Красный Барон - Виталий Сергеевич Останин

— Всегда находится такой, как ты. — произнесла она, остановившись в шаге от меня. Протянула руку, поправила воротник рубашки, наклонилась. Остановив губы у самого уха, добавила. — Почему, интересно?

Секретарша была менталистом, понял я. Довольно сильным, не нуждающемся в физическом или зрительном контакте. Никто иной не мог бы с такой легкостью заставить замереть высокорангового биокинетика.

Она прошла мимо, обдав облаком тонких духов, от запаха которых, при моем-то нюхе, сразу захотелось чихнуть. Но даже это простое действие было мне недоступно.

За спиной что-то звякнуло, и вскоре девушка вернулась в мое поле зрение с небольшим саквояжем в руках. Вероятно, он стоял у самых дверей.

— Мне не очень нравится то, что придется сейчас сделать, поверь. — сказала она. — Но сделать это нужно. Ты же служил в армии, верно, Виктор? Знаешь, что такое приказы? И то, что их требуется выполнять.

Саквояж распахнулся. Внутри оказался набор юного вивисектора — скальпели, хирургические пилы, щипцы и кусачки. Не будь мне так тревожно от потери контроля тела, я бы, пожалуй, рассмеялся. Серьезно? На метоморфа с моей регенерацией с этим пыточным инструментарием? И на что расчет.

Однако, тут я вспомнил, что уже несколько раз так получал по лбу. Когда считал, что способности противника не опасны, а в результате едва выживал после их применения. Может и сейчас так? Иначе, зачем все это?

— Хочешь, что-то спросить? — секретарша заглянула мне в глаза. — Вижу, хочешь. И я бы рассказала, милый, поверь. Но это непрофессионально. Да и не понадобится тебе никогда. Так что зачем время тратить, верно? Могу лишь пообещать, что постараюсь все сделать быстро. И, по возможности, не буду причинять личной боли.

Воображение после ее слов ожидаемо подкинуло картинку — вот эта сумасшедшая девка режет меня, обездвиженного, на куски, каждый из них упаковывает в отдельный пакет, убирает их в чемодан, и выносит из номера. Затем совершает небольшой променад по пригороду, где мои расчлененные останки — каждый кусочек отдельно, чтобы никаких шансов на регенерацию — закапывает в сухую монгольскую землю. Моет руки, и возвращается к своему босу. Может быть даже, заходит к нему с чашкой кофе на подносе, и сообщает, что все сделано.

И если раньше я ощущал лишь легкое беспокойство, считая, что смогу вырваться из-под контроля, и спастись, то теперь мне стало по-настоящему страшно. То, что подкинуло воображение, вполне могло оказаться правдой. Особенно после того, как в руках сверха появилась медицинская электродрель с длинным и толстым сверлом из хирургической стали. Которую девушка недвусмысленно стала поднимать к моей черепушке.

Секунды стали вязкими, как жевательная резинка, прилипшая к подошве ботинка.

«Думай! — потребовал я, отгоняя подступавшую панику — жить вдруг захотелось невероятно. — Думай, черт тебя дери, дуболом зеленый! Ты не можешь пошевелиться, не можешь перейти в боевую форму, чтобы эта психованная своими сверлами неделю тебя ковыряла. Что еще ты можешь?»

Телекинез! Я мог усилием воли управлять предметами. Бросать их, останавливать, даже немного сжимать, собирая вместе пальцы невидимой руки. Способность была слабенькой, я ею, толком и не пользовался — зачем, когда ты головой можешь бетонные стены проламывать и выращивать из своего тела все, что угодно? Но никакого другого оружия у меня под рукой не было. Значит, придется пользоваться этим.

Это оказалось непростым делом. То ли ее способности влияли и на все мои, то ли от страха стать суповым набором, я не смог сразу сконцентрироваться. Но потом толкнул девушку в лицо воображаемой ладонью, и преуспел!

Голова секретарши качнулась назад, да так далеко, что мне показалось, что ее шея не выдержит. Однако, секунду спустя, злые ее глаза уже снова смотрели на меня. Только губы были в кровь разбиты.

И — вернулся контроль над телом. На ту же секунду, что она пребывала в шоке от полученного удара. Но я это время использовал по максимуму. Не стал переходить в боевую форму, нет. Просто вырастил прямо из своего тела несколько тонких и длинных шипов. Которыми буквально нанизал секретаршу, как насекомое на иглы.

Бил наверняка — когда с менталистом дерешься, у тебя, зачастую, возможность только для одного удара. О последствиях тоже не думал — потом с ними буду разбираться, если выживу. Поэтому немного переусердствовал. Костяные шипы пробили тело черноволосой сразу в десятке мест. И умерла она мгновенно.

Шипы втянулись обратно, а тело девушки с глухим стуком упало на ковер. Тут же залив его кровью.

«Чистить бесполезно. — мелькнула несвоевременная мысль. — Проще выкинуть и новый купить».

Следом за ней пришла более нужная в этот момент времени — а что с телом-то делать? Все ж таки, секретарша важного человека, которую я убил в своем номере, сразу после серьезной ссоры с ним же. Это, други мои, мотив, как ни крути. «На почве личных неприязненных отношений», так сказать.

"Да попилить, как она собиралась, и вся недолга! — решил я. — Потом к Зиме, все объяснить, и совместно решить, что дальше делать. В конце концов, это же она ко мне пришла, а не я к ней. Еще и с чемоданчиком живодерским. Все улики будут указывать на то, что именно она собиралась меня убить, а я лишь защищался.

Поразмыслив еще пару секунд, я решил, что с расчлененкой поторопился, и Зиму надо звать сразу. Она-то точно будет на моей стороне — вступилась же тогда, в зале съездов. Лучше даже позвонить…

Но сделать этого я не успел. В дверь забарабанили с такой силой, будто собирались ее выломать.

— Военная комендатура! — раздался крик. — Немедленно откройте дверь!

Черт! Почему? Как?

Каком кверху, идиот! Очевидно же, что она подстраховалась. Возможно, на ее теле был датчик сердцебиения, который перестал сообщать, что владелица чувствует себя хорошо. Может, камеры стоят в номере или еще что. В общем-то — неважно!

А важно другое. Нужно прямо сейчас решать, что делать. Бежать или попробовать остаться и защитить свое доброе имя? Первый вариант сразу же превращает меня в виноватого, фактически, признающего свой поступок. И лишает возможности оправдаться. Соответственно, бегство, переход на нелегальное положение, не исключен даже вариант с бегством из страны.

Второй тоже кривой, как турецкая сабля. Кто будет разбираться? Если ККС, то я бы еще попытал удачу, но что-то мне подсказывает, что делать это будет военная администрация. В лице товарища Ломова, чья секретарша-сверх сейчас лежит у меня в комнате кучей окровавленной плоти. Какой, интересно, будет итог?

Да уж. Противник все предусмотрел. Либо меня устраняют по тихому, либо с оглаской. Вилка, классическая вилка. Фигуру теряешь при любом ходе. Особенную пикантность к этому добавляет, что фигура эта — я.

А если промежуточный вариант?

Эту мысль додумывать пришлось уже в воздухе. Дверь в гостиничный номер продержалась недолго, а когда упала внутрь, я выпрыгнул из окна. Четвертый этаж, переход в боевую форму, супергеройское приземление на четыре могучих конечности — асфальт немного потрескался. Сразу же прочь на максимальной скорости. Из выбитого окна высунулось парочка солдат, открывших огонь. Один даже умудрился попасть мне в плечо.

На ходу набрал номер Зимы.

— Люба. — на бегу приходилось говорить очень короткими фразами. — У меня в номере труп. Секретарша Ломова. Она сверх. Менталист. Пришла меня убить. Мне удалось убить ее. Сразу же прибежали солдаты. Это подстава. Я сбежал. Чтобы не покалечить никого.

— Ясно. — Зима сориентировалась мгновенно. Ни одного лишнего вопроса. Судя по всему, она так же, как и я, моментально прокачала всю ситуацию, и пришла к тем же выводам. — Уходи из города. На север, за реку, в сторону гор. Польку сбрось на окраинах. Шторм прикроет. Я к тебе в номер, чтобы место не зачистили. Прорвемся.

— Спасибо.

Звонок Любе был самой тонкой часть этого спонтанного плана. Ведь меня она знает без году неделя, и не обязана доверять так же, как любому другому своему соратнику. С другой стороны, мы вместе сражались, а Ломов при ней продемонстрировал ярую неприязнь к одному симпатичному зеленому парню. Так, что, я надеялся, что она примет мою сторону. Так и оказалось.

Город я пролетел за каких-то десять минут. Просто несся прямо по проезжей части, перепрыгивая через машины, слыша испуганные и возмущенные окрики. Но никого вроде не помял, не раздавил. А посты и патрули огибал, благо знал, где