Девушка без прошлого. История украденного детства - Шерил Даймонд

глубокий голос наполняет храм. Люди вокруг подхватывают его слова, и молитва делается все громче. У меня по коже бегут мурашки.

— Ek ong kar, sat nám, kartá purak, hnirbhau nirvair, jap, ád sac, jugád sac, hai bhi sac, nának hosi bhi sac. — Я выучила все молитвы год назад и пою вместе со всеми. — Он создатель всего сущего, Творец. Да никогда не забуду я сей истины: за всем кроется Он. Он длань всех дланей, око всех очей.

Я склоняю голову и пою слова гуру Нанака. Он основал религию, Бог которой — Истина, а еще он мой тезка. Ведь моя семья дала мне не одно имя, а целых три:

Харбхаджан Хальса Нанак.

Песнь Бога.

Чистота.

Истина.

Это не просто имя, это всё, ради чего мы живем. Мы уважаем свои законы, ищем правды и любим друг друга, что бы ни случилось.

Первые лучи рассвета окрашивают небо.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Погоня

Обычно попадаешься на самых простых ошибках. Нет никаких драматичных сцен, какие все воображают: автомобильной погони, кружащих вертолетов, выхватывающих тебя из темноты мощным лучом прожектора. Ничего такого. Чаще всего это бывает отпечаток пальца на краю конверта, звонок маме в день ее рождения, тайный визит домой. Даже самые умные беглецы попадались лишь потому, что разрешали себе на мгновение утратить бдительность и немного передохнуть.

Я узнала все это, путешествуя вместе с семьей, когда в течение многих лет мы переезжали из города в город, из страны в страну, с континента на континент без всяких видимых причин. Я выучила мантры сикхов, научилась складывать и вычитать на счетах и узнала, как работает двигатель внутреннего сгорания. Но самый сложный урок был совсем другим. Мне пришлось усвоить определенные правила.

Всегда имей легенду.

Затверди ее так, чтобы для тебя она стала реальной и ты могла ее рассказать не задумываясь.

Никогда не давай никому свой телефонный номер и не сообщай, где живешь. Никогда.

Купи автоответчик в другом городе, где люди смогут оставлять тебе сообщения. Проверяй их только из автоматов.

Вся почта должна попадать в абонентский ящик. Когда едешь на почту, делай резкие повороты, выбирай странные маршруты и смотри в зеркало заднего вида, чтобы не было хвоста.

Плати за все наличными. Никогда не заводи кредитки.

И самое главное: если ты откуда-то уезжаешь — неважно, насколько тебе там понравилось и сколько друзей ты успел завести, — возвращаться нельзя. Нельзя связываться с людьми, которых ты знал раньше. Отношения должны сгорать вместе со старыми документами.

Звучит несложно, но мало кто способен следовать этим правилам много лет подряд. Люди устают, теряют бдительность, начинают скучать по прошлому. А это значит, как любит напоминать нам папа, что ты уже покойник.

Странные ощущения, которые я испытала на рассвете в Золотом храме, слова гуру Нанака, срывающиеся с моих губ, вспоминаются как сон. Но при этом они не менее реальны, чем вчерашний день. Время, проведенное в Индии, теплая рука отца на моем плече, рассвет над Гималаями — мои первые воспоминания навсегда останутся в сердце. Они кажутся прекрасными, даже воспоминания о юных солдатах с винтовками или о кулаке брата, врезавшемся в стену. Все, что папа обещал, казалось очень простым и достижимым. Многого я не понимала — ни тогда, когда мы неслись с горы, ни позже, когда Фрэнк вдруг сделался чужим и непонятным, ни когда я видела его в последний раз. Ни даже сегодня.

Но почему мы бежали так быстро и так долго? Почему мы так рисковали?

Это очень просто: за нами охотились.

И все же моя семья продолжала петь и двигаться вперед на маленькой машине, детали которой удерживали на месте вера и проволока от загона для кур, даже когда разлад, вызванный темпераментом моего отца и постоянными ссорами Кьяры и Фрэнка, стал очевиден. В последующие годы мгновения красоты и радости случались все реже. За это время мы познакомились с якудза в Японии, видели хаос апартеида, любовались пирамидами и ели горячий сыр где-то в румынской глуши. К девяти годам я успела пожить в десяти с лишним странах на пяти континентах под шестью разными именами. Я узнала, как подделывать документы, как вести себя на допросах и, главное, как исчезать.

Деньги? Я никогда не понимала, откуда они берутся. Меня учили воровать в магазинах, но только для развития характера. Наличные появлялись откуда-то без видимых усилий. Иногда папа говорил, что это проценты с акций, а иногда радостно вскрикивал, проверяя с помощью Си-эн-эн цены на золото, но он явно никогда не работал. Насколько я помню, всегда существовал какой-то другой банковский счет. Совсем близко, на расстоянии одного перевода. Он мог купить нам свободу.

Наблюдая за тем, как отец пересекает границы, глядя на резкие линии его скандинавского профиля, так похожего на мой, я начинала понимать, что в нашей нелепой жизни есть только одна правда: он верит в меня. Они все верят.

Это чувство не имело ничего общего с красивыми местами, куда они меня возили, с храмами, древними руинами и безлюдными, нетронутыми пляжами. Дело в том, что, даже когда я была такой крохой, что папа в шутку бронировал столик для четырех с половиной гостей, со мной всегда обращались как с полноценным членом команды. Конечно, и от меня в ответ ожидали многого. Я знала, что должна быть лучшей, самой быстрой, самой храброй. Если бы я пробилась на Юношеские Олимпийские игры и стала чемпионкой по гимнастике, то, стоя на пьедестале почета, я знала бы, что это только один шаг в нужном направлении. И все же я видела гордость в их взглядах, даже когда была ранимой, идеалистичной, упрямой, невозможной маленькой кометой. Они знали, что я буду драться за них до смерти.

Мне плевать, сколько копов идет по нашему следу, мне плевать на Интерпол. Моя семья — это мой мир. Может быть, он не идеален, но они самые лучшие для меня. Мне хочется лететь все выше и выше, чтобы они всегда смотрели на меня именно так. Они не хотят видеть девочку, которая послушно сидит, пока жизнь проходит мимо, им нужна девочка, которая берет судьбу в свои руки и искрится жизнью. Сообщница. Подельница.

Тогда это все казалось единственно верным. Я и представить не могла, что мое будущее было определено штампами в фальшивом паспорте еще до моего зачатия. Что моя судьба окажется непростой и от нее нельзя будет убежать.