Мир падших звезд (СИ) - "Rosalee_"

— Завязывай, Нотт, — грубо одернул его Блейз. — К тому же Драко возвращается, к слову, без Поттера и, судя по виду, очень злой…

Малфой размашистыми шагами сократил расстояние и, бесцеремонно дернув Гермиону за руку, взглянул на ее тату, которое почти уже достигло кисти.

В его глазах взметнулись наэлектризованные молнии, обитые инеем и темной серостью.

— Не стоило искать этого тупого Поттера, который непонятно где шляется. У нас почти не осталось времени, а я обязан тебе кое-что показать.

Он обернулся к друзьям, засовывая руки в карманы белых брюк, но не успел и звука вымолвить, как Блейз мягко приобнял Гермиону.

— Полагаю, нам уже следует попрощаться, зубрилка Грейнджер, — тихо шепнул он в каштановую копну. — Спасибо, что помнишь, — он отстранился, тепло улыбнувшись ей. Гермиона не могла сказать, улыбался ли он ей так хоть когда-то — всегда с сарказмом, всегда с безразличием, но не сейчас.

Глаза неистово защипало, а горло принялось саднить, словно мороз таки добился своего.

— Ну, тише, заучка Грейнджер, — точно успокаивая маленького ребенка, склонил голову Нотт. Так, что с кудрявых волос посыпались снежинки и потонули прямо в звездах под ногами. — Обещаю, что буду тебя ждать, — он прижал ее, поправляя венок из алых роз на макушке. — Как ты пообещаешь, что не забудешь.

Из груди вырвался удушливый хрип, а слезы омыли его плечо, быстрыми ручьями стекая с бледных щек. Сердце рассыпалось на молекулы, возможно, решение прийти и попрощаться было плохой затеей, потому что она больше не знала, как это осуществить. Хотелось реветь, забившись в угол ванны, обжигая спину кипящей водой. Хотелось кричать и топать ногой, но исход оставался неизменным — все бесполезно, нужно жить дальше. Хоть как-то.

Кожа на руке загорелась пуще прежнего, и Гермиона нехотя попрощалась со светлыми зелеными глазами Нотта. Драко нежно переплел их пальцы, с толикой порывистости уводя ее с площади, с которой за ней следили два ободряющих взгляда.

— Хэй, Грейнджер, — донесся до нее голос Блейза. — Сделай одолжение — не возвращайся.

Снова град осколков впечатался в сердце. Она не будет возвращаться. Никогда. Она себе не позволит.

Слезы сохли на ходу, а клеточки тела старались запомнить близость Драко. Теплая холодность — всегда про него. Несовместимые качества каким-то образом уживались в нем, делая из него невыносимого, но в то же время такого притягательного для Гермионы человека. Возможно, своей противоречивостью, а может, тем, что он был словно ее копией. И это одновременно раздражало и грело.

Он вновь утаскивал ее по пестрящим улочкам, в то время как под их ступнями скрипели звезды, точно недавно выпавший снег.

— Это место совсем недалеко от пристани, ты должна будешь успеть сесть в лодку до того, как она исчезнет, — его дыхание сбивалось от быстрого шага, а Грейнджер и вовсе еле поспевала за ним, не замечая, как топчет ногами бархатцы и как неистово пылает ладонь, разрезаемая татуировкой. — Его еще называют как-то эль дэзео что-то там…

С его волос сыпалась блестящая крошка, и Гермионе отчаянно захотелось запустить пальцы в платиновые волосы и сжать их в кулак, пока с его губ не сорвется довольный стон, после чего бы он вжал ее в свое тело, отрезая пути к отступлению.

— El deseo se encenderá y las estrellas caerán…

— Мерлин, ты и это знаешь! Как это все умещается в такой маленькой голове? — он обернулся через плечо, вопросительно вскидывая брови. — Еще тебе наверняка известно, что там принято загадывать желания. Я прав, Грейнджер?

— До этого момента мне не было об этом известно, но, в принципе, догадаться не сложно… Эта фраза — заклинание, которое я произнесла, чтобы попасть на реку душ. Для этого необходимо отчаянно желать найти кого-то конкретного по ту сторону. Предложение дословно переводится как «желание вспыхнет и звезды упадут». Загробный мир не просто так называется Миром падших звезд, небо обрушивается на тебя во время применения своего рода магии некромантии. И есть легенда о том, что когда человек рождается — на небе появляется новое светило, но, умирая, он попадает сюда, в место без звезд, потому что они остаются у него под ногами. Они как будто бы падают, преклоняются перед смертью и остаются внизу, чтобы ничто не ограничивало умершего сверху. — Они сбавили темп, выходя на окраину города. — Взгляни, — Гермиона дернула Малфоя, вынуждая остановиться и поднять голову. — На небе пустота, лишь бесконечность темноты, свобода для души.

Всепоглощающий мрак, глотающий разноцветные столбы света, исходящие от фонарей и домов, и в этой ночи абсолютно ничего. А может, слишком многое, просто человеческий взор не способен это увидеть.

— Порой я гляжу в это небо часами… — серебро дрогнуло в голубизне, а большой палец провел аккуратную дугу по тыльной стороне ладони Грейнджер.

— И что ты чувствуешь?

— Что схожу с ума.

Она обернулась, желая пересечься взглядами, ощутила его тоску и захотела забрать ее себе, но Малфой лишь нахмурил брови, покрытые пепельным инеем, и тронулся с места, подводя Гермиону к их пункту назначения.

То был жидкий огонь, но от него веяло холодом и стужей. Он аккуратными лентами стекал с темной скалы, чтобы кривыми завитками вливаться в реку, в которой кружились звезды в сиреневых всполохах. Охровая густая «вода» растворялась в кобальте, усеянном серебром. Гермиона будто смотрела на небо где-то загородом, только здесь в него впадало живое пламя.

— Вспыхивающее желание тонет в падших звездах…

— Да. Не знаю почему, но мне нравится это место. Мне показалось, ты обязана его увидеть, — он легко пожал плечами, но по какой-то причине в этом жесте читалась некая скованность. — Напишешь потом диссертацию или какие там еще цели у мисс Всезнайки? — он скосил подначивающий взгляд, но у Гермионы не было воли оторваться от увиденного.

— Я должна загадать желание…

— Брось, ты же никогда не относилась к суеверным.

Но Гермиона не обратила внимания на его скептицизм, лишь втянула носом запах кедра, черной смородины и бурбона. После секундного молчания Малфой не выдержал:

— Загадала?

Она улыбнулась, ощущая, как его серо-голубые глаза бегают по ее телу, скорее всего, в них красиво отражалась охра.

— Да.

— Что загадала?

Гермиона рассмеялась, отбрасывая волосы на спину, и повернулась к Драко, обнимая его за талию и вскидывая подбородок.

— Если скажу — не сбудется.

— Зануда.

Она не отозвалась, ожидая продолжения фразы, думала, что сможет что-то бросить, но все колкие ответы пропали из головы. Ей хотелось сказать, что она его любит и всегда будет любить. Ведь разве не это было целью ее визита загробного мира? Почему сейчас возникло ощущение, что эти слова будут спусковым крючком пистолета у ее виска? Поэтому она просто опустила глаза на ворот его белоснежной рубашки.

— Мне пора.

Тишина.

— Да. Пора.

И дорога до причала прошла в том же замершем молчании. Она его уже никогда не увидит — это все, что вертелось в голове. Но ведь она и не хотела его больше видеть. Она ведь жаждала жить дальше, да? Наверное. Кажется, так Гермиона и решила. Она загадала вновь стать счастливой — вряд ли она когда-либо так отчаянно надеялась на невозможное волшебство из сказок.

Пальцы руки горели, чернея, кожа вокруг татуировки краснела, а она так и не сообщила Драко главного. А что она вообще хотела ему сообщить? Гермиона желала попрощаться, но никогда не задумывалась, как именно она намерена это сделать. Как сказать самому любимому человеку «прощай», не «до свидания, до встречи», а именно «прощай»? Навсегда. Какое вообще глупое слово. Почему его говорят при расставании? За что ему ее прощать и почему Грейнджер все же считала себя виноватой?

— Знаешь, я долго не могла вспомнить, чем ты пахнешь, помимо смородины и бурбона, а сегодня наконец-то почувствовала — кедром.

Лодка выжидающе покачивалась в серо-бордовом тумане, а огни города словно потускнели.