Принц Севера - Гарри Тертлдав

«Видимо, мое удивление не столь велико, чтобы я перестал это делать», — подумал он. Вслух же он сказал, обращаясь к Фанд:

— Может, мне все-таки стоило посадить тебя в лодку и переправить обратно за реку?

— Если бы ты это сделал, тебе же было бы хуже, — возразила она, тряхнув головой так, что свет факелов заиграл на ее волосах.

Чего у нее было не отнять, так это непоколебимой самоуверенности. Хотя чему тут удивляться, когда двое мужчин, да каких, пляшут под ее дудку?

— Я до сих пор уверен, что ты пырнула ножом того парня, который привез тебя к нам, — поддел Джерин.

— Я уже говорила тебе, Джерин, дорогой: я сама переправилась на ваш берег в надежде найти здесь более веселую жизнь. Пф, и я не ошиблась, хотя и не рассчитывала связаться с южанином. — Она сделала паузу, состроив глазки Вэну. — Тем более с двумя.

— Я не элабонец, — негодующе пробасил Вэн, — и я буду тебе весьма благодарен, если ты перестанешь меня так называть. В один прекрасный день я запрягу лошадей в колесницу или просто уйду отсюда пешком.

— Сколько лет ты уже это повторяешь? — спросил Джерин.

— Столько, сколько живу здесь, это верно, а может, меньше на один оборот самой быстрой луны. — Вэн покачал головой, не переставая удивляться, что смог так долго продержаться на одном месте. — Вот дерево, понятно, должно иметь корни, чтоб расти, но чтобы мужчина…

— Мужчина? — воскликнула Фанд, все еще пытаясь их раззадорить. — Ты готов спорить по поводу того, южанин ты или нет, но не из-за меня? И какой же ты после этого мужчина?

— После прошлой ночи ты должна прекрасно помнить, что я за мужчина. — Вэн был похож на кота, плюхнувшегося в кувшин со сливками.

Фанд возмущенно пискнула и снова повернулась к Джерину.

— И ты позволяешь ему разговаривать со мной так?

— Йо, еще как, — отозвался Лис.

Если ей все это надоест и она от них уйдет, он, разумеется, будет сожалеть какое-то время, но, с другой стороны, вздохнет с облегчением. Однако сейчас он вовсе не был настроен воинственно, поэтому сказал:

— А вот и мясо.

Это ее отвлекло. И его тоже. Джерин вытащил из-за пояса кинжал и, срезая мясо с кости, принялся набивать им рот.

Кинжал, как и остальное его оружие, отличался суровой простотой. С костяной рукоятью, обмотанной кожей. Но он был удобен, и Лис никогда не забывал его точить. Иногда за простотой прячется эффективность.

У Вэна, напротив, рукоятка ножа была украшена большим топазом и обмотана золотой проволокой. Он использовал пышность с той же целью, что Джерин неказистость: в обоих случаях внешний вид камуфлировал отменные бойцовские качества. Джерин давно пришел к выводу, что сокрытие их сторицей возмещается в драке.

Размышляя таким образом, он через плечо покосился на Фанд, которая орудовала своим тоненьким бронзовым лезвием. Пытается ли она тоже что-то скрывать? Он запыхтел и сделал большой глоток эля. Нет, скрытность вроде бы не присуща ее натуре. Однако то же самое он думал и об Элис, и к чему это привело?

— Папа, — позвал Дарен, — помоги мне отрезать еще мяса.

У малыша тоже был нож, но маленький и не очень острый. С одной стороны, это предохраняло от порезов, с другой — мешало по-быстрому насыщаться.

Джерин наклонился к нему и срезал несколько полосок мяса с кости.

— Когда закончишь, сполосни лицо водой, — велел он.

Лис помнил, как удивился и обрадовался, узнав о холодных и горячих банях, которыми так славился стольный град Элабон. К северу же от Керс, насколько ему было известно, имелась лишь одна баня, и то не в его поместье. Так что, покинув юг, ему пришлось вернуться к прежнему образу жизни и ходить грязным, как это ни противно.

Фанд состроила глазки сначала Вэну, потом ему.

— Пф, женщине становится одиноко, вот как.

— Если тебе одиноко с нами двумя по ночам, может, в следующий раз тебе стоит попробовать пригласить бандитскую шайку? — предложил Вэн.

Она обрушилась на него с ругательствами на языке трокмуа, так как не нашла нужных слов в элабонском. Вэн ответил ей на том же наречии. Прежде чем переплыть Ниффет (таща за собой на самодельном плоту свои драгоценные доспехи) и выбраться на берег в поместье Джерина, он пересек мрачные леса трокмуа и успел там кое-что перенять.

— Неужели ты позволишь ему так со мной разговаривать? — снова спросила Фанд у Джерина.

— Вероятно, да, — ответил тот.

Красавица схватила свою кружку и запустила ею в него. Ярость в ней явно преобладала над сдержанностью. Кружка приземлилась у него за спиной, окатив элем двух гончих, дерущихся за объедки. Собаки с визгом отскочили друг от друга. Фанд резко встала и, громко топая, понеслась по лестнице вверх.

— А здесь иногда бывает весело, — заметил Вэн, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Да уж, — согласился Джерин. — Но время от времени я бы с удовольствием поскучал в тишине и покое.

Этого ему давно не хватало, еще с тех пор, как он вернулся с другой стороны Керс, чтобы управлять поместьем отца, и особенно после того, как трокмуа и их колдун Баламунг захватили северные земли. Баламунг уже мертв, а его прах развеял ветер, причем так, что нечего оказалось даже похоронить, но слишком уж много трокмуа продолжали рыскать по эту сторону Ниффет, оседая здесь и лишь усугубляя политическую неразбериху.

Джерин опустошил свою кружку в более спокойной манере, чем это сделала Фанд, подошел к кувшину и снова наполнил ее. Некоторые из его вассалов уже надрались до бесчувствия. «Если тебе так приспичило поскучать, — подумал он, — то как-нибудь посиди и послушай их разговоры». Игральные кости, лошади, колесницы, урожай, женщины… никаких свежих идей, всегда одно и то же, только под разными соусами. Он тосковал по студенческим дням, по застольям в тавернах, где горячо обсуждались как хитроумные тонкости магического искусства, так и головоломные сложности исторического процесса.

Райвин Лис еще мог бы привнести в его жизнь радости интеллектуальных дискуссий, но южанин чаще предпочитал им радости общения с кувшином вина или, за неимением оного, эля. Может, он и вправду страдал от отсутствия первого, зато поглощал немалые количества второго. Кроме того, в данный момент у него на коленях сидела девчонка-служанка. Если бы руки его не так тряслись, он легче бы справился с завязками на ее платье.

Вэн тоже был теперь грамотен. Он выучил буквы, когда обнаружил, что по-элабонски можно еще и писать. И даже неплохо отозвался о возможностях алфавита. Джерин подозревал, что чужеземец во время своих странствий встречал и другие, более нескладные способы записи мыслей. Но, обучившись грамоте, Вэн нисколько не заинтересовался поэзией и не имел ни малейшего намерения в нее вникать. В стихах он видел одну лишь голую информацию, причем слишком заумную, чтобы о ней говорить.