Имя для ведьмы - Надежда Первухина

— Просто мне они уже успели наскучить. Всегда одно и то же. Бездарное веселье и непродуманная организация официальной части. Ты заметила, что в последнее время не было ни научных докладов, ни даже интересных сплетен?

— Фу, это же скука смертная!

— Пить просто так еще скучней. Пьешь-пьешь, а потом возвращаешься домой с дикой головной болью…

— И не можешь вспомнить, со сколькими ты развлеклась?! Ха-ха-ха! Понимаю, сама такая. Но в одном ты не права, сестричка. Сегодня не простая Ночь. Сегодня наш Козел изберет Госпожу.

— Да… — протянула я. — Как-то не верится, что столь могущественной Госпожой может стать любая…

Наташа посмотрела на меня высокомерным взглядом.

— Любая? Госпожой стану я! За это я ни перед чем не остановлюсь, поверь мне!

Я пожала плечами.

— Желаю тебе успеха в том, Наташа.

Оставшуюся до полуночи четверть часа мы провели в ничего не значащих беседах, не задевающих щекотливой темы Выбора. Наташа оказалась ворожеей из Москвы (то-то по повадкам она сразу мне показалась столичной штучкой). Колдовством она увлекалась хоть и недавно, зато перечитала все доступные оккультные книги, вела обширную переписку с ведущими колдунами мира и несколько раз ездила на стажировку в Иствик и Челмсфорд. Она считала себя очень могущественной ведьмой, и я не стала ее в этом разубеждать. Не хватало нажить себе врагиню… Хотя я-то уж точно знаю, какие ведьмы получаются из ученых. Разница между природной ведьмой и ученой примерно такая же, как между женщиной и резиновой куклой. Ну, может, поменьше. Хотя, признаюсь, многие самоучки достигают больших успехов, нежели мы, магической природой одаренные лентяйки. Интересно, как у Наташи с предсказанием погоды? Я метеорологией не увлекаюсь. Вот что сделала бы сейчас с истинным удовольствием, так это превратилась бы в самку енота-полоскуна и отправилась побродить где-нибудь в глухом, девственном лесу, травку собирать. Не ту, что вы подумали.

Но трансфигурацией уже некогда (да и нельзя) было заниматься. Ибо стрелки на огромном малахитовом циферблате, висевшем над сценой, показали полночь. Оркестр встал и заиграл гимн «Наш Козел в тумане светит». Вслед за оркестром поторопились встать и мы, громкими рукоплесканиями приветствуя высокого, идущего на задних ногах Козла с надвинутой на рога блестящей короной. В руке (руки у него были человеческие) он сжимал мобильный телефон и нервно орал в трубку, поднося ее к уху:

— Че ты гонишь, какие бабки?! Я, в натуре, все налоги проплатил, спи спокойно! Так, партию душ бери оптом, крутой товар. Мне пятьдесят процен… Че?! Ты базар-то фильтруй, я за двадцать пять процентов перед тобой раком стоять не буду! Все, отбой, а то тариф ночной, деньги капают.

Наконец он уселся в кресло и махнул рукой.

— Садитесь и благословенны будьте!

— Благословен будь, наш господин и повелитель! — взревел зал. Наиболее впечатлительные ведьмы забились в экстазе. Наконец в зале установилась тишина, нарушаемая лишь легким звоном бокалов и шагами официантов. Все ждали, что скажет повелитель. И он сказал:

— Мои драгоценные вершители зла, самоучки черных дел, вносители смут, проклятые и убитые! Радуется, в натуре, сердце мое, ибо нас становится все больше и больше, особенно благодаря творчеству писателей-фантастов! Мы конкретные и по понятиям бойцы невидимого фронта, чей бой длится в веках, и нам рано опускать оружие и бросать понты. Но сегодня у нас особенная встреча. Я сегодня изберу ту, которой на целый год вручу Жезл Власти и нареку Госпожой. Внесите Жезл!

Два облаченных в смокинги кобольда внесли на сцену рубиновый поднос, на котором лежал Жезл, окруженный радужным магическим сиянием. По рядам прошелестел вздох завистливого восторга. Козел взял Жезл и встал с кресла.

— Взываю к духам четырех стихий! — громогласно запричитал он и начал чертить в воздухе замысловатые фигуры. — Взываю к Двенадцати, которые держат во власти небосвод. Взываю к Лавею, Боневицу и Ассахаре — убойтесь и воззрите! Белладонна, пустырник, курослеп! Ан-наша, ан-наша, ан-наша!

Перед говорившим соткалось из воздуха призрачное подобие женской фигуры.

— Зрю тебя, зрю! — завопил Повелитель мух. — Изреки свое Ведьмино Имя!

Весь зал накрыло мертвой тишиной. Все ждали, какое Имя прозвучит. Я ощутила, как нервно задрожали руки: а вдруг это будет мое… Хотя нет, я ведь еще не инициированная ведьма. У меня нет Имени. Потому и нет настоящей Силы.

— Омела Салемская! — тихим голосом провещал призрак и тут же рассеялся. А за соседним столиком, опрокинув кресло, нервно вскочила дородная, с длинными рыжими волосами ведьма и бросилась к сцене с воплем:

— Это я, господин!

— Виват!!! — заревел зал, приветствуя новую Госпожу, которая, вне себя от восторга, уже приняла Жезл Власти и корону. Но я не смотрела на Омелу Салемскую. Я смотрела на Наташу, с ужасом наблюдая происходящие в ней метаморфозы. Услышав имя другой претендентки, Наташа побледнела, а ее гордый и самоуверенный взгляд сменился взором такой неистовой ненависти, что даже мне стало не по себе. Московская ворожея смяла в руке свой платиновый портсигар, словно лист бумаги, и затряслась от ярости. Я перевела взгляд на ее ноги и тихо ахнула: она начала трансфигурацию! Ноги, которым позавидовала бы Линда Евангелиста, превращались в чешуйчатый хвост огромной змеи… Еще минута — и эта аристократка с шипением кинется на всех, кто встанет на ее пути!

Только она не успеет. Закон шабаша суров — во время сего мероприятия ведьма не имеет права превращаться. Нарушительницу ждет немедленная смерть. Не только человеческая, но и ведьмовская, после которой оживление невозможно. И если сейчас увидят, как Наташа превращается… если я не успею ее остановить… что же ты делаешь, идиотка, ведь у меня же нет должной Силы!!!

Я схватила серебряный поднос со стоявшими на нем пустыми бокалами и с силой опустила на голову Наташи. Та истошно взвизгнула, дернулась как от удара током и обмякла в обмороке. Чары распались, и я с удовлетворением отметила, что ниже лобка Наташа снова стала женщиной. Надеюсь, никто не заметил этой сцены. Не хотелось бы, чтобы кто-то задавал мне бестактные вопросы типа: «А зачем это ты ее бьешь, сестра?»

Нас действительно не замечали, ибо разгул в честь новообретенной Госпожи принимал все более оргиaстические формы. Коньяк и шампанское лились рекой, некоторые столы уже превратились в ложа бурной страсти, зал наполнился стонами и пьяными песнями. Козел и его протеже наблюдали за всем этим с нескрываемым удовольствием.

Наташа медленно пришла в себя.

— Что со мной было? — слабым голосом спросила она.