Золотые росы - Галина Васюкова

Ребята уже сидели в классах, и мне, к счастью, некогда было расписывать подробности своей встречи с волком. Я взяла приготовленные с вечера две тетрадки с выгоревшими обложками и старый букварь. В другой руке у меня был пенал без крышки, и я шла по коридору прямо и важно, боясь рассыпать свои драгоценности: два пера - рондо и еще неизвестно какое, с обломанным концом, и обгрызенный химический карандаш и "сердце" от желтого.

Взглянув на меня, Вера Петровна улыбнулась и велела мне сесть с Петей, который сидел один.

ЧЕТЫРЕ КЛАССА В ОДИН ДЕНЬ

В школе было четыре класса, и все они занимались в двух комнатах. На каждом ряду сидел отдельный класс.

Вера Петровна учила первый и третий. Для первоклассников она написала на доске примеры и велела их решать, а сама перешла на другой ряд. В третьем классе был урок чтения.

Цифры я знала и поэтому быстро переписала всё, что было на доске. Потом стала слушать, что читали на другом ряду. Павлик сидел немного сбоку, впереди меня, и мне было видно, как он морщит лоб, загибает пальцы и хмурится. Петя склонил набок голову и, высунув кончик языка, тоже усердно срисовывал цифры.

- Павлик! - позвала я шепотом.

Он обернулся. Я скорчила ему рожу, показывая, что он ничего не соображает и поэтому так долго копается. Петя взглянул на меня и засмеялся. Павлик покраснел и отвернулся.

К концу урока Вера Петровна задала третьему классу учить стихотворение, а сама начала проверять у нас примеры.

- Ну, ребята, кто решил? - спросила она.

Все подняли руки. И я тоже.

- Первый столбик прочитает... - Она обвела взглядом весь наш ряд.

"Я прочитаю, я..." - мысленно твердила я, глядя на нее умоляющими глазами.

- Оля Лещук, - сказала Вера Петровна.

Я вскочила, бросив на Павлика победоносный взгляд, и затараторила:

- Два - крестик - один - две черточки, четыре - крестик - три - две черточки...

Дружный смех не дал мне дочитать столбик. Ничего не донимая, я замолчала. Взглянула на Веру Петровну и увидела, что она тоже улыбается.

- Оля у нас сегодня первый день, и ничего нет смешного, если она еще не умеет решать. Садись, Оля, я тебе потом объясню, - сказала она.

Я села.

- Это тебе не в куклы играть, - хихикнул Петька.

Я закусила губу, стараясь не заплакать. Особенно стыдно мне было перед Павликом. Он читал первый столбик примеров, и все у него было правильно. Оказывается, цифры надо было сложить или отнять, чтобы сколько-то получилось. А я просто списала, и у меня не получилось нисколько. Зато и у Петьки, к моему великому удовольствию, от восьми отнять три вышло шесть. Разве так бывает? Даже я сообразила, что это неправильно.

- А это тебе не хлеб с маслом есть, - отплатила я ему.

Но Петька нисколько не смутился. Он достал из кармана новенькую резинку, стер шестерку и вместо нее написал цифру пять. Я просто глаз не могла отвести от резинки, которую он положил на парту.

- Петь, а Петь, давай поменяемся, - сказала я, кивнув на резинку.

- А что дашь? - оживился он.

Я вытащила из парты пенал.

- Хочешь два пера?

Петька взял перья, осмотрел их со всех сторон и, положив на место, презрительно сказал:

- Барахло...

- Бери уж и "сердце" в придачу, - вздохнула я.

Петька почиркал моим "сердцем" по бумаге и задумчиво произнес:

- Цвет какой-то...

Мне показалось, что сейчас он согласится.

- Знаешь, - прошептала я, - если достать еще синий карандаш и покрасить сверху по желтому, то получится зеленый. Вот увидишь.

Прикидывая что-то в уме, Петька молчал.

- А может, на карандаш поменяемся? - сказала я.

Скосив глаза, Петька безошибочно определил:

- Старый он...

- Твоя резинка тоже не новая. У нее один уголок уже стерт, - сказала я.

Петька запустил руку в карман, и у него на ладони появилась вторая резинка, совершенно новенькая.

- Ух ты, жадина! - сказала я. - Если бы у меня было две резинки, а у тебя ни одной, я бы тебе просто так отдала...

Петька ухмыльнулся.

На переменке ко мне подошел Павлик и несмело сказал:

- Хочешь, я покажу, как складывать и отнимать?

Я отмахнулась. В голове у меня засела мысль, как раздобыть резинку, и мне было не до примеров.

- Павлик, у тебя есть резинка? - спросила я.

Павлик покачал головой.

- У Петьки две, да он не дает, - вздохнула я. - А ты дал бы, если б у тебя было две?

- Хоть бы одна, так я ее пополам перерезал бы, - сказал Павлик.

Вторым уроком в третьем классе было рисование, и я пересела туда. Вера Петровна взглянула на меня, улыбнулась и ничего не сказала. Я нарисовала дом с трубой, из которой вился кудрявый дым.

Дом получился немножко кривой, потому что рисовать прямо длинные палки очень трудно даже и в третьем классе. И снова я вспомнила про резинку: ну, просто невозможно учиться в школе без резинки!

На следующий урок меня переманили к себе девочки из второго класса. У них была книжка для чтения с интересными картинками. Весь урок я рассматривала картинки.

Но когда на последнем уроке в четвертом классе появился глобус, я не выдержала и сразу же перешла в четвертый.

Серафима Ивановна, которая учила четвертый и второй классы, взглянула на меня строго. Она рассказывала ребятам, что глобус имеет форму земли. Наша земля на самом деле тоже круглая. Слегка поворачивая глобус рукой, учительница показывала, какие и где есть моря и земли. Я сидела, подперев щеку рукой, и, не отрываясь, смотрела на глобус. Он мне вовсе не казался похожим на землю. Когда Серафима Ивановна его поворачивала, он скрипел и кряхтел так, словно ему было тяжело стоять на своей единственной тоненькой ножке.

Как только Серафима Ивановна ушла на другой ряд, я дотронулась до него пальцем. Он вздрогнул. И тут, не выдержав, я завертела его изо всей силы. Замелькали голубые, бурые и зеленые пятна. Все перемешалось: и земля, и вода. Я улыбалась, а глобус просто визжал от удовольствия.

Это веселое занятие прервал сердитый голос Серафимы Ивановны.

- Вот что, милочка, - сказала она, - я вижу, тебе скучно, пойди лучше поиграй в коридоре...

Но в коридоре было еще скучнее. Из классов доносилось монотонное гудение. Огромная муха жужжала и билась в оконное стекло. Я стояла и скребла подоконник пером, пока оно не сломалось вовсе.

Только я принялась за рондо, как урок кончился, и ребята высыпали в коридор.

Ко мне подошел Петька.

- Хочешь, давай меняться? - сказал он. - Я тебе резинку, а ты мне пенал и... все остальное...

Я взглянула на его аккуратненький чубчик, на хромовые сапожки и, ничего не говоря, направилась к Павлику.

- Вот, возьми. Мне не нужно, - сказала я, подавая ему пенал и тетрадки.

Дома мать, узнав о моих "школьных успехах", огорченно сказала:

- Глупая ты у меня, совсем глупая...

- Неглупая, - сказала я обиженно. - Попробовала бы ты учиться, когда ничего нет... даже резинки...

Зато отец, когда ему рассказали обо мне, рассмеялся.

- Ничего, дочка, - сказал он, - четыре класса в один день - не так уж плохо...

- Четыре класса и коридор, - уточнила бабушка.

Я хотела было сказать, что она в школе не училась и поэтому ничего не понимает, но, вспомнив про молоко, промолчала.

Кашу из тыквы в тот день мы все же ели с молоком. Я не знала, где бабушка его взяла, но была рада, что все так обошлось.

ДРАКА

За школой был овраг, в который свозили мусор. По краям его росли тонкие и гибкие лозы. Свешиваясь вниз, они как бы старались прикрыть свалку своими ветвями.

Овраг был любимым местом ребят.

Мы, словно грачи, налетали на эти кусты и качались на них, как на качелях. Было радостно и немного страшно, когда тонкие, но прочные ветки лозы раскачивались над обрывом. Мы уже знали, который куст удобный и крепкий, а который нет. На некоторых прутья росли так, что можно было сидеть, как в кресле, и раскачиваться, не боясь сорваться вниз. А на других приходилось держаться покрепче и то и дело с опаской поглядывать на дно оврага, усыпанное битым стеклом, щепками, кирпичами. Поэтому ребята всегда спешили захватить место получше.

Петька мне сказал, что раз мой отец - председатель, то я здесь самая главная и все мне должны уступать.

Я заважничала.

Когда бы я ни появилась возле оврага, мое место тут же освобождалось. Завидев меня, ребята беспрекословно слезали и перебирались на другой куст.

И вот однажды на "своем" месте я застала Зинку. Увидев меня, она даже не шелохнулась. Я растерянно остановилась. Зинка раскачивалась, не обращая на меня ровно никакого внимания, и ветер трепал ее белые волосы и пестрое платье. Она щурила свои зеленоватые глаза и весело смеялась.

- Слезай! - потребовала я. - Это мое место.

- Ты что, купила его? - фыркнула Зинка.

Я оглянулась, ища поддержки, но ребята молчали. Миролюбивый Павлик предложил мне свое место, однако я не соглашалась и требовала, чтобы Зинка немедленно слезала. Меня поддержал Петька.

- Это ее место, слышишь? Слезай лучше, - сказал он храбро.