В бою антракта не бывает - Михаил Нестеров

– Откуда она у вас?

– Что значит откуда? – Ирина пожала плечами. – Например, я могла приобрести ее в самарском банке.

– Где ваш билет?

– Он у проводника. Корешок билета остался на столике в купе. Рядом со стаканом с чаем.

– Понятно. Сумку на стол.

Ирина послала взгляд на свой паспорт, за чье изучение взялся дотошный сержант.

– Поймите, я ехала в поезде, все мои вещи остались в купе.

Она впервые встречала безграничную тупость правоохранительных органов в лице этого человека. Его ограниченная власть была безгранична здесь, в Верхних Городищах, «отдельно взятом сибирском регионе».

– Послушайте, как вас зовут? – Ирина сложила руки на груди. – Я не сделала ничего противозаконного. У меня закончились продукты, деньги – я говорю о рублях, а доллары поменять негде. Я пыталась обменять их в сберкассе. Ну, хорошо. Я могу заплатить штраф.

– Это после того, как я составлю протокол, передам дело в суд, – сообщил Климов, готовый составить протокол и за курение в неположенном месте. – Завтра судья должен быть на месте.

– Я что же, – осторожно спросила девушка, – должна буду провести ночь в отделении милиции?

– Конечно. Камеры в подвальном помещении относятся к нашему ведомству.

– Вы не сделаете этого. – Ирина покачала головой.

– Я – нет. Я только отдам распоряжение. А сейчас составим протокол. Я спрашиваю, вы отвечаете. Фамилия?

– Андрианова.

– Имя отчество?

– Ирина Владимировна.

– Год рождения?

– 1978-й.

– Кем и где работаете?

– В данное время я безработная. Неделю назад уволилась из самарского госуниверситета. Работала учителем физподготовки.

Ирина отвечала на вопросы и чувствовала себя так, как, наверное, не чувствовал себя тот человек за решеткой, чьи глаза она видела по пути в город. И вот его взгляд, взгляд заключенного, словно в насмешку, привел и ее пусть к кратковременному, но заключению.

Удивлению ее не было предела, когда сержант предложил ей раздеться.

– Женский персонал отдела мы ограничили уборщицей, – объяснил Климов, уже возбужденно дыша. – Я проверю только одежду – брошки, булавки, иголки, металлические части бюстгальтера. Кладите одежду на спинку стула. – Видя что она медлит, Климов поторопил: – Либо при мне предъявляете свои вещи на досмотр, либо в присутствии дежурного и еще пары сотрудников отдела. Но уже в подвале. Я иду вам навстречу.

Ирина расстегнула блузку. Ее удивляло, что в этой комнате она видит оклеенные обоями стены, а не барачные, поеденные жуком доски.

Климов взял в руки бюстгальтер, подержал его в открытых ладонях: и поднес к лицу.

Одним широким махом вперед оставил стол позади себя и наотмашь рубанул Ирину по шее. Толкнул ее к двери, и, когда она, ударившись головой, отшатнулась, Климов развернул ее обратно к столу. Вывернув ей руку, он прошептал:

– Закричишь? – Он вдруг рассмеялся. – Привлечешь внимание еще пары сержантов и пятерки рядовых. Животом на стол, сука!

Ирина вскрикнула, когда Климов резко дернул ее руку вверх. Он так и держал ее – одной рукой. Другой расстегивал ремень на своих брюках, потом на джинсах Ирины. Вынув из кармана нож, он обнажил лезвие и разрезал на женщине трусики. Сложив нож, убрал его в карман, спустил брюки. Сначала одной ногой, затем второй, ударяя по щиколоткам, он раздвинул Ирине ноги. Наконец, почувствовав, что ей уже незачем сопротивляться, отпустил руку и сжал ее бедра.

Он насиловал ее с закрытыми глазами. Лишь во время острых сокращений мышц он, продлевая удовольствие, отрешенным взглядом смотрел в пыльное зарешеченное окно, представляя что угодно, только не то, чем он занимался. Потом он снова смотрел на голую спину жертвы, резко поднимал ее за плечи, заглядывал в глаза, покусывал шею. Снова отпускал. Снова смотрел в окно.

Губы его задрожали, рот приоткрылся, по плечам и спине пробежал приятный холодок. Вот сейчас. Но он снова задержал оргазм на несколько мгновений.

Он долго не отрывался от Ирины, притянув ее к себе с новой силой.

Ему показалось, он мог стоять так вечно. Но вот в коридоре кто-то позвал его по имени.

– Сейчас! – крикнул он хрипловатым голосом. Бросил Ирине бюстгальтер и пошел к двери, на ходу поднимая и застегивая штаны.

– Демонстрация прибора на выставке? – рассмеялся его товарищ, заглядывая в кабинет. – Кто такая? Познакомишь?

– Заходи, – Климов посторонился.

– Не сейчас, – с сожалением на лице отказался товарищ. – Нас шеф вызывает. Слышал про застрявший этап?

– Ну?

– По приказу сверху перебрасываем заключенных в наш отдел.

Климов выругался. Прикрикнул на Ирину:

– Чего ты там копаешься? Сумку, документы, деньги оставь. Дежурный следователь будет тобой заниматься. На выход, сука, быстро! В подвале пока посидишь.

Он схватил ее за волосы и прошипел в самое ухо:

– Бесполезно жаловаться. Здесь ты ничего не докажешь, вдобавок опорочишь всю милицию. Короче, автобус «тута» и «здеся» на маршруте не останавливается. Давай, пошла, шалава!

Ирина слышала, как сквозь толщу воды.

– Смотрю, телка смазливая тащится, я за ней. Уже тогда видел, что тащится она раком, боком, на спине:

Глава 3

Побег

1

«Воронок» подъехал к вагону почти вплотную. Шурша щебенкой, у полотна железной дороги притормозил милицейский «УАЗ». Двери машин открылись, выпуская наружу наряд милиции. К прапорщику Шайкину молодцеватой походкой шагнул сержант-громила.

– Климов Владимир, – представился он.

Прапорщик поздоровался с милиционером за руку.

– Тезки. Камеры подготовили?

– А чего их готовить? – Сержант пожал крутыми плечами. – Камеры как камеры. Не убегут.

– Собак нет или не догадались прихватить?

– Сами как собаки, только что не лаем.

Начальник этапа оглядел молодцеватого милиционера недовольным взглядом.

– Ладно. Давай грузить. За один раз не увезем, придется еще раз возвращаться.

– Проблемы?

– И очень большие. У меня тут четверо строгачей, их возьмешь первыми. И еще одиннадцать первоходов, тоже этапом на Верхотурье идут.

– На общак?

Прапорщик хмыкнул:

– На общак. Всех по разным камерам.

– У нас всего шесть камер, – привычно подсчитал Климов. – Одна занята суточниками, в другой сидят малолетки, в третьей задержанные солдаты. Рванули из части. Военная комендатура не торопится, а нам обуза. Еще в одной камере сидит телка! Мошенница, сам бралее.

Прапорщик резким жестом руки осадил словоохотливого сержанта.

– Тогда строгачей сажай отдельно, а остальных сгоняй в одну.

– Я ж говорю: не получится, – втолковывал Климов. – Посидят вместе два-три дня, никуда не денутся. Вас тоже рядом разместим. – Климов поймал хмурый взгляд тезки и добавил: – В коридоре. Стулья дадим.

– Ладно. Значит, свободными остаются две камеры?

– Так точно. Сколько, говоришь, у тебя всего народа?

– Шестнадцать человек.

– Так я их за один раз увезу!

– Ты глупый или притворяешься? Половина моих конвойных поедет вместе с заключенными. Не ты, наверное, отвечаешь за них. Давай время тянуть не будем. Ставь своих людей коридором, оружие на изготовку. Выводить буду по одному. – Шайкин подошел к двери вагона. – Ананьев!.. Ананьев, мать твою! Спишь, что ли?

– Никак нет, товарищ прапорщик.

– Буди конвой и давай братву из первого «купе». Кто там у нас – Каменев?

– И Хабибуллин, товарищ прапорщик.

Шайкин прикинул, что вместе с осужденными на строгий режим можно взять Кирилла Ефимцева. Он один в этапе шел на усиленный.

Через минуту в проеме показался первый арестованный.

Местный милиционер приступил к делу.

– Руки за голову! Шаг в сторону, прыжок вверх – попытка к бегству. Стреляем без предупреждения. Пошел!

Восемь стволов уставились на невысокую фигуру осужденного.

Сергей Каменев быстро миновал живой коридор и втиснул свое худое тело в узкую дверь «воронка». Решетчатая дверь за ним сразу же закрылась.

Прапорщик окликнул сержанта:

– Этого в «карман».

– Понял.

Сергея перевели в тесный зарешеченный отдельный отсек машины. Хабибуллина разместили в таком же помещении напротив. Остальные занимали места на лавках в общем отделении.

– Давай еще. – Климов оглядел арестованных через решетку и спрыгнул на землю.

Прапорщик махнул рукой, провожая глазами солдат, занимающих в «воронке» места.

– Хватит. Вези. Да не задерживайся, – напутствовал он.

Шайкин усталым взглядом проводил милицейские машины: с включенными сиренами они выбрались на грунтовую дорогу; еще минута – и скрылись за переездом.

«Лучше бы вагон загорелся, честное слово!»

2

Майор Веретин спустился в подвальный этаж здания милиции. Дежурный сержант повернул длинный ключ в замке и открыл металлическую дверь. Помимо сержанта в коридоре находились семь солдат управления исполнения наказаний, один остался в пустом вагоне охранять казенное имущество. Четверо, размотав портянки, сидели у стен и клевали носами. Остальные спали на бетонном полу в обнимку с автоматами. Прапорщик Шайкин устроил себе более-менее сносную лежанку на трех стульях и тоже спал.