Файл ТМ1 (СИ) - Николай Грошев

— Пи…ц нам Серёга…

Я тогда только кивнуть сумел — слов не было, а глотка ссохлась и слиплась.

С того дня нас официально зачислили в учебную группу отряда специального назначения «Кондор». Вот так. Лекс и его друг, являлись офицерами подразделения и, несмотря на звания капитанов, являлись в отряде чем-то вроде сержантов в обычной армии. Кстати, в «Кондоре» рядовых вообще не было. Прошедшие учебную группу автоматом получали звания сержантов. В случае ведения широкомасштабных боевых действий, каждый боец «Кондора» должен был уметь собрать войска в эффективное боевое подразделение, прямо посреди военной компании. Звание сему помогало. Если бы в бою отряд разнесли на части, каждый выживший кондор должен был стать на поле боя проблемой для противника — не теряющие присутствия духа, не признающие поражения, бьющиеся до конца и способные организовать наступление там, где все позиции разбиты и брошены. Так что рядовых среди бойцов «Кондора» быть не могло. Чем объяснялась эта система званий отряда, мы узнали, конечно, много позже. Тогда-то мы даже не совсем представляли, во что влипли. Просто понимали, что влипли и всё, как-то интуитивно чуяли проблемы. Спецназ, тем более из засекреченных — я лично предпочёл бы в те времена вернуться в нашу казарму, к нашим звероподобным офицерам.

Лекс поздравил нас с зачислением и заверил, что документы на перевод в отряд мы подписали и подали две недели назад. Вот так-то. Я потом, уже не мыслив себя без кондоровской формы, от скуки и, может, в порыве ностальгии поднял свои документы — подпись действительно имелась. Я на мгновение даже засомневался: может, из памяти просто вылетело, как заявление подписывал?

Так вот и очутились мы в учёбной группе. Два наших года срочной службы отныне должны были пройти в спецотряде. Личные дела наши изъяли и засекретили — это мы тогда так думали. На деле их просто уничтожили. В те времена даже ФСБ не смогло бы найти упоминаний обо мне или брате. Мы просто исчезли, стали гораздо незаметнее, на фоне человеческой массы огромной страны. Заинтересованное лицо не смогло бы выяснить, даже откуда нас призвали. Единственный ясный и достоверный след, который остался от нас в реальной жизни — наш родной город, где жили родители, наши девушки и друзья. Связать нас с ними нельзя было никак. Только если приехать и поинтересоваться лично у них: знаком такой-то и такой-то? Они даже письма перехватывали ещё до регистрации их в компьютерах почтовых служб! Нас буквально стёрли из реальности.

Одно я долго не мог понять — зачем такая секретность военному подразделению? По словам офицеров, по информации, которой владело общество относительно таких подразделений в целом, использовались они только в локальных конфликтах за рубежом и в республиках. Зачем столько секретности, в общем-то, маленькому военному отряду, было непонятно. Потом конечно дошло, в чём дело, через два года службы. Мы всё тогда поняли, и момент понимания ещё долго отравлял нам жизнь.

Нас было 17 человек. Все с лошадиным здоровьем, все отличившиеся подвигами наподобие нашего с Андреем. То есть, каждый из 15-ти наших товарищей по несчастью владел рукопашным боем на очень высоком уровне. Собственно это обстоятельство и являлось одним из основных критериев для подбора новых людей в отряде. Здоровье категории «А» и обширные познания в рукопашном бое — два основных параметра, по которым отбирались новобранцы. Салаги «Кондора» могли быть только такими. Почему? Просто учебный курс (который, я уверен, придумал человек с явным садистским прошлым и не менее извращённым будущим), обычный призывник пройти не смог бы. Да и такие как мы не все могли.

Готовили нас жёстко — так что даже воздух учебной базы казался целиком из металла. Особенно к вечеру. Мне и сейчас порой в кошмарах снятся элементы той подготовки. Кроссы, марш-броски…, особенно марш-броски. Это было даже хуже чем вооружённые поединки с Лексом и Славиком — сержантами, в смысле, капитанами нашими. Лекс с ножом и кто-то из нас с голыми руками. Задача — отобрать нож. Так за два года нож никто отобрать и не смог…, а вот зубы кое-кто потерял. Лекс особо не буйствовал, а вот Славик, тот ещё гад. Бил без всякой скидки на неравенство сил. А бил Славик, как сваркой резал — быстро, ярко и наглухо.

Марш-бросок у нас был 45 километров — почти как у краповых беретов. Это тоже спец подразделение, только не засекреченное со всех сторон и выполняющие «чистые» операции. Краповые только воевали, а мы…

45 км в полной выкладке, с автоматом, гранатами и патронами. 5 километров бегом, 5 минут отдых. 10 километров, 5 минут отдыха и десятиминутный спарринг с полковником Арсеньевым. Полковник бегал вместе с нами, и я никогда не видел, что бы у него сбилось дыхание, а ведь у мужика вся голова с проседью была…, да, кремень мужик. Правда, он бегал без выкладки. И каждые 15 км избивал нас всех в течение 10 минут. Кстати, не могу вспомнить, что бы его хоть раз кто-то из нас смог ударить. Вот он раскидывал всех как котят. Здоровый был, габаритами, чем-то слона напоминал. Индийского. Того, что поменьше.

Бегать с разбитой мордой и отбитым, от пяток до макушки, телом — никому такой участи не пожелаю. Уверен, если Ад есть, грешники из тех, что попроще, постоянно такой кросс бегают.

Кроме физической составляющей нашего обучения была и другая. Вот эта другая сильно напрягала всех. Мы учились водить военную технику, от джипов до вертолётов — это понятно. Солдат такого отряда должен уметь воспользоваться любой машиной, что бы выполнить поставленную задачу или отступить, если например, отряд понёс потери. Но нас учили водить и гражданский транспорт. Даже древний трамвай, которые, на тот день, использовались только в трёх регионах мира. Зачем? Этот вопрос, как и многие другие, оставался без ответа до конца нашей срочной службы. Мы учились стрелять. Не только из автоматов и пулемётов. Снайперские винтовки вопросов не вызывали. А вот зачем нас учили владеть луком? Лекс нам как-то популярно объяснил, дескать, вот случилось так, что потеряли вы весь отряд, оружие и вынуждены сбежать в джунгли. Что делать? Искать дерево «игука», из ветвей которого можно состряпать неплохой лук, даже без ножа…, до сих пор не знаю что это за дерево такое. Практических занятий с таинственной игукой у нас не было, зато делать лук из ивняка и кое-каких подручных материалов нас научили. Очень муторное занятие. Ива годится для того, что бы в зубах веточкой поковырять, но лук из её веток…, так-то ничего, стреляет, просто пока сделаешь, брррр. Проще копьём вооружиться, чем сделать такой лук.

Всем пришлось пройти полный курс выживания. Мерзкая вещь. На гражданке я кое-что читал по этому предмету. Кое-что слышал. В кино вот видел. Но то, что преподавали учителя «Кондора»…, страх и ужас. Если не сгущать краски, а если честно то полный пи…ц, в общем, такой курс выживания, для обывателя, прямой билет в дурдом. Лес, горы, вечная мерзлота, пустыня — любой район, где выжить без цивилизации очень трудно, в любом из них мы должны были не только выжить, но и сохранить боеспособность, уметь выжидать на подножном корму хоть полгода, а когда придёт время выполнить задачу и вернуться к своим в живом виде. Это притом, что в момент высадки при тебе остаются только штаны, майка и два ботинка. Конечно, на операцию никогда не станут высаживать в таком виде. Так что тут давалась «вводная». То есть, господин Лекс собирал нас и говорил: