За звездным горизонтом - Сергей Котов

Григорий, — на этом и решим. Гордей, когда будут результаты сообщите, встретимся в том же составе.

Накануне гибели Нина занималась изучением очередного пакета информационных сообщений с Земли. Обычно такие пакеты приходили раз в три-четыре месяца; ещё несколько дней специалисты на корабле изучали их содержание, делали обновления в корабельных базах, учебных программах, локациях виртуальной реальности и системы развлечений. Автоматизация процесса была минимальной; каждый пакет контролировался людьми и первоначально запускался в «песочнице» — контрольной среде, позволяющей развернуть рабочую модель любой информационной подсистемы. Разумные правила безопасности, разработанные на основе опыта Революции Сознания.

В первые несколько десятилетий после старта пакеты были достаточно объёмными. Наука продолжала стремительно развиваться, к тому же, запуск других межзвёздных кораблей подробно каталогизировался и отправлялся всему межзвёздному флоту для последующего создания карты звёздных поселений.

Корабль обладал достаточно мощным производственным потенциалом, чтобы обновлять свою начинку в соответствии с новыми техническими достижениями. Производственные системы и наноботы регулярно меняли поколения, а каждое последующее было более производительным, более энергетически эффективным и долговечным.

Самые оптимистически настроенные члены команды даже предполагали, что к моменту, когда «Москва» достигнет точки своего назначения, прямое сверхсветовое сообщение с родной планетой станет реальностью, и они получат возможность лично посмотреть на родной мир и те изменения, которые на нём произошли за почти два века.

Однако фундаментальные принципы строения Вселенной оказались крепким орешком. Да, развитие теории квантовой гравитации позволило начать опыты с искусственной силой тяжести, но энергетический баланс подобных систем оказался таким, что внедрять их на кораблях, подобных «Москве» не было никакого смысла.

Сила тяжести на корабле возникала благодаря вращению вокруг своей оси и постоянному ускорению, которые суммировались по вектору. И, хоть доля ускорения была относительно невелика, всего около 0,1 g в среднем — все помещения проектировались с её учётом. Поэтому сила тяжести не была постоянной вне жилых уровней, и даже на них слегка отличалась. К примеру, в каюте Гордея, из-за близости к защитной стене она составляла около 0,9 g в нормальном режиме полёта. Иногда параметры бортовой силы тяжести менялись, во время гравитационных манёвров внутри транзитных систем, которые рассчитывались таким образом, чтобы доставить минимум неприятностей обитателям корабля, особенно хрупкой миниатюрной биосфере.

Ещё кораблю приходилось периодически отключать маршевые двигатели, особенно на первой половине траектории, когда корма корабля была ориентирована на Солнце. Потоки ионизированной высокотемпературной плазмы сильно затрудняли приём сигналов с Земли; о какой-то более-менее объёмной по содержанию передаче в тот момент, когда были включены двигатели, говорить не приходилось.

Скорость передачи информации на такое расстояние после набора околосветовой скорости вообще была серьёзной технической проблемой: из-за влияния допплеровского сдвига теоретическая ёмкость стандартных каналов сильно снижалась. Поэтому приходилось использовать высокие и сверхвысокие частоты. Собственно, именно для дальней космической связи с кораблями, набравшими околосветовую скорость, за орбитой Марса выше плоскости эклиптики на астероидах были смонтированы передатчики на рентгеновских лазерах. Догоняя межзвёздный корабль, сверсжатые пакеты информации уходили в область высоких радиочастот, которые улавливали бортовые антенны.

На самом корабле для связи тоже были установлены рентгеновские лазеры. Но их мощность была значительно меньше, потому что, во-первых, возле Земли в качестве приёмников работали крупнейшие космические радиотелескопы, а во-вторых, не было необходимости в очень большом объёме передаваемой информации. Данные от бортовых лабораторий и научных центров вместе с результатами наблюдений транзитных планетарных систем на два порядка уступали по объёму входящим пакетам. По крайней мере, так было на большей части траектории полёта.

Для того, чтобы корабль мог выключить двигатели для приёма очередного пакета информации, на борту проводились мероприятия по подготовке. Открытые водоёмы, которые были в рекреационных зонах и парках, затягивались специальной прочной плёнкой. Животные, которые могли пострадать во время отсутствия силы тяжести, изолировались в безопасных помещениях. Каждый член экипажа самостоятельно готовил собственную каюту: закреплял бытовую мелочёвку и другие вещи. Передвижение по объёмным помещениям с высокими потолками в этот период было запрещено, даже в магнитной обуви, несмотря на то что все пешеходные зоны были оборудованы магнитной подложкой.

Точное время отключения двигателей для приёма очередного пакета кодировалось в служебном файле предыдущей передачи. Таким образом можно было планировать нагрузку передающих мощностей в Солнечной системе.

После того, как «Москва» начала торможение, необходимость в отключении маршевых двигателей для связи отпала. Однако теперь эту процедуру приходилось проводить для того, чтобы получать обновлённые сведения о конечной точке их путешествия — системе жёлтого карлика с невзрачным каталожным номером HD 186302. Потоки плазмы от двигателей на маршевом режиме не позволяли эффективно работать телескопам и другим приборам.

Имени у звезды пока так и не появилось, хотя право дать его было безусловно передано членам экспедиции. Общим решением экипажа этот момент было решено отложить до достижения внешних границ системы.

График отключения двигателей был первой страницей, которую открыла Нина, когда села за терминал информационной системы накануне своей гибели. Довольно странно для информационщика. Обычно такими вещами интересуются планетологи, ксенобиологи, специалисты по контакту… или она ждала данных по возможным перехватам радиопередач как лингвист? «Надо проверить, проходила ли она переподготовку как специалист по первому контакту», — решил Гордей, и тут же отправил запрос со своего терминала. В обычном режиме такая информация была бы ему недоступна — всё-таки на корабле достаточно трепетно относились к границам личного пространства, но теперь компьютер послушно выдал нужные данные.

Нет, Нина не интересовалась первым контактом и ксенопсихологией. Скорее, ей было интересно прошлое Земли. Она прошла переподготовку как историк и палеолингвист; о присуждении соответствующей квалификации была даже запись в бортовом журнале. Больше того — именно по этой теме она переписывалась с некоторыми учёными на Земле, как вскоре обнаружил Гордей.

Её интересовали новейшие археологические открытия, связанные с аккадской письменностью и мифологией. Она даже лично расшифровала ряд клинописных табличек, обнаруженных пару десятилетий назад под Багдадом, и её перевод был принят научным сообществом как эталонный.

Большая часть писем, адресованных Нине, было подписано неким Жаном Лу. Профессором археологии, если верить справочным данным. Они переписывались несколько десятилетий. Поколебавшись немного, Гордей отфильтровал переписку в общем каталоге файлов Нины и погрузился в их изучение.

Учёные обсуждали профессиональные вопросы. Нина предсказала несколько деталей быта древних аккадцев, которые нашли подтверждение в ходе последующих раскопок, чем заслужила его безграничное уважение. «Как будто ты была там лично!» — в таких выражениях описывал свои впечатления Жан.

Переписка началась через несколько лет после отлёта, и поначалу ответы следовали строго от передачи к передаче. Потом промежутки начали увеличиваться, что не удивительно: ведь расстояние до Земли росло, а, следовательно, росло и время, которое необходимо для прохождения сигнала. Самый большой промежуток между сообщениями составлял пятнадцать лет, а потом они стали снова приходить чуть ли не в составе каждого очередного пакета.

Поначалу эта странность Гордея озадачила. И только погрузившись в чтение он понял, что Нина и Жан одновременно решили писать друг другу, не дожидаясь ответов.

До определённого момента переписка была чисто профессиональной. Двое учёных увлечённо делились идеями, строили смелые теории, предлагали стратегии защиты гипотез. В одном из писем Гордей обнаружил приложенную фотографию Жана с раскопок в Ираке. С экрана на него смотрел симпатичный смуглый парень с умными глазами.

Через некоторое время после этого в сообщениях появились личные мотивы, которые вышли из философских рассуждений о природе разума, его эволюции и предназначения. Тон писем менялся, становился всё более доверительным. Гордей вычислил, что к этому моменту корабль находился уже в двадцати световых годах от Земли; собеседники не могли друг друга слышать, но поток сообщений продолжался, будто они угадывали мысли своего визави на расстоянии.

Наконец, в одном из писем промелькнуло со стороны Нины то, что официально запрещено не было, но считалось табу в общении с любыми людьми, которые остались на Земле.

«Сегодня была на смотровой