Девочка, которую нельзя. Книга 2 (СИ) - Андриевская Стася

— Я не знаю, — попытался утихомирить меня Сергей. В прямом смысле — скрутить, чтобы не швырялась ничем больше, но я брыкалась, кусалась и царапалась, и он отступил на шаг, выставив перед собой руки: — Спокойно! Дай я объясню! Я не знаю, зачем Гордеев тебя притащил, я реально сначала думал вы любовники, а когда…

— Что?! — накрыло меня с новой силой. — Кто? Я?! С ним?!

— Да, чёрт, дай скажу! — всё-таки ухитрившись перехватить мои руки, стянул он их крест-накрест перед грудью, крепко фиксируя запястья как в смирительной рубашке. — Когда ты рассказала мне про эту Верку, я сразу сделал запрос…

— Ни хрена ты не сделал! — выворачиваясь, заорала я. — Я почти два месяца уже блядью твоей корпоративной притворяюсь, за какую-то мифическую зарплату на выкуп Верки, а ты… Да пошли вы к чёрту! Оба! — и всё-таки выскользнув из его рук, бросилась из комнаты.

Но не успела даже до лестницы добежать — Сергей догнал. Завязалась самая настоящая драка, в которой я всеми силами старалась его ударить, а лучше бы прибить, а он — снова меня обездвижить. Естественно, у него получалось лучше — скрутил меня и, впихнув в мою комнату, быстро запер её снаружи.

— Остынь! Гордеев вернётся и всё объяснит!

— К чёрту иди со своим Гордеевым! — орала и долбила в дверь ногой, но проклятый дорогущий интерьер с дверями из натурального дерева, не оставлял мне шансов. Только пятки поотбивала. — Открой! Я не собираюсь здесь больше оставаться! Выпусти!

— Тебе уже нельзя уходить! Ты слишком много знаешь. Ты теперь часть операции и находишься под ударом, как и все мы. Просто дождись Гордеева и стребуй с него объяснения!

— Хорошо, — легко согласилась я. — Ладно, всё, ты прав. Просто дождёмся Гордеева. Когда он вернётся?

— Не знаю. Надеюсь скоро.

— Ладно. Тогда выпусти меня? Честное слово, я успокоилась. Выпусти, пожалуйста… Ну Серё-ё-ёж…

Коломоец там, похоже, слегка обалдел от такой резкой перемены. А может, и почуял подвох, мент поганый.

— Не могу, Слав. Серьёзно, посиди пока там. Так будет лучше для тебя же.

— Скотина! — не выдержав напора, с новой силой плеснула моя загнанная внутрь злость. — Открой сказала! Открой! Открой! Открой!

Я молотила кулаками, Сергей больше не отвечал. Потом, выдохшись, сползла по двери на пол. Ну надо же было так глупо попасть! В голове лихорадочно всплывали события и факты — от нашей первой с Гордеевым встречи и дальше, по ходу пьесы.

Сомнений не оставалось — этот гад возник в моей жизни вовсе не случайно. И в клубе тогда высматривал именно меня, и вовсе мне не примерещилось — встал у него тогда на остановке тоже по-настоящему, просто потому что никакой опасности в тот момент не было и в помине, и Гордеев это прекрасно знал. Как и знал, где я живу, поэтому и довёз до места, не спрашивая куда ехать. И тип этот, рыжий, с пистолетом — не просто так он потом за мной следил. И не просто так я спалила его с Ларисочкой, да ещё и перед отделением полиции — это же всё одна компашка, получается.

А Гордеев всё это время просто плёл свои интриги, попутно развлекаясь моей неопытностью: специально запугивал слежкой — чтобы я обратилась к нему «за помощью», а когда это не сработало — использовал Верку. Просто пустил под откос две судьбы — и её, и её брата. Жестокий, циничный ублюдок, у которого ничего человечного за душой.

И кто теперь убедит меня в том, что он не специально засветил меня перед всей этой криминальной тусовкой? Да ещё как засветил! Просто вытряхнул из тихой, безопасной норки и выставил всем гончим на показ. Кто там облажался в прошлый раз? Пробуйте ещё! Второй сезон охоты открыт!

Наркоконтроль? Госбезопасность? Часть операции? Ха! В задницу иди, Гордеев! Я не часть, и тем более не твоя марионетка. И объясняться ты будешь не со мной, а с теми, на кого работаешь!

…Так я и сбежала. Пока Коломоец, наивно полагая, что я выдохлась, караулил меня с той стороны — я, рискуя переломанными ногами, выбралась в окно и была такова.

Но теперь, чем больше времени проходило, тем больше мне казалось, что я погорячилась. Возможно, действительно нужно было дождаться и выслушать объяснения. Сделав вид, что согласна с происходящим, сторговать немедленное освобождение Верки и, спокойно подготовившись, всё так же податься в бега, но с запасом одежды и денег.

Думать о том, что, выслушай я Гордеева, то, возможно, и бежать бы не пришлось не хотела. Боялась переполняющих меня эмоций. Слишком горько становилось от воспоминаний того, как цинично он меня использовал. Разве этому может быть хоть какое-то оправдание? Даже если это действительно дело государственной важности.

Но ещё больше было больно от того, как безоглядно верила ему я сама. Я ведь впервые за столько лет не просто доверилась кому-то, а буквально приросла к нему. Почувствовала себя защищённой и даже немного любимой… Дура. Господи, какая же дура! Я ведь даже сейчас до сих пор по нему скучаю.

Ещё через два дня, на этот раз рискнув поймать попутку, я добралась до большого приволжского города. Здесь стояла сумасшедшая жара. Ветер с Волги не охлаждал, наоборот, он дул словно из строительного фена, опаляя и мгновенно иссушивая — тело, пот, мысли и последние силы. Мучила жажда, но денег на бутилированную воду у меня не было, поэтому я, подобрав на скамейке в парке полторашку от минералки, словно заправская бомжиха ходила по уличным кафешкам и просила налить мне из-под крана.

Раздольная Волга манила, жутко хотелось купаться, но не просто охолонуться, а вообще помыться — с мылом и шампунем, смывая с себя недельную грязь и усталость. Однако, вместо того чтобы сразу же отправиться на пляж, я сначала спёрла в магазине пилку для ногтей и подчистую, где-то зашлифовывая, а где-то и просто обгрызая, сняла свой распрекрасный дорогущий маникюр и педикюр.

Вот и всё. Прежняя случайная жизнь в роскоши окончательно осталась в прошлом. Из особых примет у меня теперь разве что татуха на плече, да и ту я тщательно скрывала под ворованной футболкой, а в остальном — обычная серая мышь, каких навалом.

Насчёт того, где обосноваться мысли привычно убегали в сторону дач. Это был действительно рабочий вариант — если сильно не отсвечивать, то, осев в каком-нибудь заброшенном домике и аккуратно подворовывая по дальней периферии овощи-фрукты, можно было бы жить хоть до первых заморозков. Но это было так предсказуемо! Мне казалось, Гордеев сходу расщёлкает эту схему. Больше того, преследовало ощущение, что он и так уже где-то здесь, в этом большом пыльном городе — наблюдает издалека, забавляясь тем, какая же я всё-таки дура.

Иногда мне даже казалось, что я вижу его в толпе. Сердце замирало и тут же бешено ускорялось… Но это каждый раз оказывался не он. А мне всё чаще приходила мысль, что нет на самом деле никакой погони. Гордеев сам сказал как-то: «Звёзды всегда гаснут стремительно. Стоит только перестать отсвечивать, и через неделю о тебе никто не вспомнит, а через две даже не узнают при встрече»

И действительно — Рагифу я даром не сдалась, и если и был какой-то интерес ко мне — то чисто спортивный, по следам былого облома, так сказать. Но это совсем не то, что могло бы заставить серьёзного мужика снова бросаться в погоню. А Гордеев… Ему я наверняка тоже не нужна, а иначе нашёл бы уже, разве нет?

В такие минуты хотелось лупить себя по щекам. Не сметь! Даже думать не сметь о том, что было. Не перебирать в памяти пронзительные, до сих пор опаляющие моменты случайной близости, не гадать «а что было бы, если бы не», не выискивать этому гаду оправданий!

Но сердце всё равно каждый раз замирало, когда в толпе мелькал призрак Гордеева, а потом ещё долго разочарованно ныло — не ОН. И рычать хотелось от досады — ну какая же я дура, а!

На второй неделе августа справила день рождения — напекла на углях яблок, от которых уже тошнило и даже задула свечку, обычную хозяйственную, душно воняющую парафином. Вот и всё. Не было больше дурацкой оговорочки «почти» в моих девятнадцати годах, а вместе с этим не было и вообще ничего — ни жилья, ни нормального заработка, ни образования, ни хоть каких-то перспектив.