Убийство по доверенности - Бретт Холлидей

Когда Марта вошла в номер, было начало двенадцатого. Стучась в дверь, она одновременно вставила ключ в замочную скважину. Вполне возможно, что в свое первое утро на Майами-Бич миссис Гаррис поторопилась покинуть номер.

Войдя в номер, Марта немного удивилась, когда увидела, что ни в одной из двух стоявших здесь кроватей никто ночью не спал.

Но Марту это вполне устраивало, так как избавляло от некоторой части работы. И вообще, если миссис Гаррис начала с того, что первую ночь провела не у себя в номере, то вполне возможно, она не из тех обиженных жизнью скупердяек, которые две недели спустя возвращаются в Нью-Йорк с сознанием того, что они зря потратили деньги.

Марта постояла на пороге и окинула комнату опытным взглядом. На постель никто даже не присел. На подставке стоял открытый чемодан, но миссис Гаррис, как видно, даже не потрудилась распаковать его до конца. Вещи были сбиты в сторону, и Марта решила, что миссис Гаррис, наверное, достала оттуда вечернее платье, прежде чем уйти из номера вчера вечером. Возле чемодана на полу стоял нераскрытый саквояж, а на туалетном столике не было никаких флаконов. На одной постели лежал синий шелковый жакетик, а на полу около ванны валялась небрежно брошенная юбка от дорожного костюма.

Окна была закрыты, кондиционер не включен. Около двери, ведущей в ванну, валялись также подошвами вверх красивые домашние остроносые туфли синего цвета.

Марта с порога сумела разглядеть: никаких других признаков того, что миссис Гаррис вообще побывала в своем номере, не было.

Марта оставила тележку со щетками, губками, тряпками и свежим постельным бельем в коридоре и прошла прямо к ванной комнате. Наклонилась, подняла синие туфельки, ласково провела по ним рукой, ощущая мягкость кожи и тонкость выделки и мысленно рисуя себе маленькую ножку с высоким подъемом, которая так небрежно отшвырнула их в сторону.

Она подобрала синий жакетик и юбку и аккуратно повесила их в стенной шкаф, туда же отнесла и туфельки.

В ванной комнате на полу валялась скомканная белая блузка из тонкого шелка. Купальная простыня была совершенно сырой, кусок мыла, вынутый из фирменной обертки, лежал в мыльнице.

Марта тщательно прибрала ванную комнату, подняла с пола блузу и повесила ее на крючок в стенном шкафу, потом взяла со своей тележки тряпку и минуты три полировала телефонный аппарат и находившуюся рядом пепельницу, в которой был сигаретный пепел. Затем принялась за остальную мебель в номере.

В ванной комнате она сменила полотенце и купальную простыню и заперла за собой дверь номера 326, не позже чем через десять минут после того, как постучалась туда. Марта с любопытством подумала, где же все-таки миссис Гаррис провела ночь, и без всякой зависти решила, что она была для нее приятной.

Потом она вошла в соседний, 328, номер, который занимали молодожены из Балтимора — они проводили в Майами свой медовый месяц,— и нашла здесь уже ставший для нее привычным беспорядок. И хотя они всегда оставляли ей много уборки, она ничуть не сердилась, потому что это были милые молодые люди, страстно влюбленные друг в друга и не обращающие внимания ни на что вокруг. Марта с удовольствием прибрала их номер, хотя была совершенно уверена, что чаевых ей эти милые люди оставят не больше доллара.

Больше она не вспоминала о миссис Гаррис и ее номере до тех пор, пока в два часа дня не дала краткий отчет о дежурстве экономке отеля — таковы были правила, установленные администрацией.

В пять часов того же дня Роберт Мерилл, старший детектив отеля «Бич-Хэвен», прочел в отчете горничной Марты Хейз о том, что номером 326 миссис Гаррис ночью не воспользовалась. Отчет состоял всего тишь из нескольких машинописных строчек в конце двух страниц, заполненных подобными же рапортами. Почти все пункты этого отчета важны для администрации отеля и не вызывали никакого особого беспокойства. На Роберта Мерилла также возлагалась обязанность каждый день внимательно прочитывать такой сводный отчет и взвешивать каждый его пункт.

Вообще-то его мало трогало, как и администрацию отеля, кто там с кем спит и что за бешеные оргии устраиваются иногда в номерах, до тех пор, пока репутация отеля и спокойствие других гостей не оказывались под угрозой. И, конечно, до тех пор, пока кредитоспособность клиента не вызывала никаких сомнений. Вот это как раз и была самая важная обязанность детектива Мерилла.

Ему платили за то, чтобы он был всегда начеку и не давал возможности слишком уж бесцеремонно надувать и обкрадывать «Бич-Хэвен» при отъезде.

И потому стоило произойти какому-то мало-мальски значительному событию, как отчет служащих отеля об этом оказывался на столе у Мерилла.

Очень немного гостей отеля догадываются о том, под каким неусыпным контролем находятся они постоянно. Если бы им стало об этом известно, они отчаянно протестовали бы против этого нарушения права на личную жизнь. Но все равно и эти протесты им бы не помогли.

Если во время пребывания в отеле они вели себя разумно и прилично и полностью оплачивали счета, то получали отметку «превосход», и когда им захотелось бы остановиться здесь снова, их принимали бы с распростертыми объятиями.

Поэтому, когда Роберт Мерилл узнал, что горничная третьего этажа заметила, что миссис Гаррис из Нью-Йорка предыдущую ночь провела вне отеля, он не особенно этим заинтересовался. Это обстоятельство следовало проверить, но и только, волноваться здесь не из-за чего. Миссис Гаррис могла не ночевать в своем номере по тысяче самых разных причин, и уж, во всяком случае, она вовсе не обязана ставить администрацию в известность о своих намерениях и планах.

Единственное, что интересовало в данном случае Мерилла,— собирается ли клиентка платить за номер, который не занимала ночью.

Мерилл велел принести ему регистрационную карточку Эллен Гаррис вместе с ее счетом на сегодняшний день.

Прежде чем обратиться к счету, он внимательно изучил различные пометки на ее карточке.

Номер был забронирован за дамой согласно письму ее супруга, присланного из Нью-Йорка за десять дней до прибытия миссис Гаррис Плата за номер 326 составляла 18 долларов в сутки. Муж имел в Нью-Йорке маклерскую контору, об этом можно было судить по указанном на конверте адресу, и такая контора на самом деле существовала. Портье, в дежурство которого прибыла миссис Гаррис, сделал в карточке пометку, что внешний вид и багаж миссис Гаррис сомнений не вызывают. Оплата за счета гарантировалась кредитной карточкой «карт-бланш», выданной на имя миссис Гаррис. Она наняла автомобиль спортивного типа в фирме Эвис, который уже доставлен ей.

Здесь не о чем беспокоиться. Мериллу было совершенно безразлично, проведет ли она хотя бы одну из четырнадцати ночей в своем номере до тех пор, пока оплата за номер гарантируется.

Он бросил мимолетный взгляд на выписанный в первый день счет, чтобы посмотреть, нет ли там чего-то необычного. Личный звонок мужу, находящемуся в Нью-Йорке,— сразу же после приезда. Счет из бара за четыре коктейля — чуть позже вечером. Все.

Роберт Мерилл пожал плечами, поставил соответствующую пометку против сообщения Марты и перешел к следующему пункту рапорта. Из него он узнал с исчерпывающими подробностями, что один из самых дорогих номеров отеля занимает в настоящее время гомосексуалист, который, как имеют основания подозревать дежурные по этажу, затаскивает в свои апартаменты юношей с тем, чтобы потом шантажировать их. Вот тут уж требовалось самое пристальное внимание Мерилла. необходимо было выработать надежный план действий. Миссис Гаррис была сразу же забыта.

Глава 4

Рассвет едва начал заниматься над Атлантическим океаном, когда ранним субботним утром темно-синий «бьюик» модели 1962 года с нью-йоркским номерным знаком остановился перед отелем «Бич-Хэвен». На водительском месте находился Герберт Гаррис, больше в машине никого не было. Он медленно выбрался из машины, потянулся и сладко зевнул, потом открыл заднюю дверцу и вынул маленький саквояж.

Его светло-серый костюм был измят, спереди засыпан пеплом, лицо покрылось щетиной, под воспаленными глазами обозначились синие круги. Он не ложился спать с прошлого утра, всю ночь провел за рулем. Но сейчас расправил плечи, глубоко вдохнул свежий, прохладный воздух Майами-Бич, твердым шагом обошел машину и толкнул вращающуюся дверь отеля.

Вестибюль был пуст, если не считать дремавшего за своей стойкой ночного портье.

Он был не молод и совершенно лыс, нахмуренное лицо его выразило явное недоумение, когда увидел шедшего к нему через вестибюль мужчину. В этот глухой час в Майами-Бич не прибывали ни самолеты, ни автобусы, а в отель, подобный «Бич-Хэвену», не так уж часто заглядывали случайные гости.

Гаррис поставил на пол свой саквояж, провел тыльной стороной ладони по колючему подбородку, ощутив на себе неодобрительный взгляд портье. Голос его звучал более резко, чем обычно: