The origins of victory - Andrew F. Krepinevich

Они написали: «Одна из наиболее устойчивых закономерностей в бизнесе - неспособность ведущих компаний оставаться на вершине своих отраслей при изменении технологий или рынков». Боуэр и Кристенсен не дали исчерпывающего определения (не говоря уже о теории) того, что представляет собой "разрушительное изменение", но определили "поддерживающие" и "разрушительные" технологии. Поддерживающие технологии, по их мнению, "имеют тенденцию к поддержанию темпов улучшения; то есть они дают клиентам нечто большее или лучшее в тех атрибутах, которые они уже ценят". "Подрывные" технологии «представляют совершенно иной пакет атрибутов, чем тот, который исторически ценится основными потребителями».

В книге "Дилемма инноватора" Кристенсен сохранил эти описания поддерживающих и разрушительных технологий. Однако они не представляют собой всеобъемлющую, единую теорию или определение того, что представляет собой разрушительные и поддерживающие изменения в корпоративном секторе. Тем не менее, идеи Кристенсена и примеры из практики, которые он использовал, оказались очень полезными для многих руководителей корпораций и правительств. Аналогичная работа, имеющая отношение к политике, была проделана в общей области поддерживающих и разрушительных военных инноваций, несмотря на отсутствие комплексной теории.

Концепция "военной революции" была введена Майклом Робертсом в 1955 году в лекции в Куинс-колледже. Робертс сосредоточил свое внимание на Европе между 1560 и 1660 годами, отметив, что размер армий в этот период увеличился на порядок. Преимущество Роджерса в том, что он ограничился описанием только событий того времени как "военной революции", и поэтому ему не нужно было утруждать себя определением, которое описывало бы все подобные явления. Однако он утверждал, что "крупные революции в военной технике... . . [включают] появление конного воина и меча" в древние времена, а также "триумф тяжелого кавалериста, закрепленный принятием стремена" в шестом веке нашей эры, наряду с «научной революцией в военном деле в наши дни».

Так называемая артиллерийская революция конца пятнадцатого века также привела к значительному повышению военной эффективности, по крайней мере, в одном аспекте. По словам одного из наблюдателей, «большие города, которые раньше продержались бы год против всех врагов, кроме голода, теперь пали в течение месяца». Тезис Роджерса вызвал ожесточенные дебаты, которые продолжаются по поводу того, что представляет собой военная революция, включая вопрос о том, был ли период, на который он ссылался, "революционным" вообще. Джеффри Паркер, например, фокусируется на периоде с 1500 по 1750 год, утверждая, что «ключ к успеху западных людей [европейцев] в создании первых действительно глобальных империй... . зависел именно от тех улучшений в способности вести войну, которые были названы "военной революцией».

Джереми Блэк также оспорил аргумент Робертса, заявив, что период с 1660 года до Наполеоновских войн был значительно более важным с точки зрения трансформации военного дела. Критикуя точку зрения Робертса, Паркер признал, что задача дать исчерпывающее определение того, что представляет собой военная революция, еще не решена, но, тем не менее, утверждает, что в течение трех веков, о которых идет речь в его книге, "произошла крупная трансформация европейской военной и военно-морской мощи, настолько глубокая, что ее, несомненно, следует назвать «революцией».

Учитывая трудности, которые существуют как в "твердых", так и в "мягких" науках при создании всеобъемлющих теорий и определений, или законов, которые их поддерживают, кажется, что лучшее, что мы можем сделать, это представить определение или описание того, что представляет собой военная революция, надеясь, что со временем оно будет усовершенствовано. Однако главная цель этой книги - углубить наше понимание того, как меняется характер войны и как военным организациям удается адаптироваться к радикальным изменениям в характере войны с помощью подрывных инноваций, что позволяет им первыми использовать "следующую большую вещь" в войне.

Как и у русских, интерес Эндрю Маршалла к военным революциям был не теоретическим, а практическим. Министры обороны США поручали Маршаллу оценивать состояние военного баланса, в том числе выявлять факторы, способные вызвать значительные сдвиги в балансе. Оценки его ведомства в этом направлении способствовали усилиям высшего руководства Пентагона по разработке долгосрочных стратегий по улучшению военной позиции Соединенных Штатов.

Маршалл понимал, что работа его ведомства никогда не была так важна, как в те периоды, когда военное соревнование вступало в период разрушительных перемен. Такие периоды повышают важность выявления новых источников преимуществ и их разработки быстрее, чем соперники Соединенных Штатов. В этих условиях военные оказываются в состоянии игры на самых высоких ставках.

Оценка MTR предполагала, что другие ведущие вооруженные силы, учитывая риски, если они отстанут, будут быстро двигаться, чтобы сократить разрыв и использовать революцию точного оружия, хотя и по-своему. Это казалось разумным, поскольку в аналогичные периоды разрушительных изменений в военной конкуренции в прошлом веке соперники быстро сравнялись с военными, совершившими первоначальный прорыв в новый способ ведения войны. Например, Императорский флот Германии начал строить современные линкоры всего через год после того, как Королевский флот спустил на воду свой революционный линкор HMS Dreadnought в 1906 году. Механизированные сухопутно-воздушные силы Германии "Блицкриг", охватившие большую часть Европы в 1939-1942 годах, в большей или меньшей степени сравнялись с американскими, британскими и российскими вооруженными силами к 1944 году. Монополия США на ядерное оружие продлилась всего четыре года до успешного атомного испытания, проведенного Советским Союзом в августе 1949 года.

Это знание придало предприятию Маршалла ощущение срочности. Если преимущество американских вооруженных сил, скорее всего, будет недолговечным, высшие руководители оборонной политики должны были иметь представление о том, как Соединенные Штаты могут наилучшим образом продлить свое лидерство и какие существуют варианты развития новых источников преимущества, когда другие вооруженные силы догонят их.

Однако после первой войны в Персидском заливе другие вооруженные силы не спешили бросать вызов Соединенным Штатам. Хотя в то время это не было широко осознано, и Китай, и Россия имели желание конкурировать с Соединенными Штатами , но не имели средств. Крупные державы, такие как Великобритания, Франция, Германия и Япония, имели средства, но не имели убедительных мотивов для оспаривания военного доминирования США. Таким образом, угрозы безопасности Соединенных Штатов были сравнительно скромными и исходили в основном от второстепенных держав, таких как Иран, Ирак и Северная Корея, а также от повстанческих и террористических групп. Конечно, Вашингтон не мог игнорировать потенциальную опасность, исходящую от ядерных арсеналов Китая и (особенно) России, но эти державы еще не бросали открытый вызов международному порядку, возглавляемому США.

В отсутствие серьезного вызова своему доминирующему положению, американские военные не видели острой необходимости предвидеть и адаптироваться к вызовам, с которыми они столкнутся в режиме зрелого высокоточного оружия. Более того, сокращение оборонного бюджета США - "дивиденды мира", - последовавшее за распадом Советского Союза в конце 1991 года и соответствующим сокращением