Беззащитные гиганты - Дейв Кэрри

Девять тонн — это звучало сильно. Я попытался подсчитать, сколько же слонов нужно для этого завалить. Как минимум несколько сотен. А ведь они отгружали такое количество кости каждый месяц!

Дейв бросил мне многозначительный взгляд. Я чувствовал, что и в его крови прибывало адреналина. Если действительно существовал столь хорошо налаженный способ обхода контрольной системы КИТЕС, если все, что мы слышали, было подробностями проторенного пути вывоза из Африки контрабандной кости в столь огромных количествах — значит, разрешения, выдаваемые КИТЕС, стоили не больше клочка бумаги, на котором они были написаны. Значит, в действительности никакого контроля за торговлей слоновой костью не существует вообще. Питер Букет прав. Это и в самом деле интересно. Весьма интересно. Это именно то, что нам надо.

Мы поблагодарили нашего собеседника. Он поспешно допил стакан и собрался уходить.

— Скажите, вы действительно страшитесь за свою жизнь, если бы до кого-нибудь дошло, что вы нам поведали? — спросил я, когда он встал.

Он слегка ухмыльнулся.

— То-то! — сказал он. — Слоновая кость — колоссальный бизнес! Синдикаты… Денежные мешки… Если такая организация почувствует в вас угрозу… — Тут он прервал речь и многозначительно провел ребром ладони по горлу. — Надеюсь, вам под силу сделать что-нибудь для спасения слонов. Только будьте осторожны. Спасибо за угощение! — И он ушел.

Несколько последующих дней мы посвятили проверке данных о последнем прибытии судна «Фадхил Аллах» в Дубай, пользуясь нашими связями с судовыми компаниями. Они совпали с данными, которыми располагали мы. Мы навели справки и выяснили, что в Дубае действительно существует компания «Аль-Редха». Все сходилось.

Таким образом, в наших руках был ключ к крупнейшей операции по контрабанде слоновой костью. Все выглядело шокирующе. Если действительно существует целый нелегальный рынок для браконьерской кости — скорее всего, с расчетом наличными — что тогда ждет слонов на таком прозябающем в нищете континенте, как Африка? С проблемой «сужения ареала» еще предстояло разобраться. Всё говорило о том, что именно браконьерская охота за костью и была той чумой, которая истребляла слонов. Мы были на подходе к чему-то очень важному. Вопрос был в том, как нам поступить с добытой информацией.

Мы оказались перед знакомой дилеммой. Мы уже привыкли к тому, что приходится отказываться от важных проектов из-за недостатка времени и средств. Нам было бы жаль отказаться от расследования дела об отлове диких обезьян для опытов, и поскольку больше никто в Европе серьезно не занимался этой проблемой, мы чувствовали, что не властны все так и оставить. В течение нескольких месяцев после памятной встречи в баре мы не давали хода добытой нами информации о браконьерской охоте за костью. Тем не менее, услышанное в тот вечер в кабачке будоражило наши умы. Не было случая, чтобы, когда мы собирались в нашем тесном кругу, кто-нибудь из нас не бросал: «Ну что, будем заниматься слонами, или как?»

* * *

Решающий момент настал на конференции КИТЕС в Оттаве, состоявшейся в том же году. Повестка дня включала привычные язвительные дебаты между сторонниками охраны живой природы, которые действительно искали пути защитить ее, и, с другой стороны, представителями правительств и торговцами природными материалами, которые на словах поддерживали концепции охраны природы, а на деле блюли в первую очередь собственные интересы.

Дейв и я выступили в поддержку запрета на торговлю попугаями, после чего нас пригласила на обед Кристина Стивенс, президент Института защиты животных, базирующегося в США. Искренняя и откровенная Кристина, много лет вращаясь в самых элитных вашингтонских политических и общественных кругах, редко упускала возможность высказать свои взгляды по проблемам живой природы людям, в чьих силах было что-то сделать. Кристина всегда горячо поддерживала ЕИА, и ее группа предоставила нам грант на расследование торговли птицами. Мы сказали ей о нашем интересе к торговле слоновой костью, и так уж угодно было судьбе, чтобы среди ее гостей тем вечером оказался знаменитый кенийский ученый и борец за охрану природы Йен Дуглас-Гамильтон. С виду франтоватый и холеный, легко узнаваемый по щегольски завязанному галстуку, Йен положил свою жизнь на изучение африканского слона. Он только что завершил отчет о численности поголовья слонов в 34 африканских странах и за обедом поделился с нами своими выводами, повергавшими его в депрессию.

— Каждый год мы находим все больше и больше скелетов слонов. Порой погибших животных встречается больше, чем живых. В некоторых регионах — а таких становится все больше — слоны исчезли совершенно. — Тут Йен сделал отчаянный жест. — Они просто исчезают. Это какой-то конец света.

Согласно его отчету за каких-нибудь пять лет, с 1981 по 1986 год, поголовье слонов по всей Африке сократилось на 36 %. Мы были потрясены. Ни Дейву, ни мне и в голову не могло прийти, что проблема достигла такого масштаба.

— Что же, по-вашему, тому виной? — спросил я.

У Йена не было и тени сомнений.

— Безбожная торговля костью, вот что. Двух мнений быть не может. Просто никто из здесь сидящих не хочет в этом признаться. — Он обреченно махнул рукой в сторону делегатов от КИТЕС, сидевших за другими столиками в ресторане. Очевидно, Йен разделял наш скептицизм относительно истинных мотиваций иных членов КИТЕС.

— Как-то до нашего уха дошло, что слоновую кость контрабандой переправляют из Танзании в Дубай, — осторожно сказал я. — Вы слышали об этом что-нибудь?

Йен повел бровями.

— Что ж. Считайте, что меня это не удивляет.

Еще одним гостем Кристины в тот вечер был директор Кенийского заповедника Перес Олиндо. До сего момента он лишь спокойно прислушивался к нашему разговору и вот теперь вмешался.

— Мне известно, что Объединенные Арабские Эмираты в том замешаны. И многие знают об этом. Целую неделю мы только об этом и говорили. Как это меня бесит! Складывается впечатление, что ОАЭ объявили Кении экономическую войну, позволяя ввозить к себе браконьерски добытую кость. Если у нас не станет слонов, конец нашей индустрии туризма. Они это прекрасно знают. — В его голосе звучала горечь. — И они ответят, если такое случится.

— Не знаете ли вы, куда идет кость из Дубая? — спросил я.

— Нет. Не думаю, чтобы об этом кто-нибудь знал, — ответил Перес. — Дубай — лишь перевалочный пункт. Видите ли, ввоз нелицензированной кости в Дубай не является незаконным. Значит, как только кость попадает в Дубай, она включается в хорошо налаженную систему. Но как это происходит и куда потом идет кость, нам неизвестно.

— Так почему бы совсем не запретить торговлю костью? — спросила Кристина. — Похоже, что только таким путем можно пресечь браконьерство. Если поставить вне закона продажу материала, конечно же, не будет