Газета Завтра 424 (1 2002) - Газета Завтра Газета

[guestbook _new_gstb]

1

2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 16 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

17

[email protected] 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Александр Лысков И ХЛЕБ, И ГРЕХ

БЛОКАДНЫЙ ПАЕК На волоске держится цена батона "Нарезного", буханки "Украинского", ибо Путин решил вступить во Всемирную торговую организацию — ВТО.

Если вступит, то через год (испытательный срок) те из нас, кто пережил шоковую терапию начала 90-е годов, будут ошпарены еще более крутым кипятком реформ. Злодейство премьера Гайдара с отпуском цен покажется детской шалостью в сравнении с грядущими деяниями Касьянова — отставка в течение следующего года будет благом для него, если он не хочет запачкаться в истории, как Гайдар.

По подсчетам независимых экспертов, цена булки подскочит до двадцати пяти рублей.

Что может остановить вторую шоковую терапию?

Совпадение ее пика с началом кампании по выборам президента— январь 2003 года. Тогда или Путин убоится голодных бунтов и придержит коней на крутом повороте. Или — продлит себе срок президентства, к чему уже склоняют его на первый взгляд вздорные, но на самом деле прозорливые "земляки".

Булка хлеба поднимается в цене уже и теперь, при ничтожной включенности России в мировую экономику (из 40 тысяч транснациональных корпораций пока только 12 — российские). Именно открытость рынка, не говоря уже о самом существовании хлебного, зернового рынка вообще, представляет для нас угрозу. Какой рынок позволит себе снижение цен? Такого не существует в природе.

Короче, близятся времена, когда не водка, а хлеб, что-то вроде блокадного пайка, станет нашей национальной валютой. Гуманитарной помощи на всех не хватит. Бесплатно зерно никто не даст — разве что после бомбардировок, как в Афганистане. Значит, все опять упирается в землю.

А что там, на земле? Каков он, путь зерна?

РАНТЬЕ, БЛИН! Так в сердцах выразился Евгений Герасимов, тольятинец, один из читателей нашей газеты, рассказывая следующую историю.

"Встречаю как-то знакомого мужика, разговорились.

— На днях привез из "Луначарского" тонну зерна. Не знаешь, — спрашивает, кому продать мешков десять пшеницы? У тебя-то самого никакой скотины, случаем, нет? Поросенка не держишь?

— Кота держу, Клинтоном зовут. Он злаки не жалует. А откуда у тебя пшеничка— то взялась? Ты же на ВАЗе работаешь?

— Теща у меня жила когда— то в "Луначарском". Три года назад померла. Земельный пай к жене отошел. Пшеницей получаем арендную плату.

— Рантье, блин! — воскликнул я. — Ведь ни ты, ни твоя жена ни дня не работали в совхозе! Что же вы грабите бедных совхозников?

— За аренду нашей земли обязаны платить. Закон есть. Мы еще тонну картошки на свой пай получили. Поспрашивай знакомых, может, у кого свиньи есть. Недорого отдам.

— Ну, наверно, "Луначарский" процветает, коли вам, бездельникам, отваливает такие дивиденды?

— Загибается совхоз. Техника добита. Половина полей под бурьяном. Раньше пашня была поливной, теперь каналы заросли, насосные разграблены.

— А ты последний удар в спину наносишь.

— Пошел ты! По закону положено!

Недавно заглянул на рынок. Вижу старую знакомую из "Правды". При ней три бидона молока. Продает.

— Сколько же ты коров дойных держишь, коли столько зараз на рынок привозишь?

— Всего шесть кээрэс.

Чиновничий лексикон освоила домохозяйка. КРС — крупный рогатый скот.

— Да еще двадцать овец. Три поросенка. Куры, индюшки.

— Где корма-то берете для стольких ртов? Я одну с трудом кормлю.

— Так в совхозе берем зерно. Сколько попросим, столько и дадут. Мы же акционеры. Так что корма у нас бесплатные.

Эти дед с бабкой — трудяги, безусловно. И раньше были, и теперь. Перегоняют дармовое зерно в молоко и мясо, кормят своих детей в городах. Но разве оправдана экономически такая растащиловка? В "Правде" только четыре трактора на ходу. Запчасти не на что купить. А зерно отпускают без меры. И, сказать прямо, кому ни попадя".

РАЗГУЛЯЙ-ЗЕРНО Зловещее слово "интервенция" витает в воздухе с осени. Пока что с добавкой — зерновая. Это когда трейдеры выставляют собранное, обмолоченное, высушенное и отсортированное зерно на торги. Минсельхоз — главный покупатель. Из бюджета чиновникам отстегнуто 5 миллиардов рублей. Установили цену от 2300 до 2700 рублей за тонну. Ударили деревянным молотком. Спустили по-быстрому своим людям из компании с символическим названием "Разгуляй-зерно", а также РусАгро и ОГО восемь тысяч тонн по наивысшей цене, и на том прикрыли торги. Все по закону. В правилах интервенции при достижении максимальной цены торги, мол, прекращаются. Но что замечательно, прекратили только, повторяю, спустив восемь тысяч тонн. Ну очень хотелось срубить бабки. Они были так близки. Тем более, что торговцы одновременно являлись и владельцами элеваторов, уже забитых под завязку этим зерном в уборочную кампанию. Такой вот нелепый, чиновничий, спущенный сверху рынок существует у нас на шестнадцатом году перестройки. Неприкрытое перекачивание денег из государственного кармана в частный, и больше ничего. И с такой "рыночной культурой" в ВТО?! Только открой пограничные шлюзы — спустят по дешевке все закрома. Тут даже коммерческого интереса нет как такового. Ибо настоящая коммерция, наподобие восточного базара — это все— таки игра с определенными правилами. А здесь — наглость, не больше.

Прокурор предписал аннулировать результаты торгов. "Переторгуем, — смеются трейдеры, — по 2699 рублей за тонну".

Именно в руках таких людей находится цена булки "Нарезного" и буханки "Украинского". А в конце концов и наша с вами жизнь. Они тоже "рантье, блин", как мелкие грызуны из деревень в пригородах Тольятти. Только миллионократ опаснее.

Так уже было в 20-х годах. Гноили зерно в земле недовольные "ценовым коридором". Морили голодом города. А потом была интервенция с пушками и кровью.

Сейчас открыто говорится, что с каждого урожая 5 миллионов зерна уходит налево. В этот объем входят и "дивиденды" тети Маши, и теневые железнодорожные эшелоны чиновников. Это — сгноенное зерно.

По данным аэрофотосъемки, в черноземных областях посевные площади на треть меньше действительных. Это — спрятанное от продразверстки.

БУРЬЯН СЛЕВА, БУРЬЯН СПРАВА Экскурс в историю никогда не повредит. О многом может сказать и экскурс в глубинку.

"Глотая километры, поезд уносит меня все дальше от Москвы, — пишет нам студент МГПУ Михаил Жвалин. — Из кромешной тьмы, освещенная редкими огнями светофоров выплывает узловая станция "Богоявленск". Случайное ночное такси везет в затерянное среди степей село Палово. За окном проплывают лесополосы. Веет от них каким— то мистическим ужасом и на ум приходят рассказы о Соловье-разбойнике. Когда-то в этих лесах хозяйничали белогвардейские банды, терроризировали население, грабили лавки, уничтожали коммунистов. Били их большевики, били, да, видно, не добили. А жаль. Потому что теперь они добили деревню. Фермы пустые. Одичалые свиньи свободно пасутся в степи, пожирая лебеду. Бурьян слева, бурьян справа.

На сельских улицах — покосившиеся заборы, рухнувшие дома. И вдруг — каменные хоромы за высокой кирпичной оградой. Здесь живет новый русский кулак.

Либералы орут со всех углов, что кулаки — были и есть трудолюбивые крестьяне, сельские предприниматели, одним словом краса и гордость России. А откуда у них начальный капитал?

Из разграбленной совхозной собственности. Или — от спаивания односельчан самогоном.

А посмотрите родословные кулаков! Там сплошь — белобандиты или тюремщики. Да и сами кулаки часто имеют по две-три судимости. Что же касается мифа о их трудоспособности, то они работают только в начальный период своей деятельности, а потом на них вкалывает целая армия батраков за бутылку самогона.