Карантин - Виталий Зорин

После того места, где сайгак упал, бисеринки крови на земле начали встречаться чаще. Это понятно – устало животное, медленней побежало. Затем кровавые капли стали попадаться все реже и реже. И это тоже было понятно и вселяло надежду, что скоро Вадим наткнется на упавшее животное – сколько-то всего крови у сайгака? А потерял он ее достаточно, пора и обессилеть.

Однако надежда на то, что он обнаружит павшее животное еще до явно обозначенной запретной зоны, рухнула в одно мгновение – когда издалека Коробов увидел поперек выбитой траками дороги шлагбаум.

Шлагбаум был поднят и издалека был похож на допотопную зенитку, наклонно задравшую ствол в небо.

След сайгака вел прямо к нему.

Но и это не остановило Вадима. Угрюмо сдвинув брови и стиснув зубы, он упрямо продолжил преследование. Была не была! Он и нечто вроде оправдания себе нашел на случай задержания – раз шлагбаум поднят, значит, путь свободен.

Так, в общем, вблизи и оказалось. Шлагбаум не опускался, как минимум, лет пять. Краска на нем облупилась, и теперь только с большим трудом можно было догадаться, что когда-то его покрывали оранжево-черные полосы. Посреди шлагбаума красовался металлический круг с предостерегающей надписью:

«Стой! Запретная зона!»

Вадим облегченно перевел дух и улыбнулся. От этой надписи сейчас было столько же толку, как от надписи «Посторонним в» над дверями домика Пятачка из известной сказки Милна. Как в сказке никто не знал, кто такой этот самый «Посторонним в», так и в Каменной степи о существовании здесь некогда запретной зоны напоминал лишь предупреждающий транспарант. Зато след от сверхсекретной военной базы остался, и довольно значительный. Отсюда, от шлагбаума, база открывалась как на ладони. Точнее, ее остатки – остовы взорванных сооружений, периметр из колючей проволоки с кое-где поваленными столбами, пустой створ покосившихся ворот. Входи – не хочу!

Сайгак захотел – его след вел через ворота. И это обрадовало Коробова. Все, конец погони. Через колючую проволоку сайгак не перепрыгнет.

Сняв с плеча ружье, Вадим направился к воротам.

Однако – рано радовался. Найти раненое животное среди развалин, ощетинившихся прутьями покореженной арматуры, заваленных кусками взорванного бетона, металлическим хламом и осколками стекла, представлялось отнюдь не простым делом. И со следами здесь было сложнее – капли крови встречались то тут, то там, а взбитая копытами пыль висела над всей территорией бывшей базы. Вероятно, сайгак беспорядочно метался из стороны в сторону, пытаясь найти выход. И, если ему это не удалось, забился в какой-нибудь угол, где отыскать его весьма проблематично. Но отнюдь не безнадежно.

Оценив ситуацию, Вадим первым делом взобрался на глыбу бетона у ворот и внимательно осмотрел окрестности. База занимала относительно небольшую территорию – чуть больше футбольного поля. В периметре из колючей проволоки прорех не было – на всем протяжении он представлял собой хаотическое сплетение спиралей шириной метра три, чью целостность не смогли нарушить даже поваленные столбы.

Ну и, самое главное, нигде за пределами периметра, разве только от ворот, полоски пыли над степью не висело. Не мог уйти отсюда сайгак, никак не мог.

Вполне удовлетворенный увиденным, Коробов начал методично, метр за метром, прочесывать развалины, уверенный, что не пройдет и часа, как он будет с добычей. У ворот Вадим наткнулся на небольшой – метров десять в диаметре – котлован, засыпанный крупными обломками бетона. Вадим обошел его по кругу, внимательно вглядываясь во все щели, однако вниз спускаться не стал, опасаясь, что это – взорванная ракетная шахта и обломки могут просесть вместе с ним. Далее находился фундамент какого-то, судя по обломкам стен, сферического здания, усеянный длинными узкими полосами ржавого железа вперемешку с кусками силового кабеля, разноцветными пучками монтажных проводов и битым стеклом. Возможно, это были остатки радиолокационной антенны – а может, и нет. Не очень-то Вадим разбирался в технике, хотя поневоле и преподавал физику. А вот то, что увидел дальше, почти возле колючей проволоки, он знал хорошо. Под углом градусов в тридцать к горизонту здесь когда-то стояли большие зеркала солнечных батарей. Правда, от двух зеркал остались только ячеистые рамы да осколки, но зато третье, самое дальнее, чудом сохранилось – лишь пара угольно-черных элементов треснула в своих ячейках.

Коробов на мгновение даже забыл, зачем здесь находится. Восхищенно прищелкнул языком, беспечно шагнул к солнечной батарее… И – провалился.

На этот раз ему повезло гораздо меньше, чем при падении в яму. Летел Коробов метров шесть-семь и, не видя в темноте дна, неуклюже раскорячившись, грохнулся на голый бетонный пол. Который, как известно, не обладает мягкостью перины. Тем не менее костей Вадим не поломал, хотя расшибся здорово.

Первой мыслью была дурацкая: «Не слишком ли много „провалов“ за один день?» Затем ее догнала не менее одиозная: «Как же я теперь мясо сайгака понесу? Меня самого, наверное, тащить надо…»

Вадим пошевелился, и это движение отозвалось болью во всем теле. Болел левый бок, ныла кисть правой руки, саднило оба колена, но больше всех пострадал нос. Кровь из расквашенного носа сбегала на пол веселой струйкой. Коробов со стоном перевернулся на спину и благодаря рюкзаку за плечами смог запрокинуть голову. В таком положении минут через пять кровотечение остановится и можно будет встать и осмотреться. Хорошо, что очки во время падения слетели, а то от их осколков мог и глаз лишиться.

Осмотреться получилось раньше, чем встать Насколько понял Вадим, его угораздило провалиться в подземный бункер, точнее – во входной тамбур бункера. Хотя воздух в провале был насыщен плотными клубами пыли, рассеянный свет из трещины в потолке все же позволил оценить обстановку. Слева находился завал, и по крупным обломкам бетона Коробов догадался, что его первоначальное представление о происхождении котлована у ворот базы было неверным. Нет, не ракетную шахту там взорвали, а вход в подземелье. Вероятно, от взрыва и появилась трещина в своде тамбура, в которую Вадима угораздило провалиться. Справа, в полуметре от Коробова, высилась бетонная стена с будто впечатанным в нее круглым огромным люком, чьи впечатляющие размеры и тускло блестящая металлическая поверхность внушали уверенность в его полной непробиваемости. Даже танком. А две другие стены были глухими. Вот и все помещение. Три метра длины – от завала до люка, пять метров ширины – между глухими стенами, и шесть-семь метров высоты. Каземат, одним словом, поскольку выбраться из него не представлялось возможным. Это не естественная воронка в степи с более-менее пологими склонами…

В пролом в потолке заглядывало солнце, тоненькой струйкой между ощетинившейся острыми зубами порванной арматуры сыпалась пыль. А поперек трещины там, наверху, лежала «тулка». Нет, чтобы наоборот: он – наверху, а «тулка» – внизу…

В общем, веселенькая ситуация. Хоть пляши от радости. Теперь проблему, как тащить на себе тушу сайгака, заменила проблема, как «вытащить» себя из подземелья.

Вадим с кряхтеньем сел, потрогал нос, ощупал всего себя. Вроде бы цел. Кровь из носа прекратила течь, а ушибы для взрослого мужчины почти всегда были чем-то вроде награды. По крайней мере, это стопроцентно верно для нашего дикого времени, которое осталось наверху и в которое, кровь из носу, необходимо вернуться. Кровь из носу он уже «пустил», однако до возвращения было все так же далеко.

Коробов встал на ноги, попробовал ходить. Вроде бы нормально. Дня через два-три о таких ушибах можно и забыть. Просто повезло, что, когда летел в провал, не поранился о торчащие прутья арматуры.

Однако от такого «везения» за три версты тянуло тухлятиной. Как в анекдоте, когда партнер по преферансу рассуждает по поводу смерти своего друга, умершего во время игры от разрыва сердца: «А если бы он пошел не с трефы, а с бубны, было бы еще хуже!»

Первым решением, пришедшим в голову, было – сложить из обломков завала пирамиду и таким образом выбраться наружу. Вадим шагнул к обломкам, под ногами что-то хрустнуло. «Очки», – догадался он, но нагибаться, чтобы посмотреть, не стал. Даже если при падении они не разбились, теперь это не имело значения.

К сожалению, идея насыпать гору обломков и по ним выбраться из подземелья оказалась неосуществимой. Мысль была хорошая и, наверное, единственно правильная в его положении, однако все крупные обломки были намертво соединены друг с другом арматурой, а из мелких пирамиду высотой в пять метров не соорудишь. И все же где-то около часа Вадим, сбросив с плеч рюкзак, пытался насыпать гору из мелких камней и земли под проломом в кровле. Работал исступленно, не замечая ни времени, ни результатов своей работы. Остановился только тогда, когда до мелких камней через переплетение арматуры стало невозможно дотянуться.