Демократия в России. Подражание Токвилю, или Как России обрести национальную идею - Исмаил Гасанбейли

Правда – не в художественных произведениях и газетных статьях, не в речах политиков и священников, не в святых книгах и конституциях. Ее не нужно искать в космосе или в других странах. Она – внутри каждой личности. Это – основа, на которой зиждется Свобода.

Чтобы обрести свободу, человек должен обратиться к правде, стать правдивым, в первую очередь, с самим собой. Он себе должен сказать правду. Только так человек может осознать себя, свое место и предназначение. Только так он может избавиться от своих страхов, в плену которых пребывает всю свою сознательную жизнь. Вслед за человеком в том же плену пребывают народы и все человечество. Соответственно, застревают в средствах, принимая их за цель. Весь сегодняшний мир базируется на лжи, в лучшем случае на полуправде. Лгут люди сами себе, друг другу, народы народам, государства государствам, человечество лжет само себе.

Освободиться от лжи быстро и без проблем не удастся – мы слишком погрязли в ней, в течение веков воспринимая ложь как благо. Придумывали оправдания вроде лжи во спасение, во имя справедливости и пришли к тому, что имеем практически одну только ложь. Международные отношения пронизаны ложью, экономика делится на реальную и виртуальную, то есть ложную, политика – что внешняя, что внутренняя, во всем мире все больше подменяется политическими технологиями, порок преподносится как добродетель, зло – как высшая степень добра, войны оправдываются целесообразностью, культура обезличивается, история сочиняется.

Следовательно, цель того стоит. Став правдивым и обретя свободу, народы получают силу, позволяющую им управлять властью, властвовать над властью. Ничто, кроме правды, не может сделать человека свободным. Нет свободы без правды. Ни одна сила, кроме свободы личности не может сделать народ свободным. Нет ничего, кроме свободы народа, способного сделать народ властным. Никто кроме самого народа не может заменить лицемерное декларирование первоприоритетности благополучия человека на действительную заботу о нем.

Таков круг, от которого расходятся векторы поиска цели, таково ядро, на котором основываются все производные, в том числе и власть, и мораль.

Имея это ядро, Россия может повести за собой весь мир, вырвать его из-под лжи, объединить множество собственных целей в единое, в том числе и державную суть и особость своей миссии. Более того, уже на этапе организации этого ядра она получит великую Цель и Путь к ней. Она может стать первым – получит лидерство, которое невозможно оспаривать, до которого можно только дорасти внутренне. И любое последующее государство, доросшее до такого лидерства, автоматически станет ее сподвижником. Обретши Путь, Россия может добиться того, чтобы не конкуренция с ее волчьими законами стала движущей силой псевдопрогресса, а сотрудничество между всеми народами вело человечество к Совершенству.

Трудно сказать, как много хорошего в том, что Россия позволила себе перечеркнуть или даже вычеркнуть. Благо это или зло в масштабном смысле – покажет время, хотя для того поколения людей, кто пережил последние, более чем революционные перемены, счастья от этого не прибавилось. Сегодня страна притворяется свободной, демократической, раскрепощенной, воспринимая вседозволенность за свободу, невежество – за достижение. Такое впечатление, что люди обрадовались тому, что отпала необходимость думать.

И советская власть особо не нуждалась в том, чтобы люди думали, но, по крайней мере, она не воспрепятствовала мыслительным процессам. Огромная пропасть между народом и властью являла собой еще и защитный ров. Да, власть делала вид, что контролирует, народ делал вид, что контролируем. Власть лгала самому себе и народу, народ притворялся, что верит. Но при этом оставался относительно правдивым с собой, за счет чего приобретал бóльшую мудрость.

Люди находились как бы в поезде – ехали туда, куда ведут рельсы. Правда, в этом же поезде (пусть в более комфортабельных вагонах) находилась и власть. Мало к чему обязывающая общественная жизнь вкупе с относительной, но достаточно надежной социальной защищенностью предоставляла народу определенную свободу. Люди были ограничены в мелочах, но, во многом вопреки желанию власти, были, пусть относительно, свободны в большом. Имелись существенные трудности с поездками за границу (в этом отношении для большинства и сегодня мало что изменилось, разве что причины другие), быт так называемого простого человека (по мне простых людей в широком смысле слова вообще не бывает) не отличался особым разнообразием, гласность ограничивалась сообщениями ТАСС, свобода слова – рамками восхваления власти, но при этом никто не мешал думать. Большей частью пустые газеты и бесцветное телевидение только способствовали этому. Те, кто хотел, могли свободно мыслить. В то же время лучшие образцы мировой литературы переводились, настоящих писателей, пусть с купюрами, но печатали. Кроме того, власть была уверена в себе, в правдивости, в верности избранного ею пути, и самое главное, в своей вечности, что, с одной стороны, отдаляла ее от народа, с другой, предоставляло народу все больше свободы.

Конечно, свобода эта была относительной, но даже благодаря ей, ограниченной многими факторами, страна рождала все больше личностей. Дискуссии на страницах отдельных газет, толстых журналов вовлекали все больше людей в размышления о серьезнейших, общественно значимых проблемах. В определенных, достаточно жестких рамках, под надзором идеологии люди становились все выносливее, круг размышлений все больше расширялся. Появлялись произведения, созданные вопреки тому, что желала власть, поднимались проблемы, которые она ни в коем случае не хотела бы даже обнародовать. Все благодаря тому, что та частица свободы, которая лежала на основе всего этого, была истинной. Точно так же как Америку сделала Америкой та куцая демократия, которая была практически по наитию взята на вооружение первыми эмигрантами.

Ведь человек, не важно из каких соображений, но чуть ли во всех случаях, получив или достигнув свободы, первым делом пытается использовать ее в двух направлениях: для вседозволенности во имя самого себя и ограничения воли других. Первым американцам повезло, им удалось сосредоточиться на золотой середине: жестко регламентируя отношения внутри общества, ограничивая личные свободы, они оделили каждого широкими политическими свободами. Несмотря на то, что они начинали с сужения суверенитета отдельного человека, пионеры Нового Света сумели поставить на первое место гражданскую и нравственную свободу. Что и позволило им добиться той формы демократии, которая за относительно короткий исторический срок вывела американцев в экономические и политические лидеры.

Путь к свободе существовал и в Советском Союзе (как он есть в каждой стране), он был бы очень долгим, но бескровным. Много писалось и говорилось о нереформируемости общества в СССР, о том, что иного пути, чем разрушить все до основания, не было. Говорится об том и сегодня. Понять логику авторов подобных утверждений довольно сложно. Во-первых, потому, что не бывает нереформируемых политических систем, во-вторых, более бесчеловечной цели в отношении любого общества, чем разрушение, человечество не знает. Любое разрушение – это война и, соответственно, кровь, ведущая к новой крови. Любое разрушение – это непредсказуемость, которая неизвестно, что породит. Нет такой цели, ради которой было бы допустимо ломать судьбы целых поколений.

Не бывает и быстрых реформ. Быстрые реформы – это революция. Суть реформ заключена в самом слове «реформа». Так как было не до формы, страна начала прямо с содержания. Сопротивляться было некому: власть так долго обманывала людей, что большинство из них восприняло судьбоносные для себя, своего будущего события как очередную политическую игру. Страна развалилась руками безответственных псевдоинтеллектуалов и под улюлюкание плебеев. К этому вела сама история Советского Союза: пытаясь лишить людей свободы, возможности самостоятельно мыслить и принимать решения, придерживаться собственных убеждений, превращая их в толпу, в безмолвного исполнителя собственной воли, власть не отдавала себе отчета в том, что в конечном счете самое главное решение всегда остается за народом.

И народ поступил иррационально, решив не вмешиваться в процесс разрешения собственной судьбы. Не сработал даже инстинкт самосохранения (время показало, что все же не сработал). Народ выбирал из двух зол и выбрал не знакомое, так как знакомое зло ему просто обрыдло и опостылело. Кого поддерживать – чиновника, давно уже находящегося по другую сторону глухой стены? Оглохшую и ослепшую власть? Во имя чего, во имя какой идеи? В кого верить, если сама власть не верит в декларируемые ею самой ценности и цели?