Подземные робинзоны - Анатолий Дементьев

— А все-таки я ее не отпустил, — были первые слова Ивана Антоновича, и он показал дорожку. — Сейчас вытянем.

Доктор подвел добычу к борту.

— Держи меня, Володя. Крепче. Еще крепче! — он быстро нагнулся к воде и выбросил в лодку крупную щуку. — Вот она!

Хищница забилась, разевая усеянную мелкими острыми зубами пасть. Подплыла первая лодка.

— Что у вас? — спросили с нее.

— Поймали на обед щуку, — ответил Иван Антонович, блеснув очками, чудом не слетевшими во время вынужденного купания.

— Но ты, старина, кажется, открыл купальный сезон? — подмигнул Сергей Денисович.

— Открыл. Кто-то должен открывать.

Санин укоризненно покачал головой.

— Придется делать привал. Ивану Антоновичу надо высушить одежду.

— Не надо привала, — запротестовал доктор. Он тут же снял с себя одежду, оставив только трусы и очки, а остальное выжал и разложил на лодке сушить. К счастью, солнце уже поднялось и начало пригревать. Лодки продолжали путь.

Миша и Володя рассматривали щуку, удивляясь ее величине.

— Случалось ловить и побольше, — не без гордости рассказывал Иван Антонович. — Однажды на озере Акакуль я вытянул щуку на шесть килограммов. А на Калдах попался такой зверь… — доктор широко развел руки. — Вот! Десять с половиной килограммов. Великолепная рыбка! Пресноводная акула!

— Да ну?! — искренне удивился Миша. — И вы тогда… тоже купались?..

— Обошлось без купания, но повозился изрядно. Таскало меня это чудовище по всему озеру. А когда я выволок щуку на берег, посмотреть сбежались все рыбаки.

— Наверное, она была очень старая, — сказал Володя.

— Рыбина напоминала бревно, мой юный друг… Средней величины бревно, и от старости вся заросла мохом.

— А щуки долго живут?

— Долго. Вот послушайте, какая случилась история в 1794 году. Рабочие очищали Царицынские пруды, это в Подмосковье, и поймали крупную щуку. Ее возраст помогло установить кольцо, продетое в жаберную крышку. На кольце было выгравировано: «Посадил царь Борис Федорович». Вспомним, Борис Годунов царствовал в 1598—1605 годах. Теперь применим познания в арифметике. Получается, что выпущенная царем рыба прожила около двухсот лет.

— Вот это да! — От удивления Миша выпустил весла, и лодку понесло к берегу.

— Возраст солидный, но зачем же бросать весла? Мы налетим на камень справа.

Миша торопливо подхватил весла и выровнял движение лодки.

— Сколько бы эта щука еще прожила, если бы ее не поймали? — спросил Володя.

— Лет пятьдесят, а может, сто, кто знает. Когда в одном из озер возле Гейльбронна тоже поймали щуку с кольцом, то узнали, что ее выпустили в озеро… (Миша, крепче держи весла!) в 1230 году. Она прожила 267 лет!

— Теперь уж я их не выпущу, Иван Антонович, даже если третья щука проживет тысячу лет. А сколько могут жить другие рыбы?

— Сом живет до ста лет, а карп более ста пятидесяти.

— А птицы сколько? А звери?

— Э, дорогой мой, об этом рассказывать долго.

— Так все равно надо о чем-то говорить, чтоб не скучно было.

— В другой раз, друзья, — засмеялся Мухин. — А сейчас… Нам, кажется, подают сигналы?

Володя, сидевший на носу, живо повернулся и, заслонив ладонью глаза от солнца, увидел, что первая лодка, успевшая уйти довольно далеко, поворачивает к берегу. Светлана поднялась в ней и размахивала белой войлочной шляпой.

— Они повернули к берегу, Иван Антонович, нам тоже велят приставать.

— Отлично. Самое время подумать об обеде.

Когда лодка заскрипела днищем по крупной гальке берега, учитель и краевед уже разжигали костер, а Светлана возилась с посудой. Аргус бегал среди людей, всем видом показывая, что он тоже проголодался и ждет обеда. Дальнейшее плавание в этот день обошлось без приключений. Когда сумерки сгустились настолько, что стало трудно выбирать дорогу между частыми мелями и перекатами, флотилия вошла в тихую заводь, на берегу которой и устроили привал. При свете костра Николай Павлович отметил на карте пройденный путь, сделал в дневнике записи и тоже ушел в палатку.

Глава 5

ПЕЩЕРА

Утром первыми поднялись рыболовы. Володя, Миша и доктор Мухин устроились на лодках, а Сергей Денисович, сопровождаемый Аргусом, прошел немного по берегу, облюбовал выступающие из воды камни и с них стал хлестать реку спиннингом.

Утро было тихое. Еще мерцали редкие бледные звезды. От воды, клубясь, поднимался туман. Слышались частые всплески играющей рыбы. Был тот лучший час клева, ради которого рыбаки всего мира поднимаются ни свет ни заря.

Доктор, Миша и Володя поймали десятка два хороших окуней и трех голавлей, а Сергей Денисович — щучку килограмма на полтора и пять крупных окуней.

— Разбудите наших засонь, — сказал доктор. — Проспать такое утро!

Володя и Миша побежали к палаткам и скоро вернулись. Их лица выражали удивление.

— Иван Антонович, в палатках пусто!

— Как это — пусто?

Миша пожал плечами:

— Их нет.

— Странно. Куда же они исчезли?

— А мы не исчезали, мы вот они, — послышался из-за кустов звонкий голос Светланы. — Мы с Николаем Павловичем тоже охотились, только не за рыбами, а за ягодами и грибами.

Она показала литровую стеклянную банку со спелой земляникой. Следом за Светланой из кустов вышел Санин, он нес котелок с грибами.

— Наш вклад в завтрак. А есть ли рыба для ухи?

Миша схватил щуку и самого крупного голавля.

— Видали?! — и он потряс добычей в воздухе.

— Это… сами наловили? — недоверчиво спросила сестра.

— А то кто же?

— Бывает, и у местных рыбаков покупают (кажется, это называют ловить на «серебряную» удочку), а потом выдают за свое, да еще хвастают.

Тут уж не вытерпел и Володя:

— Ты чего это выдумываешь… — он искал подходящее слово и не находил, — может, сама купила ягоды?

— Вот я ей повыдергаю мышиные хвостики, — пригрозил Миша и шагнул к сестре.

«Мышиные хвостики» отбежали на приличное расстояние.

— Глупенькие! Я же не про вас. Николай Павлович рассказывал, что бывают такие рыбаки. Правда, Николай Павлович?

— Лучше позаботимся о завтраке, — сказал начальник отряда. — А ну, дружно за дело.

Все хотели есть и принялись кто чистить рыбу и грибы, а кто таскать хворост для костра.

— Сварим настоящую рыбацкую уху, — говорил Мухин. — Не надо ни картошки, ни крупы. Только рыба. И чуточку лаврового листа, соли и перца. Уха будет тройная.

— Тройная? — Светлана подняла на доктора большие синие глаза. — Это одеколон бывает тройной. А уха…

— Тоже тройная. Сначала варим порцию окуней, затем вынимаем рыбу и закладываем в навар порцию другой рыбы. Варим и снова вынимаем. Третьей порцией пойдут голавли. И пожалуйста — тройная уха готова.

— А куда же девать рыбу?

— Съесть. Окуней чистить не надо. От чешуи уха будет клейкой и особенно вкусной. К тому же с вареной рыбы чешуя легко снимается.

Светлана обрадовалась:

— Вот и хорошо, что окуней можно не чистить. Я о них все пальцы исколола.

Завтрак получился отменный: уха, вареная и жареная рыба, жареные грибы и чай с земляникой.

— Ребята, вы написали письма? — спросил Сергей Денисович. — Скоро будем проплывать деревеньку, там есть почтовое отделение.

— У меня письмо написано, — отозвалась Светлана.

Миша с Володей только переглянулись.

— Мы в другой раз, — пообещали они.

— «Завтра, завтра — не сегодня», — так лентяи говорят.

Путешественники уложили вещи в лодки, залили костер и проверили, не осталось ли где тлеющего уголька. Затем все заняли места в лодках и не без сожаления покинули гостеприимный берег.

День обещал быть жарким. Подгоняемые ударами весел, лодки скользили по речной глади легко и быстро. Временами встречались островки, мели и перекаты. Николай Павлович, сидя на носу первой лодки, то и дело посматривал на карту, которой его снабдил перед отплытием охотник Власов. Карта, вычерченная от руки и не очень умело, обладала тем преимуществом перед печатной, что на ней были обозначены все опасные места: песчаные отмели, островки, повороты и перекаты.

— Если бы мы путешествовали здесь в мае, нам пришлось бы трудновато, — сказал начальник отряда. — В большую весеннюю воду по Юрюзани сплавляют лес.

— Это, наверно, интересно? — спросила Светлана. — Я никогда не видела, как сплавляют лес.

— Интересно-то интересно, но для тех, кто поплывет во время сплава на лодке, опасно. По реке движутся тысячи бревен, в узких местах они скапливаются, создают заторы. Пробираться среди бревен трудно. В любую минуту они могут пробить борт или перевернуть лодку. И потом топляки — отяжелевшие от воды огромные бревна. Они то скрываются под водой, то неожиданно появляются, словно враждебные подводные лодки. Ничего доброго от встречи с топляком не жди.