Столкнувшийся - Лорен Ашер

мамочка. Я даже позаботился о том, чтобы приехать на своем внедорожнике, потому что ты ненавидишь мой кабриолет.

Йоханна улыбается моему брату.

— Иногда мне хочется, чтобы у тебя был кабриолет.

— Они небезопасны, — ворчит Лукас, помогая Йоханне сесть в свой Land Rover. Каким-то образом за несколько лет он превратился из беззаботного парня в нового члена патруля безопасности. Все началось после того, как он женился на Йоханне, купил дом и сделал ее беременной. Кто бы мог подумать, что выбор горячей, тихой девушки в качестве партнера по лаборатории приведет к такому? Лукас должен поблагодарить меня за то, что я думал о своих гормонах и необходимости сдать биологию.

Я иду к своему внедорожнику, открываю дверь одной рукой, прежде чем усадить Элизу в ее автокресло. Розовое приспособление выглядит неуместно на фоне черного кожаного салона. Я вожусь с ремнями, прежде чем усадить ее, ее пухлое лицо и светлые волосы выглядят чертовски очаровательно.

Я нежно целую Элизу в лоб, прежде чем закрыть дверь.

Я поворачиваюсь к двум сияющим родителям.

— Встретимся в больнице, как только няня приедет к маме и папе.

— Ты самый лучший ублюдок. Увидимся, — Лукас машет рукой, прежде чем выехать со своей подъездной дорожки. Йоханна улыбается мне с пассажирского сиденья, она выглядит спокойной, несмотря на возможные часы боли, через которые ей предстоит пройти.

Я отвожу Элизу к няне, а затем спешу в больницу вместе с нашими родителями. Папа расслабляется в кресле в приемной, а мама вышагивает по комнате размером десять на восемь. Ее ботинки щелкают по полу, когда она попеременно смотрит на часы и косится на дверь.

Мои родители выглядят как дуэт Барби и Кена: светлые волосы и легкий загар кожи. Мама смотрит на меня своими серыми глазами шторма, в ее жесткой позе видна паника. Ее светлые волосы развеваются, когда она ходит взад-вперед в движении, которое никак не успокаивает ее, в то время как мой отец делает прямо противоположное, прислонившись головой к стене.

— Почему бы тебе не присесть? — я указываю на пустой стул рядом со мной.

— Я не хочу. Я ненавижу эту часть ожидания, потому что я хочу обнять Каю и уже вдыхать свежий запах ребенка, — она закрывает глаза и улыбается.

— Ты говоришь как серийный убийца. — Мой комментарий заставляет ее открыть глаза. Папа смеется до кашля.

Мама смотрит на отца.

— Не поощряй его шутки. Это ты виноват в том, как он со мной разговаривает.

— Кто-то должен был научить его чувству юмора. — Папа ухмыляется, его голубые глаза блестят под флуоресцентными лампами.

Моя мама борется с улыбкой. После еще нескольких минут ходьбы она садится рядом со мной и тянет мою руку к себе на колени, как будто я ребенок, а не двадцатишестилетний парень.

— Помнишь, как мы пытались устроить выпускной для Йоханны и тебя?

— Как я могу забыть. Лукас чуть не надрал мне задницу из-за этого.

С лужайкой перед домом моих родителей связано несколько приятных воспоминаний, включая предложение Лукаса на том же месте, где он тогда ударил меня по лицу за несколько лет до этого.

— Это был момент, когда я поняла, что они влюбятся друг в друга. Они были как в кино: умный спортсмен и застенчивая девушка. Он просто тянул время.

— Ты смотришь слишком много романтических фильмов, — я качаю головой.

Моя мама во всем ищет сказочный конец, потому что она безнадежный романтик, который нашел любовь всей своей жизни в двадцать два года. Лукас следовал ее любовным советам до конца, пока я плыл по течению, не стремясь к чему-то большему в данный момент.

Слова Йоханны, сказанные ранее, витают вокруг меня. Неужели я прилипчив, потому что мне не с кем поделиться своими переживаниями? Я не хочу, чтобы меня считали нуждающимся во вниманием. Что такое несколько пьяных звонков в великой схеме вещей? Некоторые люди переписываются с бывшими, а я звоню друзьям, и это не совсем недостаток характера.

Кожа вокруг ее серых глаз морщится, когда она улыбается мне.

— Если бы не эти фильмы, я, возможно, никогда бы не дала твоему отцу шанс.

На этот раз я действительно смеюсь.

— Вы, ребята, должны оплачивать мою терапию, потому что у психолога будет целый день на это дерьмо.

Мы сидим, кажется, несколько часов. В отличие от дебюта Элизы, у Лукаса нет времени, чтобы выйти и сообщить нам новости. Я играю на своем телефоне, чтобы скоротать время. Минута за минутой проходит, а медсестра не выходит, и нам совершенно не на что ориентироваться, пока мы ждем. Любопытство заставляет всех нас напрячься в ожидании нового члена семьи.

В приемную вбегает медсестра и подтверждает, что мы — семья Зандер.

— Планы изменились. Йоханну срочно отправили в операционную из-за некоторых медицинских осложнений. У нас не так много информации, но кто-нибудь вернется и скажет вам, как только у нас появятся новые новости.

— О Боже. Надеюсь, ничего серьезного, — моя мама возобновила свой шаг, бросив книгу на стул.

— Я уверен, что врачи знают, что делают. — Дрожащие глаза моего отца не соответствуют успокаивающему тону его голоса.

— Элиза родилась естественным путем. Почему кесарево сечение для этого ребенка? — моя мама останавливается, прижимая руку к груди, как будто это движение может успокоить ее колотящееся сердце.

Я кладу телефон обратно в карман, больше не в настроении играть в глупую игру.

— Доктор даст нам знать.

Через несколько минут дверь со скрипом открывается, и перед нами предстает бледный Лукас со сжатыми кулаками. В его глазах нет никаких признаков жизни. Он выглядит лишенным эмоций, как будто кто-то высосал из него душу, оставив лишь оболочку человека.

Холодное чувство пробирается по позвоночнику, когда его взгляд останавливается на мне.

Из его глаз вытекает слеза. Одна единственная слеза заставляет мою грудь напрячься, а легкие — гореть. В комнате словно кто-то перекрыл доступ воздуха, тяжесть душит нас четверых. Мы молчим, наблюдая за Лукасом, когда его грудь вздымается, его темные глаза смотрят на каждого из нас.

Я поднимаюсь со стула, мои ноги шатаются, пока я пытаюсь вернуть себе самообладание.

— Что случилось?

Его пустые, ничего не выражающие глаза находят мои.

— Йоханна не выжила.

Слезы текут по его лицу, и у меня сводит живот, когда его губы дрожат. Мама подавляет рыдания, подбегая к моему брату и обнимая его. Мы с папой смотрим друг на друга, слова не сходят с наших губ, мы оба ничего не понимаем.

Что, блядь, происходит?

Мой брат трясется, его ноги подкашиваются, а мама стоит на коленях на полу рядом