Заложник - Виктор Егоров

- Так точно. Фотоснимки мы доставили. Запустим пока их в работу, тем временем, может, что-нибудь...

- "Может" не годится, - нахмурясь, прервал Волкова Николай Семенович. То, что предполагал, - логично, обоснованно, скорей всего верно, а что предлагаешь, мало, пассивно и потому плохо. Мехтиев вот об Азнефти что-то хотел сказать. Что там сможем сделать?

- Я скажу, Николай Семенович, ладно? - включился в разговор до сих пор сосредоточенно молчавший Юсуф. - Аз-нефть трогать пока рано. Проверить, кто такой на самом деле Наджафов, как предлагает Анатолий Максимович, а потом уже в трест можно идти. Но я, честно скажу, о другом сейчас думаю.

- Ишь ты, "о другом"... - Гордеев склонил набок большую, чуть лысеющую голову. - Ну давай свое "другое", вноси предложения.

- Предложений у меня нет, - ответил Юсуф. - Просто мысль одна мелькнула. Тот неизвестный, к которому нарушитель шел, должен знать, что к нему гостя направили. Мы считаем, у "нардиста" своя связь с заграницей есть. Теперь что выходит? "Нардист" связника ждет, тот не приходит; "нардист" обязательно беспокоиться начнет. Вот если ему на этом беспокойстве подножку поставить. Только как?.. Это я еще не придумал, - огорченно закончил Мехтиев.

- Николай Семенович, в этом что-то есть, - заметил Волков.

- И немалое, - подтвердил Гордеев. Сняв трубку, он позвонил дежурному. - Распорядитесь, пожалуйста, чаю. И покрепче. - Он откинулся на спинку кресла, с минуту сидел молча, прикрыв ладонью утомленные глаза. Хорошая эта мысль, Юсуф. Надо только ее на местность наложить. А пожалуй, получится.

В дверь постучали. Нз пороге показалась официантка с овальным медным подносом. Гордеев подождал, пока она расставляла на маленьком боковом столе расписной чайник, вазочку с мелко наколотым сахаром и пузатенькие, очень похожие на медицинские банки стаканчики - армуды. А когда официантка вышла, Гордеев, продолжая вышагивать по кабинету, жестом предложил садиться к столу.

- Юсуф, ты здесь младший, - наливай. И давайте немного побредим.

"Побредим" - было одним из любимых присловий Николая Семеновича. Произносилось оно только тогда, когда в хаотическом нагромождении фактов, имевших отношение к только что начатому делу, вдруг намечалась какая-то схема, тропка, способная вывести к искомой цели.

- Скажу вам прямо: сегодняшний разговор был построен на одних предположениях. И все-таки я этим разговором доволен. Пока вы ничего не упустили и, надо сказать, к толковому выводу подошли... - Гордеев сделал паузу. - А теперь наметим план действий. На месяц-другой посадим своего человека в адресный стол. Лучше девушку, Шубину или Горчакову. Пусть выдает справки. Логика здесь простая. У нарушителя на первое время была только одна возможность легализоваться. По тем документам, что он нес с собой. И майор его в покое не оставит. У Коллинза было уже два прокола, когда деньги у него брали, границу переходили, а потом дела с ним иметь не желали. А в Интеллидженс сервис, между прочим, денежки на ветер бросать не любят, есть у них и отчетность и прочее. В общем, по всем статьям должны они Наджафова начать разыскивать. Раз Азнефть - значит в Баку. И скорее всего самым простым и законным путем - через адресный стол. А выяснение личности нарушителя по всем другим линиям ведите своим чередом. Чует мое сердце, Гордеев погладил грудной карман своего кителя, будто и вправду сердце было советником его в этом деле, - чует, что ваш неизвестный имеет большое отношение ко всему, что сейчас затевается. Но это так, догадки. А вы действуйте.

- Николай Семенович! А если англичане все-таки не станут выяснять, что случилось с Наджафовым? - спросил Юсуф, взволнованный тем, что именно его мысль легла в основу предложенного начальником плана.

- Мы тогда, - Гордеев прищурился, заразительно улыбнулся, - постараемся их на это подтолкнуть. Как? А способ поищем, какой-нибудь да найдется.

На столе резко и требовательно затрещал телефон.

- Слушаю... Да, несите... Та-ак... - протянул Гордеев и тяжело, всей ладонью, надавил на рычаг.

Почти тотчас же в кабинет без стука вошел дежурный по узлу связи, подал телеграмму.

- Подождите здесь! - приказал Гордеев и, ссутулясь, присел на край стола, разворачивая вчетверо сложенный листок бумаги. Он читал его долго, хотя донесение состояло всего из нескольких строк. Потом вздохнул, вынул из ящика большой служебный блокнот, протянул дежурному.

- Пишите: "Нуха. Мамедову. Организуйте наблюдение, патрулирование дорог, ведущих в равнину, оповестите сельских активистов, отряды самообороны". Еще запишите: "Кировабад. Опришко. Немедленно усильте охрану строительства рудника и других важных объектов города. Вам в помощь направляются сотрудники управления. Особое внимание уделите контролю железной дороги". Отправьте немедленно. Можете идти.

Когда дверь за дежурным закрылась, Гордеев, поднеся руку к самым глазам, щурясь, всмотрелся в циферблат часов, потом тряхнул головой, отгоняя сон. Волков и Мехтиев встали.

- Сидите, сидите, - Николай Семенович опустился в кресло, устроился поудобнее, потянулся к чайнику. - А, остыл уже... Ну ладно. Пожалуй, отпущу-ка я вас теперь отдыхать, а то уж и рассвет скоро. Завтра до двенадцати свободны. А уж потом придется приналечь. - Допив холодный, ставший совсем уже черным напиток, он осторожно поставил пузатый стаканчик и сказал: - Сегодня уже из третьего района сообщают о перемещениях банд. Боюсь, что все может начаться раньше, чем мы ожидали. Придется нам... - Он помолчал, пожевал губами что-то невидимое. И решительно закончил: - Да и вам очень стоит поторопиться. Жду с докладом дня через три.

Однако ни через три, ни через шесть дней докладывать было еще нечего. После первых, казалось бы, удачных шагов выяснение практически зашло в тупик. Обнаружившиеся было нити обрывались одна за другой.

Паспорт на имя Наджафова Ашрафа, 1892 года рождения, как и следовало ожидать, оказался поддельным. Однако довольно скоро по картотекам угрозыска удалось установить настоящее имя нарушителя, уточнить детали его прошлого.

Джебраилов Муса - так в действительности звали погибшего. А проживал он, во всяком случае до революции, в поместье многим памятного в те годы Джебраил-бека.

Бек, крупный и просвещенный землевладелец, наведывался в свои угодья не часто. Он принадлежал к тем кругам азербайджанской знати, в чьих поместьях вполне современные методы ведения хозяйства - система севооборотов, химические удобрения, породистый скот, - противоестественно и страшно сочетались с жесточайшим, чисто феодальным угнетением крестьян. Для этого существовали управляющие и телохранители. Муса Джебраилов входил в их число.

Нельзя сказать, чтобы он сколько-нибудь выделялся в худшую сторону из рядов других своих сотоварищей. Он был туповатым, неграмотным головорезом, готовым по первому слову хозяина, выполняя его волю, пойти на любое преступление. И не из преданности, а еще и потому, что безнаказанность в этих случаях была гарантирована.

Джебраил-бек последний раз посетил родные места в 1915 году. Тогда он жил в Лондоне и приехал, чтобы оформить продажу нефтяных участков, которые сбыл незадолго до этого концерну Детердинга. Бек так и остался за границей и теперь вел рассеянную жизнь рантье-космополита, переезжая из одной европейской столицы в другую. Его приближенных крестьяне ненавидели лютой ненавистью, и после революции им пришлось несладко.

Ни при англичанах, ни при турках, ни при мусаватистах Муса Джебраилов так и не мог найти своего места в жизни.

Сначала он перебрался в Шушу и, похоже, был связан с контрабандистами, какое-то время пытался заняться торговлей, потом вообще исчез на несколько лет из поля зрения и вновь обнаружился уже не на юге, а на западе республики, почти на границе с Грузией, в знаменитой своими виноградниками Акстафе.

В начале 1926 года кто-то из родственников устроил его заведовать магазином, но проработал он недолго. Совершил растрату, пытался бежать, был пойман, осужден, оказался в тюрьме в Закаталах. Однако сумел уйти из-под стражи и скрыться надолго, по всей видимости - за пределы республики. Кто помогал ему в побеге, было неизвестно, и это наводило на размышления.

Было и еще одно обстоятельство, очень насторожившее Волкова. В день побега Джебраилова в поселке, неподалеку от границы, было совершено дерзкое, оставшееся нераскрытым убийство. Неизвестный преступник вырезал семью мелкого торговца, когда хозяин отлучился из дому всего на два часа, и, забрав ценности, сумел скрыться.

Торговец был - родом из Закатал, где отбывал наказание Джебраилов, так что какую-то информацию о нем преступник легко мог получить в тюрьме.

Но все это, впрочем, оставалось пока в области чистых предположений, а главное - никак не приближало к разгадке того, зачем, с какой целью Джебраилов вернулся в Азербайджан.

Света Горчакова уже вторую неделю исполняла обязанности сотрудницы бакинского городского адресного стола, оперативные работники, выделенные в помощь Волкову, за это время уже не раз по ее сигналу отправлялись вслед за людьми, разыскивавшими Наджафовых Ашрафов соответствующего возраста. И каждый раз возвращались ни с чем. Те, кто приходил за справками, искали (и находили) реально существовавших Наджафовых.