Команда скелетов - Стивен Кинг

Шток с флагом упал в воду, и промокший «Старый Добрый» плавал там же вместе с запутавшимся шнуром. Я представил себе ответ Нортона: «А ты подай на меня в суд!»

Билли забрался на волнорез, разглядывая выброшенный на камни причал, покрашенный в голубую и желтую полоску. Оглянувшись через плечо, он радостно закричал:

— Это наверно причал Мартинсов, да?

— Он самый, — сказал я. — Большой Билл, как насчет того, чтобы слазить в воду и выудить флаг?

— Сейчас!

Справа от волнореза был маленький песчаный пляж. В 1941 году, перед тем как Пирл Харбор заплатил за Великую Депрессию кровью, мой отец нанял человека привезти сюда хорошего песка для пляжа — целых шесть самосвалов — и раскидать его до глубины, чтобы мне было примерно по грудь, то есть футов пять. Человек запросил за работу восемьдесят долларов, и песок так и остался на берегу. Что, может быть, и к лучшему: сейчас запрещают устраивать на своей земле пляжи. После того, как сточные воды растущих предприятий, занимающихся изготовлением и строительством коттеджей, убили почти всю рыбу в озере, а выжившую есть стало небезопасно, Управление по охране окружающей среды запретило частные пляжи, якобы потому что они нарушают экологический баланс озера, и теперь для всех, кроме крупных подрядчиков, их устройство незаконно. Билли полез за флагом. И остановился. В тот же момент я почувствовал, как насторожилась Стефф, и заметил причину сам. Весь берег со стороны Харрисона исчез под полосой яркого белого тумана, напоминающего опустившееся на землю облако из тех, что бывают в ясный погожий день.

Снова вспомнилось приснившееся прошлой ночью, и, когда Стефф спросила, что это может быть, я чуть не сказал: «Бог».

— Дэвид?

Даже намека на береговую линию не было видно, но за долгие годы жизни здесь я столько раз смотрел на противоположный берег Лонг-Лэйк, что мне казалось, будто ровная, словно по линейке вычерченная полоса тумана сползла на воду всего на несколько ярдов.

— Что это, папа? — крикнул Билли, стоя по колено в воде и пытаясь дотянуться до вымокшего флага.

— Туман.

— На озере? — с сомнением спросила Стефф, и я увидел в ее глазах отблеск влияния миссис Кармоди. Черт бы побрал эту старуху! Мой собственный испуг уже проходил: сны в конце концов штука столь же бесплотная, как и сам туман.

— Ну да. Ты никогда раньше не видела тумана на озере?

— Такого никогда. Он больше похож на облако.

— Это от яркого солнечного света, — сказал я. — То же самое можно увидеть, пролетая над облаками на самолете.

— Но откуда он взялся? Туман бывает здесь только в сырую погоду.

— Как видишь, не только. По крайней мере в Харрисоне. Это всего лишь последствия бури. От столкновения двух воздушных фронтов. Или чтонибудь еще в таком же духе.

— Ты уверен, Дэвид?

Я рассмеялся, обхватив рукой ее шею.

— Нет, на самом деле я несу, что в голову придет. Если бы я был уверен, то я читал бы прогноз погоды в шестичасовых новостях. Беги готовь список покупок.

Она еще раз с сомнением поглядела на меня, потом на полосу тумана, заслоняя глаза от солнца ладонью, и покачала головой.

— Странно все это, — сказала она и пошла к дому.

Для Билли это необычное природное явление быстро потеряло свою новизну. Он вытащил из воды флаг вместе со спутанным шнуром и расстелил его на лужайке сушиться.

— Пап, я слышал, что флагу нельзя касаться земли, — сказал он деловым тоном, словно решил прямо сейчас разобраться до конца в этом вопросе.

— Н-да?

— Да. Виктор Макалистер сказал, что людей за это сажают на лектрический стул.

— Ты скажи этому Виктору, что у него в голове то, от чего трава хорошо растет.

— Навоз? — Билли всегда отличался сообразительностью, но с чувством юмора у него было похуже. В таком возрасте они все воспринимают всерьез, и я надеюсь только, что он проживет достаточно долго и успеет понять, что относиться так к нашему миру довольно опасно.

— М-м-м, да, но только не говори маме, что это тебе сказал я. Когда флаг высохнет, мы его уберем. Можем даже положить его для верности в ковбойскую шляпу.

— Пап, а мы починим сарай? Новый флагшток поставим? — Впервые за это утро он выглядел озабоченно. Видимо, на какое-то время зрелища разрушений ему надоели.

— Ты слишком торопишься, — сказал я, похлопывая его по плечу.

— Можно я пойду к Бибберам, посмотрю, что там у них?

— Только на пару минут. Они, видимо, тоже заняты расчисткой, а в такие моменты люди иногда бывают здорово злы. — Приблизительно так я чувствовал себя по отношению к Нортону.

— О’кей. Я пошел, — он бросился бежать.

— Не лезь к ним, малыш. И, Билли…

Он остановился и обернулся.

— Помни про провода. Если ты где-нибудь увидишь другие провода, держись от них подальше.

— Ладно.

Я остался стоять, глядя на разрушенный сарай, потом посмотреть на полосу тумана. Мне показалось, что он приблизился, но за это я бы не поручился. Если он приближался, он опровергал все законы природы, потому что ветер — легкий бриз — дул с нашей стороны, и такое было просто невозможно. Туман был белым-белым. Единственное, с чем я мог его сравнить, это с только что выпавшим снегом, ослепительно контрастирует с глубокой голубизной зимнего неба. Но снег всегда отражает тысячи и тысячи алмазных лучиков солнца, а этот странный яркий и чистый туман не блестел совсем. Несмотря на то, что говорила Стефф, туман в ясные дни не такое уж редкое явление, но, когда его много, от взвешенной в воздухе влаги почти всегда возникает радуга. Сегодня радуги не было.

Снова вернулось какое-то тяжелое предчувствие, но не успело оно окрепнуть, как я услышал низкое механическое «чух-чух-чух» за которым последовало едва слышное: «Дьявол!» Механический звук повторился, но человек смолчал. В третий раз за кашляющим звуком мотора последовало: «Чтоб тебя!..», произнесенное тем же тоном. Тоном человека, решившего самостоятельно справиться с трудной задачей и быстро в этом решении разочаровавшегося.

«Чух-чух-чух-чух…»

Молчание.

Потом: «Зараза!»

Я невольно улыбнулся. Звук хорошо разносится здесь, жужжащие бензопилы были далеко, и я без труда узнал не особенно приятный голос моего соседа, известного адвоката и владельца участка на берегу озера, Брента Нортона.

Спустившись ближе к воде, я сделал вид, что просто иду к причалу, выброшенному на наш волнорез. Отсюда Нортона уже было видно. Он стоял на усыпанной старыми сосновыми иглами прогалине у веранды, одетый в заляпанные краской джинсы и спортивную майку. Сорокадолларовая его прическа совершенно потеряла форму, а по лицу стекал пот. Стоя на одном колене, он пытался завести свою бензопилу. Его агрегат выглядел гораздо дороже и солиднее моей модели за 74.95. Там, казалось, было все кроме кнопки стартера, и он безуспешно дергал за трос, добиваясь лишь вялого «чух-чух-чух». В глубине души я даже немного обрадовался, увидев, что на его стол, предназначенный для пикников, упала желтая береза и разломила его на две части.