Что-то кончится, что-то начнется - Анджей Сапковский

Толпа у входа в часовню забурлила, и на середину выбежали, тонко крича, обе посланные на озеро дриады, а за ними ворвался Локи; с него капала вода и тина, из раны на лбу текла кровь.

– Локи! – крикнул Крах ан Крайт. – Что случилось?

– Мааамааа! – надрывалась Кашка.

– Que'ss aen?

– Браэнн подбежала к дочерям, совершенно потрясенная, в волнении переходя на диалект брокилонских дриад. – Que'ss aen? Que suecc'ss feal, caer me?

– Перевернул лодку… – выдохнул Локи. – Возле самого берега… Страшный, ужас! Я стукнул его веслом, а он перекусил, перекусил весло!

– Кто? Что?

– Геральт! – прокричала Браэнн. – Геральт, Мона говорит, это cinerea !

– Жряк! – гаркнул ведьмак. – Эскель, лети за моим мечом!

– Моя палочка! – вторил ему Доррегарай. – Радклифф! Где моя палочка?

– Цири! – продолжал Локи, отирая кровь со лба. – Цири с ним бьется! С чудищем!

– Зараза! У Цири нет никаких шансов одолеть жряка! Эскель! Коня!

– Подождите! – Йеннифэр сорвала диадемку и шваркнула ее о паркет. – Мы вас телепортируем! Так быстрее! Доррегарай, Трисс, Радклифф! Дайте руки…

Все примолкли, а потом громко загалдели. В дверях часовни стоял король Хервиг, мокрый, но невредимый. Рядом с ним возник молоденький мальчик с непокрытой головой, в блестящий доспехах странной конструкции. А за ними вошла и Цири – грязная, растрепанная, с Гвеиром в руке. С нее капала вода, через щеку, от виска до подбородка, бежала глубокая, паскудного вида рана, сильно кровоточащая даже сквозь прижатый к лицу оторванный рукав рубашки.

– Цири!!!

– Я его убила, – невнятно сообщила ведьмачка. – Развалила башку.

Она пошатнулась. Геральт, Эскель и Лютик поддержали ее, подняли. Цири не выпустила меча.

– Снова… – простонал поэт. – Снова прямо в лицо… Что за сволочное невезенье у девчонки…

Йеннифэр громко охнула, подбежала к Цири, оттолкнув Ярре, который с одной рукой только мешал. Не обращая внимания на то, что смешанная с илом и водой кровь пачкает и портит ей платье, чародейка прижала пальцы к лицу ведьмачки и выкрикнула заклинание. Геральту показалось, что весь замок затрясся, а солнце на секунду погасло.

Йеннифэр отняла руку от лица Цири, и все ахнули от изумления – отвратительная рана стянулась в тоненькую красную царапину, обозначенную несколькими маленькими капельками крови.

Цири обвисла в держащих ее руках.

– Браво, – сказал Доррегарай. – Рука мастера.

– Преклоняюсь, Йен, – глухо произнесла Трисс, а Нэннеке расплакалась.

Йеннифэр улыбнулась, повела глазами и потеряла сознание. Геральт сумел подхватить ее раньше, чем она опустилась на землю, мягко, как шелковая лента.

XII

– Спокойно, Геральт, – сказала Нэннеке. – Без паники. Сейчас у нее все пройдет. Сильное перенапряжение, а к тому еще переживания… Она очень любит Цири, сам знаешь.

– Знаю, – Геральт поднял голову, посмотрел на юнца в блестящей броне, стоящего под дверью комнаты.

– Слушай, сынок, возвращайся в часовню. Тебе тут нечего делать. А кстати, между нами, кто ты такой?

– Я… Я Галахад, – пробормотал рыцаренок. – Могу ли я… Дозволено ли мне будет спросить, как чувствует себя та прекрасная и отважная дева?

– Которая? – усмехнулся ведьмак. – Их две, обе прекрасные, обе отважные и обе девы, из которых одна все еще дева, в смысле незамужняя, только по случайности. О которой речь?

Юнец явственно покраснел.

– О младшей… – сказал он. – Той, что без колебания бросилась, чтобы спасти Короля-Рыбака.

– Кого?

– Он имеет в виду Хервига, – вмешалась Нэннеке. – Жряк напал на лодку, с которой Хервиг с Локи ловили рыбу. Цири бросилась на жряка, а этот вьюнош, который случайно оказался поблизости, поспешил ей на помощь.

– Ты помог Цири, – ведьмак взглянул на рыцаренка внимательнее и доброжелательнее. – Как, говоришь, тебя звать? Забыл.

– Галахад. Это Авалон, замок Короля-Рыбака?

Дверь отворилась, и в проеме встала Йеннифэр, слегка бледная, поддерживаемая Трисс Меригольд.

– Йен!

– Пошли в часовню, – объявила тихим голосом чародейка. – Гости ждут.

– Йен… может, отложим…

– Я стану твоей женой, чтоб меня черти взяли! И стану ей сейчас же!

– А Цири?

– Что Цири? – ведьмачка выступила из-за спины Йеннифэр, втирая гламарию в здоровую щеку. – Все в порядке, Геральт. Пустая царапина, я ее даже не чувствую.

Галахад, скрипя и бренча доспехами, опустился, а вернее, брякнулся на одно колено.

– Прекрасная госпожа…

Огромные глаза Цири сделались еще больше.

– Цири, позволь, – сказал ведьмак. – Это рыцарь… гм… Галахад. Вы уже знакомы. Он тебе помог, когда ты дралась со жряком.

Цири залилась румянцем. Гламария начинала действовать, поэтому румянец получился действительно очаровательный, а рубца почти не было видно.

– Госпожа, – запинаясь сказал Галахад, – окажи мне милость. Позволь, о прекрасная, быть у ног твоих…

– Насколько я понимаю, он хочет быть твоим рыцарем, Цири, – сообщила Трисс Меригольд.

Ведьмачка заложила руки за спину и сделала очаровательный реверанс, по-прежнему не говоря ни слова.

– Гости ждут, – прервала Йеннифэр. – Галахад, видно, что ты не только отважный, но и вежливый мальчик. Ты сражался плечом к плечу с моей дочкой, так подай ей руку во время церемонии. Цири, бегом, переоденься в платье. Геральт, причешись и заправь рубашку в штаны, она вылезла. Жду вас всех в часовне через десять минут!

XIII

Свадьба удалась на славу. Дамы и барышни плакали в полном составе. Обряд совершил Хервиг, хоть и бывший, но все же король. Весемир из Каэр Морхена и Нэннеке играли роль родителей жениха и невесты, а Трисс Меригольд и Эскель выступали в качестве подружки и шафера. Галахад вел под руку Цири, и Цири краснела, как пион.

Те, кто был при мечах, выстроились шпалерами. Коллеги Лютика бренчали на лютнях и гуслях и пели специально сложенную для случая песню, причем припев подхватывали также рыжие дочки Фрейксенета и сирена Шъееназ, широко известная своим прекрасным голосом.

Лютик произнес речь, пожелал новобрачным счастья, успехов, а также крайне удачной брачной ночи, за что заработал от Йеннифэр пинок по голени.

Потом все перешли в тронный зал и сели за стол. Геральт и Йеннифэр, с руками, все еще связанными шелковым шарфом, сели во главе стола, откуда улыбались, отвечая на тосты и пожелания счастья.

Гости, которые в большинстве своем нагулялись и набуянились еще прошлой ночью, пировали степенно и пристойно – и в течение удивительно долгого времени никто не хмелел. Неожиданным исключением явился Однорукий Ярре, который хватил лишку, не вынеся вида Цири, пылающей румянцем под масляным взглядом Галахада. Опять же, никто не исчезал, если не считать Кашки, которую, однако, вскоре нашли под столом, спящую в обнимку с собакой.

Упырям замка Розрог предыдущая ночь также, должно быть, далась нелегко, поскольку они не подавали признаков жизни. Исключение составил обвешанный остатками савана скелет, который внезапно высунулся из-под пола за спинами Агловаля, Фрейксенета и Мышовура. Князь, барон и друид были, однако, увлечены дискуссией о политике и сим явлением пренебрегли. Скелет разозлился на отсутствие внимания, передвинулся вдоль стола и заскрежетал зубами над самым ухом Трисс Меригольд. Чародейка, нежно прижимавшаяся к плечу Эскеля из Каэр Морхена, подняла прелестную белую ручку и выстрелила пальцами. Костями занялись псы.

– Пусть великая Мелитэле будет к вам благосклонна, дорогие мои, – Нэннеке поцеловала Йеннифэр и чокнулась своим кубком с чашей Геральта. – Вам на это потребовалось чертовски много времени, но наконец вы вместе. Я страшно рада, но надеюсь, что Цири не станет брать с вас пример и если кого-нибудь себе найдет, так тянуть не будет.

– Похоже, – Геральт движением головы показал на засмотревшегося на ведьмачку Галахада, – она уже кого-то себе нашла.

– Ты о том чудаке? – возмутилась жрица. – Ну нет. Из него толку не выйдет. Ты присматривался к нему? Нет? Ты погляди, что он делает. Будто бы влюблен в Цири, а сам непрерывно озирается и ощупывает все чары и кубки на столе. Сам согласись, не слишком нормальное поведение. Удивляюсь я девушке, что глазеет на него как на икону. Вот Ярре – другое дело. Мальчик разумный, уравновешенный…

– Твой разумный и уравновешенные Ярре как раз свалился под стол, – холодно прервала ее Йеннифэр. – Хватит об этом, Нэннеке. К нам идет Цири.

Пепельноволосая ведьмачка села на освобожденное Хервигом место и крепко прижалась к чародейке.

– Уезжаю, – сказала она тихо.

– Знаю, доченька.

– Галахад… Галахад… едет со мной. Не знаю, почему. Но не могу же я ему запретить, правда?

– Правда. Геральт! – Йеннифэр подняла на мужа глаза, светящиеся теплым фиолетовым светом. – Походи вокруг стола, побеседуй с гостями. Разрешаю даже выпить. Один кубок. Маленький. А я хотела бы поговорить со своей дочкой, как женщина с женщиной.