Девочка, которая зажгла солнце - Ольга Золотова

смешок, и тут же прикрыла рукой рот, понизив голос. — Нет, ты это серьезно, правда? Так заморачиваться из-за какой-то подковы?

— А вдруг она ему нужна? — парировала Рэйчел, уперев кулачки в щеки и поджав губы. Теперь идея возвращения найденного показалась такой непрочной, с каждым словом все более и более расшатывающейся из стороны в сторону башней, готовой обрушиться на маленькую голову. — Вдруг эта какая-то дорогая ему вещь, что-то вроде моего блокнота или твоих наушников? То, без чего ему ОЧЕНЬ ПЛОХО? Или это не его вовсе, и он должен вернуть ее в срок, иначе возникнут проблемы, а теперь…

— А теперь успокойся, пчелка. Ты слишком сильно беспокоишься из-за пустяков, — прервала ее блондинка и встала с кровати, чуть не стянув вслед за собой одеяло. Посмотрела на себя в зеркало, глубоко и широко зевнула и засунула стопы в мягкие тапочки. — Выпьем чаю?

Рэйчел недоуменно посмотрела на сестру, уже направившуюся к двери, и прошептала:

— В такое время?

— По-моему, время — полная чушь, согласна? С какой стати кто-то поставил временные рамки на наши действия? То есть завтрак должен быть утром, а вечером — исключительно ужин и ничего кроме? Глупости — вот, что я думаю. А если кто хочет покончить с собой, неужели он будет дожидаться определенного часа? Нет, потому что в этом нет смысла, — выпалила Хлоя, переходя с шепота на недовольное тихое ворчание и обратно. Голос ее из мягкого и певучего сразу стал грубее и звучнее, таким, что каждое сказанное слово вдалбливалось в подсознание собеседника, а затем крутилось в нем и отдавалось эхом в ушах. Но, осознав, что немного заболталась, и разговоры о висельниках-самоубийцах на ночь могут плохо повлиять на детскую психику, она добавила, как бы извиняясь или оправдываясь:

— Чай поздней ночью гораздо вкуснее.

Рэй весело сверкнула глазами, спрыгнула с мягкой простыни, поддаваясь свойственной всем детям беззаботности, и сестры направились в сторону кухни, едва сдерживая рвущиеся наружу смешки и не переставая грозно «шикать» друг на друга, как будто только это способно было усмирить хотя бы одну и приглушить разгорающееся внутри веселье, какое нахлынет волной в самое замечательное время, будь то обыкновенный вечерний чай или лучшая в мире медовая вафля в самом дорогом ресторане какого-нибудь вычурного Парижа.

Глава 5

Несколькими днями позже Рэйчел бодро шагала по парковой аллее. Рыжую копну волос то и дело трепал легкий осенний ветерок, подошвы кроссовок весело шлепали по чуть влажному после дождя асфальту, и настроение было просто великолепным. Давно в Бостоне не припоминали таких теплых дней, тем более сегодня юная Робертсон выполнит свой священный долг — избавится от этой ненавистной ей подковы, а вместе с ней и от гложущего чувства вины.

Ты слишком сильно заморачиваешься по пустякам…

«По-другому будет скучно», — вывела она в своем маленьком блокноте во время семейного ужина. «Если не задумываться о мелочах, станет неинтересно жить». Привычка вести регулярные записи появилась у нее с того самого ночного разговора с Хлоей, то есть около недели назад, однако для Рэй эти дни медленно ползли, подобно дождевым каплям на оконном стекле. Если бы не отвратительная погода, девочка, не задумываясь, вскочила бы с места и направилась прямиком к дому Дауни (благо, адрес ей подсказала сестра), чтобы, наконец, увидеть его и признаться: «Да, это я взяла то, что принадлежит тебе, да, это я наткнулась на тебя в коридоре тем днем и до сих пор жалею об этом, а теперь забери ЕЕ, забери, иначе я брошу прямо тебе в лицо».

К счастью, девочка записывала не все, о чем думала.

— Прекрасная погода… — пробурчала Рэйчел, когда ей на плечо приземлился очередной сухой лист. — Идеальная для того, чтобы забыть всю эту историю.

Подарок осени был тут же отправлен в полет небрежным движением руки, и Робертсон погрузилась в глубокую задумчивость, вынырнув из нее, лишь когда оказалась перед лестницей к входу в дом.

С виду он был непримечателен: кирпичные стены с какими-то черными пятнами краски в некоторых местах, уныло выглядывающее из углубления окно без штор (полное отсутствие приличия, по словам Марго Робертсон) и черный смоляной фонарь около деревянной двери с металлическим глазком посередине. «Интересно, зажигают ли фонарь каждую ночь?» — почему-то подумала про себя рыжеволосая, поднимаясь по плотным ступеням. Наверное, иначе

монстры, отвратительные и ужасающие, приходят в дом к Дауни и играют с ним в карты на его душу, и поэтому он такой мрачный и безрадостный

из него просто выкрутили бы лампочку. Совсем нет ничего страшного, верно?

Рэйчел занесла кулак, и уже было первый удар глухо отразился от дерева, как рука замерла в воздухе.

«А если он прогонит меня? Обсмеет или опозорит, а после расскажет всем своим знакомым (да и незнакомым тоже), и те будут шептаться и показывать на меня пальцами… Может быть это и не его вещь, она могла зацепиться за замочек от рюкзака, ее могли подкинуть, нарочно спрятать, а я подумала…»

Робертсон крепко зажмурилась и нащупала в заднем кармане подкову. Взяла ее во вторую ладонь и, стоило холодному металлу прикоснуться к нежной коже, кулак дернулся, набрал силу и врезался в дверь. И еще раз. И еще.

Тук — тук — тук, Рэйчел, назад пути нет

Послышался быстрый топот ног, словно кто-то опрометью несется через комнаты, перескакивает вещи прыжками (шаги тогда затихают, раздается стук, и бешеный бег продолжается снова), очень спешит, почему-то ужасно торопится, желая поскорее встретить незваную гостью. Дверь неприветливо распахивается, и девочке приходится отступить на пару шагов, чтобы не получить еще один подарок, но не от осени, а на этот раз от Джека Дауни, стоящего перед ней.

Волосы парня выглядели взъерошенными, сонные глаза лениво блуждали по открывшемуся виду на улицу. Казалось, он специально не поворачивает голову в сторону пришедшей, и не просто не желает никого видеть, так еще и уши готов закрыть руками (или даже вырвать, и ничего не слышать) для избавления от ее тихого, немного растерянного приветствия:

— Эм… Привет, я…

— Что-то срочное? — резко перебил ее Джек, по-прежнему почему-то избегая зрительного контакта и то и дело оборачиваясь назад, туда, где темнел вход в коридор.

Поначалу девочка не поняла сути вопроса и глупо уставилась на брюнета. «О чем это он? Где же вежливость и манеры, где заходи-присаживайся-не-хочешь-чаю? Он что, просто…»

просто издевается?

— Я хотела отдать…

— Ты пришла в ОЧЕНЬ неподходящее время, — снова отрезал Дауни и, проверив в очередной раз мрак за своей спиной, продолжил, — так что давай отложим болтовню на