Лодейный кормщик - Евгений Федорович Богданов

по морям с Рагнаром Кожаные Штаны. Высокий, крепко сложенный, с грубым лицом и густой бородой до глаз, он был олицетворением силы и жестокости. Такие люди и после смерти веками живут в сагах, в песнях скальдов. Одним ударом меча Орвар мог в бою развалить противника от плеча до бедер.

Они лениво пили из рогов ячменную брагу, ели вяленую палтусину и кабаний окорок. Потом оделись, выбрались из шатра.

Тень от скалы окутала драккар. О борта его слабо плескались волны. На корме зажгли фонарь, и бледные отсветы играли на лицах вахтенных.

Хунд вошел в шатер для команды. Орвар большой черной тенью — за ним.

Тускло горела свеча в слюдяном фонаре. Викинги сидели на румах, на раскинутых шкурах.

— Добрый вечер. Туре! — приветствовали они ярла.

— Здравствуй, славный викинг!

— Когда пойдем дальше?

— Уж не собираешься ли ты зимовать у мыса?

— Скоро на якорных канатах приживутся ракушки…

— Корабль днищем прирастет к стоянке!

— Что тебе обещает морской бог Ньярд?

Туре отвечал хмуро. Пропала охота шутить.

В середине шатра, под фонарем, сгрудились бородатые, неуклюжие на вид люди. Они слушали кормчего Саксона, который был начинен всякими историями, как бочонок соленой сельдью. Туре сел. Орвар примостился рядом с ним.

Саксон рассказывал спокойно, бесстрастно, слегка покачиваясь, как истый скальд:

…И вот отправились они на своем корабле на Восток. Экипажа у них было двадцать четыре человека. Когда приплыли в Бьярмаланд, то пристали близ пустынного леса, и назывался тот лес Винским. В лесу жили птицы и звери, но не видно было поблизости ни одного человека. Побратимы сошли с корабля и отправились путешествовать по глухим местам…

А команде велели ждать их целый месяц.

Ходили они по лесу и все искали бьярмов. Провизия кончилась, стали стрелять разных животных и птиц. А когда подстрелить ничего не удавалось, ели ягоды и сок деревьев.

Лес был непролазно густ, и платье на них скоро изодралось в клочья.

И вот, наконец, побратимы нашли хижину. У входа в нее мужчина, одетый в шкуры, колол дрова. Можно у тебя отдохнуть? — спросили они. Мужчина ответил: Если вы люди не злые — ночуйте.

Они провели у него три дня. У мужчины была дочь. Молодая красивая девушка. Она выдала Боси тайну бьярмов: неподалеку есть храм Иомалы и там много золота и серебра.

Побратимы отправились к храму. По дороге встретили человека высокого роста в сером плаще. Он оказался пастухом и вел жрице храма Иомалы пищу — двухлетнего теленка. Жрица каждый раз съедала такого теленка…

— Ну и аппетит! — заметил Орвар.

Саксон продолжал:

…Боси взмахнул дубинкой и убил пастуха. Убил и теленка. Они содрали с теленка шкуру и набили ее мхом и вереском. Геррауд надел плащ пастуха и вошел в храм…

Кормчий грубым, хриплым голосом продолжал плести затейливый орнамент из небылиц. Молчаливые норманны — воины смелые и жестокие, грубые и насмешливые, слушали его, как притихшие малые дети. Саксон говорил о кровожадной жрице, которую охраняла когтистая звероподобная тварь, о том, как побратимы викинги победили злых духов и пробрались к истукану, которому поклонялись биармы.

При упоминании о чудовищных богатствах, попавших в руки Боси и Геррауда, глаза викингов разгорелись и все зашевелились. Слышалось напряженное дыхание.

— Что же дальше, Саксон? — спросил в нетерпении молодой викинг Асмунд.

— А дальше вот что. Побратимы нашли в храме потаенную комнату, закрытую железной дверью, провозились целый день, но все-таки открыли эту дверь. В комнате была красавица, а у нее длинные роскошные волосы, и за волосы она была привязана к стулу, на котором сидела. Привязала ее жрица.

Геррауд стал уговаривать красавицу уехать с ним, и она согласилась. Тогда они подожгли храм и превратили его в пепел, а потом вернулись к кораблю и подняли парус…

Асмунд размышлял над рассказом кормчего.

— А мы не увидим такой храм? — спросил он.

— Как же увидим, если его сожгли? — сказал Орвар.

— Можешь быть уверен, Асмунд, что красавица тебе не достанется! На нее охотников будет немало, — включился в разговор один из викингов.

— Чужеземные красавицы меня не прельщают, — отозвался Асмунд.

— Ему каждую ночь снится невеста Грида! — заметил моряк, сидевший рядом с Саксоном. — Во сне он зовет ее, кричит во все горло.

Асмунд молчал. Если бы под шатром было светлее, все бы заметили, как краска стыда залила его щеки.

Асмунд — сын рыбака из Торгаля, сильный и рослый. Но по характеру он напоминал большого миролюбивого теленка. Невеста его Грида — светловолосая девушка с косами до колен в самом деле ждала его из похода.

Туре Хунд, молчавший до сих пор, сказал:

— Все это чепуха. Выдумка болтунов, слагающих саги.

Туре Хунду не хотелось, чтобы моряки думали о возможности поживиться в храме биармов. У него были на этот счет свои планы.

— Я вижу, мои викинги скучают, — загремел его голос. — Послушаем нашего музыканта. Где Гудмунд? Где его звонкое феле? Ставлю всем три бочонка браги. Сегодня мы веселимся во славу Ньярда!

На кораблях до поздней ночи слышались всхлипывания феле и песни подгулявших моряков.

Глава шестая. ХАЛЬМАР ТРЕВОЖИТСЯ

Хальмар ждал Вейкко. Жилище старейшины отличалось от хижин других биармов разве только величиной. В остальном все так же: принадлежности для охоты и рыбной ловли, очаг из камней, окна, затянутые рыбьим пузырем. В одной из внутренних комнат-пристроек хранились серебряные кубки арабской работы с искусной чеканкой. Они перешли Хальмару по наследству от отца, и старейшина очень дорожил ими.

Накат из грубо отесанных плах был низок, и дым от очага не успевал уходить в трубу. Он стлался по комнате и резал глаза.

Хальмар сидел молча на чурбане перед очагом. Рукава холщовой рубахи закатаны до локтей. Хозяин только что кончил вязать сеть костяной иглой. Черные с сединами волосы его были перехвачены юфтовым ремешком с кисточкой — амулетом. Амулет хранил от злых духов.

Распахнулась дверь, и вошел старый биарм Вейкко. Хальмар молча показал ему на скамью возле очага. Из боковой двери появился юный биарм с раскосыми черными глазами, в куртке из мягкой лосиной кожи, с деревянным подносом в руках. На подносе — долбленые из березы кружки с напитком.

Вейкко с поклоном принял угощение. Хальмар отпил из своей кружки и, поставив ее, собирался с мыслями. Вейкко терпеливо ждал.

— Близится пора торга с нурманнами, — начал Хальмар. — Скоро придут они к нам на своих разбойных ладьях. Светлые ночи пошли на убыль. Птицы умолкают рано. К жилью ночами крадутся волки. С чем явятся чужеземцы? Торговать придут или разбойничать?

Хальмар подумал и,