира?

– Ну что ж ты так глуп, о, бог с мокрыми волосами! Сам твой вопрос и есть ответ. Ну, хорошо, скажу тебе яснее. Ты разве не понимаешь, что сделал все, чтобы не выглядеть настоящим роме? Ты совершил все возможные ошибки и очень преуспел в этом, а также добавил к ним и совершенно невозможные. Да, ты неплохо говоришь на языке Черной Земли, ты произносишь правильные слова и соблюдаешь форму обращенья, но для тебя все это лишь интересная игра. Вот ты сидишь предо мной, таращишь свои наглые, бесстыжие и подлые глаза, предо мной, твоей царицей, повелительницей Земель Обоих, живым и бессмертным богом и богиней, сидишь, вместо того, чтобы валяться ниц и трепетать от страха, ужаса, а также и восторга, будто не сознаешь, что движением пальца, – юная царица показала ему этот свой палец, – тебя могу я уничтожить, а одним словом поднять до невидимых высот. И когда ты произносишь «Ваше Величество», в этих словах не более почтения, чем – тут взгляд царицы упал на обезьяну, с сосредоточенным видом засовывавшую инжир в кувшин с вином, и она неожиданно замолчала, поглядывая то на странника, то на обезьяну, как будто сама поразилась вытекающему выводу.

Странник тоже уставился на обезьяну и беспокойно заерзал.

– Ваше вели… – начал, было, он…

– Убью! – резко сказала царица. – Убью. Молчи лучше, ради Священной Девятки.

Леопарды с ворчанием приподнялись, а мартышка тут же прыгнула на колени Нейтикерт и оскалила неожиданно крупные зубы.

– По-моему, все понятно, но, главное-то в том, что ты этого сам совершенно не замечаешь. За то время, что ты шныряешь вокруг Прекрасной Твердыни, ты такого наворочал, столько натворил, что тебя разыскивают все ведомства. Ты так здесь отличился, что донесеньями завалены суды, полиция, канцелярия градоначальства и сам великий джати и так всего там много, что кое-что спихнули даже мне. – царица с хищной улыбкой покивала головой, – Ты заслужил столько каменоломен, что их не хватит во всей Кемт, и смертей столько заработал, что советую тебе приобрести еще несколько десятков жизней. Так вот, – улыбка исчезла с облика царицы, – я хочу узнать, почему из-за каждой колонны постоянно торчат твои уши, почему из-за каждого угла высовывается твой длинный нос, и за каждым поворотом я натыкаюсь на следы твоих голых пяток, – взгляд юной царицы воткнулся в вестника как копье.

– Собираешься ли ты объяснить мне прямо и без уверток, откуда и зачем ты явился и почему вьешься, вокруг меня как весенняя пчела. Какого же нектара ты от меня добиться хочешь? Но!… но не забывай, что говоришь со своей божественной повелительницей.

Установилось тягостное молчание, во время которого Нейтикерт не очень благосклонно смотрела на странника.

– Ну, нормальные у меня, вообще-то, нос и уши…

Царица резко вскинула вверх ладонь и леопарды приподнялись и поползли вперед.

– Да, подождите ж вы, Ваше Вели… и… э-э… – снова было начал он, затем помолчал и продолжил совершенно другим тоном. – Хорошо, царица, я объясню все, что в силах объяснить, но этого не будет много. Ну, уж, прости, – что знаю. Для начала я хотел бы узнать одну очень важную вещь, мне еще непонятную. Вот Вы изволили именоваться живым богом, но Вы не можете не понимать, что родила Вас женщина, человек, что в детстве Вы играли со своими сверстницами в куклы, или не знаю, во что там играют царевны и вы такая, же, как и они. Вы с вашим-то умом не можете не понимать, что вы по сути – человек, женщина, правда, божественно прекрасная. Ну вот, я и хотел бы… ну, узнать – Вы что, на самом деле… – неожиданно замялся странник.