Легион призраков - Маргарет Уэйс

– Когда вы уходите? – спросил Рауль, глядя на приготовления киборга.

– Сегодня ночью.

– Ваше исчезновение заметят.

– Пока они спохватятся, пройдет время, и это уже не будет иметь значения. Я принял меры предосторожности. Вы некоторое время должны будете оставаться здесь.

– Этого нет в контракте, Крис-киборг, – сказал Рауль, садясь на краешек контрольной панели. Вынув маленькое зеркальце из расшитой бисером сумки, лоти посмотрелся в него и слегка нахмурился. Потом он достал из той же сумки серебряный тюбик, открыл его и принялся подводить свои губы помадой персикового цвета. – Вы всегда очень настаивали на соблюдении контракта.

– В контракте есть статья о действиях Бога, – сказал Крис Раулю. – Найдите ее. Кроме того, вы не нужны мне для предстоящего дела. Скажите, пусть Ли присматривает за порядком. Ничего неожиданного случиться не должно. Кто бы ни были ваши новые знакомые, к активным действиям они еще долго не будут готовы. Месяц уйдет у них на то, чтобы разобраться в дутых схемах. А к тому времени я вернусь.

– Не вернетесь, – благодушно возразил Рауль. Он смотрел на киборга томным взглядом, полуприкрыв фиолетовые веки. – Если идете один, то не вернетесь. У вас нет шансов. Вы погибнете, и она – тоже.

На это Крис ничего не сказал.

Рауль сидел на контрольной панели, болтая стройными ногами. Неподалеку бесформенной массой валялось наполненное фибергласовой галькой чучело. Рауль казался унылым, чуть ли не впавшим в отчаяние.

– Если у него такой же уровень умственного развития, что и у меня, в этом не будет ничего удивительного, – пробормотал Крис, вдруг разозлившись.

Неуклюжей походкой он направился к двери, пытаясь заставить естественную, человеческую часть своего тела действовать быстрее, быть лучше мощной, нерушимой механической части. Он почти уже достиг двери, когда Рауль соскользнул с контрольной панели и подлетел к нему:

– Позвольте поцеловать вас на счастье, мой друг.

– Нет уж, никаких поцелуев, – остановил Рауля киборг, крепко схватив его рукой и прижав к стене, так что голова лоти стукнулась о нее. – Знаю я твои фокусы. Что у тебя во рту?

– Доза снотворного, – тяжело дыша от боли, ответил Рауль, хотя улыбка так и не сошла с его лица. Наоборот, казалась еще обворожительнее, чем обычно. – Вы бы недолго спали. Пожалуйста, не порвите бархат, я…

– Крис! – гулко прогремел вдруг в ряду мишеней голос Гарри. – Какого черта вы там торчите? Наши мониторы безопасности буквально обезумели! А этот манекен там, внизу, с вами? Несите его сюда.

Крис взглянул на Рауля. Лоти отозвался на этот взгляд чарующей улыбкой:

– Я ни в чем не виноват. Понятия не имею, что они там узнали, я за это не в ответе. Это, может быть, как вы сказали, дело Бога.

Киборг тихо выругался, отпуская лоти:

– Никакие мои действия и слова не удержат вас от того, чтобы вы обо всем не разболтали. Так?

– Ничто, кроме убийства, Крис-киборг.

– Проделайте снова ваш трюк с моим усыплением и…

– Крис! – снова прозвучал голос Гарри.

– Да-да, уже иду. И манекен беру с собой.

Киборг отправился к Гарри. Рауль, потирая ушибленную челюсть и поглядывая, не поврежден ли его бархат, поспешил вслед за Крисом. Крошка трусил рысцой рядом с ними, передвигаясь так быстро, как только позволяли ему его коротенькие ножки и длинные фалды непромокаемого плаща.

– Зачем вам понадобился этот манекен? – спросил Крис у Гарри, не замедляя хода. – Что случилось, какие там у вас новости?

– Раз уж вы спросили, скажу вам, – мрачно ответил Гарри. – Я думаю, это призраки.

Глава третья

Сэр Джон Дикстер, Лорд-адмирал Королевского космического флота, сидел в своем шикарном кабинете, расположенном на верхнем этаже недавно построенного здания штаб-квартиры Королевских вооруженных сил, устремив взор в одно из окон, тянувшихся от пола до потолка. Панорама захватывала дух. Великолепная, пышная, – впрочем, любые эпитеты подобного рода сгодились бы здесь в превосходной степени. Прямо напротив высился Блистательный Дворец, резиденция Его величества. Арочные стены дворца сверкали на солнце, как грани алмазов. Отражение дворца мерцало и слегка колыхалось в зыбких серебристо-синих водах озера, омывающего его подножие.

С высоты своего положения Дикстер видел весь город Минас Тарес. Был час ланча, время, когда служащие правительственных учреждений покидают свои рабочие места, ненадолго заполняя близлежащие рестораны и бары, заходя в магазины или заглядывая в центры присмотра за детьми, чтобы отдохнуть за игрой со своими отпрысками.

Искусно спланированные улицы кишели толпами, но не хаотическими, а соблюдающими определенный порядок, которого не нарушили ни дела, ни развлечения людей. Прямо под окнами кабинета Дикстера стояла группа туристов, изо всех сил глазеющих на королевский дворец. Туристов пускали в Минас Тарес под строгим надзором, небольшими группами и только в определенные места.

Королевский город, суматошную столицу, и Королевский остров, отделенные друг от друга озером, соединял монорельсовый путь длиной около десяти километров. Большинство служащих Минас Тареса жили в Королевском городе, который и для туристов являлся отправной точкой.

Дикстер внимательно присматривался к туристам – насколько это позволяла высота двадцати этажей. Дикстеру показалось, что какой-то подозрительный субъект намеревается, похоже, незаметно отделиться от группы и улизнуть в боковую улочку…

Чуть ли не прижавшись носом к оконному стеклу, адмирал осмысливал, что ему делать, волновался и быстро озирался кругом, надеясь, что Беннетт не видит его.

Джоном Дикстером постепенно завладевала навязчивая идея, и он сам сознавал это.

– Однако к тому есть все основания, – пробормотал он, как бы оправдывая самого себя.

Мог ли он, Джон Дикстер, забыть революцию – время, когда он не придавал большого значения таким неважным на первый взгляд деталям, и его мир рухнул в пламени, бушевавшем вокруг. Чуть больше двадцати лет прошло с тех пор. Но ничего не стерлось из памяти Джона Дикстера.

Когда три года назад королем стал Дайен Старфайер Первый, ему посоветовали превратить Королевский остров в зону безопасности, доступ куда имели бы лишь самые необходимые здесь работники. Джон Дикстер, видевший двадцать лет назад Блистательный Дворец в огне и крови, был склонен поддержать эту идею. Но Дайен категорически отказался от такой меры предосторожности. Он не хотел быть в изоляции от своего народа, не желал становиться богоподобной фигурой, вознесенной на недосягаемую высоту и обращающейся к своим подданным с телеэкранов.

Его величество любил путешествовать и постоянно находился в разъездах. Повсюду, где бы он ни появлялся, сразу же собирались огромные толпы желающих увидеть его, и король был доступен людям, как только может быть доступен монарх в окружении вооруженной стражи и обремененный необходимостью придерживаться строгого регламента, расписанного с точностью чуть ли не до секунды. На частых публичных выступлениях, устраиваемых там, куда выезжал король, он лично принимал от приглашенных жалобы и петиции.

Эти встречи были адским испытанием для Королевской гвардии, ответственной за жизнь Его величества, несмотря на то что всех получивших доступ к королю подвергали самой тщательной проверке. Обычно это делала сама администрация тех мест, куда король намеревался отправиться с визитом, – их обыскивали, чуть ли не выворачивая наизнанку.

– Я уповаю на милосердие Господа, – сказал Дайен Дикстеру, когда адмирал осмелился выразить Его величеству формальный протест.

При этих словах король улыбнулся, и Дикстер не мог бы с полной уверенностью сказать, что Его величество не иронизирует. Адмирал же оставался серьезен.

– Прошу прощения, сир, – возразил он, понизив голос, – но я знал другого короля, не раз повторявшего то же самое.

Дайен положил свою руку на руку своего старого Друга.

– Господь Бог хранит меня, сэр.

Позднее, в разговоре о безопасности короля с Като, капитаном Королевской гвардии, Дикстер заметил, что так-то оно так, но хотелось бы знать, кто хранит Господа Бога.

– Дерек Саган, – пожал плечами Като.

Обо всем этом вскоре узнали в казармах, и ответ Като Дикстеру заслужил высокую оценку у Королевских стражников, особенно у тех из них, кому в свое время довелось служить под началом покойного Командующего. Сам Дикстер улыбался, вспоминая остроту капитана, однако не сомневался, что капитан вовсе не шутил.

– Я не хочу, чтобы меня видели живущим в страхе, – заявил Его величество при своем вступлении на престол. – В мои намерения входит внушить всем ощущение спокойствия и надежности. Если люди увидят, что я и моя семья чувствуем себя уверенно и ничего не боимся, то и сами они будут чувствовать себя в безопасности и ничего не будут бояться. Надо, чтобы все видели меня контролирующим настоящее и уверенным в будущем.