Здравствуйте, я ваша «крыша» или Новый Аладдин - Юлия Латынина

— Ну что, пошли, — говорит Асмодей.

— Где мои ребята?

— Померли, — разъясняет бес, — ты один живой остался.

Я нагибаюсь над поверженным Лосем и вынимаю из его руки «люгер». «Люгер» слишком легок — видно, Лось расстрелял всю обойму. Я шарю в кармане Лося, нахожу запасную обойму и вставляю ее. Лось открывает глаза и, видимо, начинает приходить в себя. Ему, наверное, кажется, что у него в глазах двоится, потому что перед ним стоят два совершенно одинаковых Шарифа Ходжаева. Лось чего-то шепчет.

— Сдача за ребят, — говорю я и спускаю курок. На лбу Лося расцветает красный первомайский пион. Я поворачиваюсь и стреляю в затылок второму боевику — мертв он там или не мертв, а выстрелом покойника не испортишь.

— Вот теперь пошли, — говорю я бесу. Бес довольно улыбается. Его сегодняшнее появление пополнило топливные запасы ада по крайней мере пятью грешниками. А до полуночи еще далеко.

Мы выбегаем на крыльцо. Нашей тачки нигде нет — видимо, «шестерки» Горбуна уже устроили ей ремонт с пристрастием. В пяти метрах от меня стройный юноша в камуфляже любовно моет серебристый бок шестисотого «мерседеса». Юноша улыбается несколько ошеломленно, но тут моя пятка въезжает поперек его улыбки. Юноша влетает задом в урну для мусора, установленную у крыльца лет десять назад и с тех пор не опорожненную. Он все так же ошеломленно улыбается, однако теперь в его улыбке не хватает двух зубов.

— Рвем когти, — командую я, зашвыривая Асмодея на переднее сиденье и сам плюхаясь за руль.

«Мерседес» срывается с места, поддав бампером ведро с водой, из которого омывал его юноша.

Вслед за нами на крыльцо гостиницы выскакивают подручные Горбуна и начинают деловито палить вслед удаляющемуся «мерсу». Шум стоит изрядный. Свинца вокруг выпадает больше, чем над предприятиями «Дальполиметалла». Когда выясняется, что проку от этого немного, бандиты запрыгивают в синий «джип чероки» и ломят вслед.

Наша тачка подпрыгивает на поворотах, как воробей перед воробьихой, и желтые фары «чероки» лыбятся на меня из зеркала заднего вида. Мы, кажется, отрываемся…

— Нам направо, — вдруг говорит бес.

— Куда направо! Там тупик!

— Там не тупик. Там дом Горбуна. Там книга.

Я вдруг понимаю, зачем он меня вытаскивал из ванны и что ему нужно. Ему нужна книжка с заклинаниями, которая осталась у Горбуна и без которой он не может вернуться в родные пенаты. Ему нужен я, чтобы прочитать заклинания. Без этих двух ингредиентов бедный бес обречен скитаться в нашем мире до конца вечности, который вряд ли наступит в обозримый исторический период.

Я — ценный кадр. Я незаменим. Впервые в жизни.

Мы наконец вылетаем на шоссе, под носом у важного белобокого автобуса, который испускает негодующий вопль, и я гляжу на приборный щиток и начинаю ругаться. — Что такое? — встревоженно спрашивает бес.

— У нас кончается бензин.

— А что такое бензин?

— Та штука, которую подают в мотор, чтобы он работал, — пояснил я.

Асмодей с интересом воззрился перед собой.

— Ты хочешь сказать, что бензин — это та водичка, которая поступает в стальную банку, а оттуда — в четыре колбы, которые ходят вверх и вниз?

— Ты что, видишь сквозь капот?

— А как же?

— В общем, ты прав.

Бес задумался. — А в машинах преследователей — тоже бензин? — поинтересовался он.

— Да!!!

— А что, если я перелью бензин из их баков в наш — это нам как-то поможет?

— Мужик, — с чувством произнес я, — это было бы в кайф!

И тут же указатель бензина пошел вправо.

— Стой, — заорал я, когда стрелка подошла к отметке сорока литров, — стой, перельешь!

— Но я взял бензин только у одной машины, — запротестовал бес, — а что делать с остальными?

— Вылей его на дорогу, — говорю я, — или нет, погоди!

Я радостно щерюсь.

— Слушай, Асмодей, — говорю я бесу (да ну его с его иудейским именем), — ты видишь, как устроен двигатель? Ты видишь, что после того, как в цилиндр впрыснут бензин, сверху подается искра, от которой загораются бензиновые пары?

— Ну да.

— А теперь сделай так, чтобы на автомобилях преследователей эта искра была подана не на цилиндр, а в бензобак…

Я не договорил. Руль вышибло у меня из рук. Я взмыл в небо задницей кверху и увидел далеко под собой разлетающийся в разные стороны «мерседес». А сам бес стоял среди всего этого бедлама как ни в чем не бывало и оглядывался с видом шестилетней девицы, разбившей любимую чашку дедушки. Ему-то было нипочем! Подумаешь, взорванный бензобак! Если подумать, так у них там в аду именно такой климат. Он, можно сказать, грелся на солнышке и чувствовал себя как дома.

Тут траектория моего полета изменилась, я пошел на снижение, спланировал головой в кусты и вырубился.

Проклятый двоечник пустил искру в бензобак. Но, естественно, перепутал. Он пустил ее в наш бензобак.

Через двадцать минут я и Асмодей въехали в широкий двор виллы Горбуна. Меня выволокли из джипа, где я сидел, зажатый, как котлета в гамбургере, провели в дом и дали изрядного леща. Я пролетел короткое расстояние по воздуху и с шумом обрушился к двум маленьким ножкам, одетым в кроссовки «адидас» тридцать восьмого размера. Я трепыхался довольно вяло, как таракан, у которого отрезали голову. Потом я попробовал было приподняться, но тут одна из кроссовок не по размеру больно врезала мне по шее, я ойкнул и уставился глазами вверх. Надо мной, как Останкинская телебашня над муравьем, высился Горбун. В руках он держал злополучную колдовскую книжку.

Меня вздернули на ноги, я повернул голову и увидел, что в комнату вводят Асмодея, так и не удосужившегося переменить личину.

— Ого, какие мы похожие, — откомментировал наше появление Горбун. — Это чего же в нас похожего? — огрызнулся я, — у него синяк слева, а у меня справа.

— Тачку мою угрохал, — задумчиво протянул Горбун.

— Бес попутал, — сказал я.

— Это вот кто бес? Он?

И Горбун кивнул на моего спутника.

— Он и угрохал, — злобно говорю я, — двоечник!

— Мне книжка нужна, — виновато объяснил бес, — а Шариф не хотел за книжкой к вам заезжать. Вот я и решил сделать так, чтобы мы непременно забрали книжку.

У Горбуна от такой наглости глаза стали величиной с два арбуза.

— Ах, за книжкой заехать? — усмехнулся Горбун. — А браслеты тебе не мешают?

— Ну, это дело наживное, — спокойно сказал бес. В следующую секунду я почувствовал, что руки мои свободны, а наручники растворились в воздухе, словно эффералган-УПСА в стакане воды.

Асмодей заливисто свистнул и вскричал:

— Лети!

И тут же книжка вспорхула страницами и спикировала прямо на меня.

— Держи!

Я подхватил черный том под мышку.

— Вали гадов! — отчаянно закричал Горбун.

Братва повыхватывала волыны…

И ту же все стоящие вокруг превратились в Шарифов Ходжаевых. Парни растерялись и не знали, в кого стрелять. Даже сам Горбун превратился в Шарифа Ходжаева, и это был первый раз, когда Горбун оказался без горба.

— Е-мое! Да они не близнецы, — потрясенно сказал кто-то. — Их тут десять одинаковых!

Асмодей, усмехнувшись, начертил в воздухе какую-то замысловатую огненную фигуру, и в следующую секунду нас вынесло из дома и опустило рядом с развороченной машиной на ночное шоссе.

Я почесал в затылке и поглядел туда, где за поворотом осталась Горбунова вилла.

— У тебя что, только пригородные кассы работают? — спросил я. — Куда-нибудь подальше нас не мог отнести? В Москву хотя бы.

— А где эта Москва?

Я почувствовал беспокойство. У этого Асмодея возьмешь билет до Москвы, а приедешь в Гонолулу.

— Географию в школе надо было учить, — пробормотал я, — а не грешниц в котле щипать. Ладно. Надо поймать тачку.

Мы вышли к шоссе и довольно долго голосовали: но все машины проносились мимо.

— Черт, — сказал я, — чего им останавливаться? Вот если бы с нами была телка… Погоди! Ты можешь в телку превратиться?

— В телку?

— Ну да! То есть в девку!

— Я и тебя могу превратить, — ответил бес.

— Нет уж, спасибо! Напревращал!

Через пятнадцать минут декабрьский холод пробрал меня до костей.

— Черт с тобой! Превращай!

Через секунду я обнаружил, что стою на обочине дороги не только без одежды, но и, извините, без члена. Зато с грудями. Пролетевшая мимо машина безумно подмигнула мне фарами.

А бес движеньем руки опять набрал полную пригоршню лунного света и габаритных огней, обсыпал ими нас обоих с ног до головы и чего-то зашептал. В ту же секунду блики превратились в довольно-таки сверкающие тряпки, я сделал шаг и ткнулся носом в землю. Еще бы! У меня на ногах отросли во-от такие каблуки! Это мне не очень-то понравилось. Вот интересно: если парня превратить в бабу да и переспать с ним: это будет считаться, что его опустили, или нет?