Вне рамок приличия: Друг моего сына (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

Меня никогда так не унижали! Хотя чего ждать от нахала, насильника… последнее тотчас отмела, потому что… сомнительно. Тут ведь даже не пожаловаться в полицию! Засмеют… застыдят… Я же вроде жертва, да не жертва. Сопротивлялась, да как-то не особо… сопротивлялась.

Билась-напрашивалась, отталкивала-прижимала, кричаластонала…

Всё никуда и мимо!

И боюсь, случившееся придётся переживать самой, наедине с собственным… горем?.. стыдом?..

Да, так! Похоронить глубоко в себе.

Не вспоминать. И больше никогда! НИКОГДА НЕ ВИДЕТЬСЯ С ЭТИМ ГАДОМ! Секс сексом, но то, как он себя повёл потом, ни в какие рамки приличия!..

Унизил, растоптал… А я не привыкла к таким чувствам! Я самодостаточная, уверенная в себе женщина! Не позволю впредь меня… так бесчестить!

Перевела немного дух, прекрасно понимая, что до конца осознать всю глубину случившегося так сразу не смогу, если вообще найду хоть какое-то разумное объяснение и своему поведению и его…

Всё ещё дрожа от волнения, на негнущихся ногах, выглянула в коридор, нет ли кого. Убедившись, что нет, сбежала вниз, пряча взгляд, и бросилась прочь из особняка…

Дома мылась с остервенением, словно пыталась с себя шкуру содрать, очиститься. Отмыться от грязи, которую ощутила, а скорее запах парня, которым будто насквозь пропиталась.

На постель упала, лишь краем глаза глянув на звонки и СМС.

Если бы не ждала известия от сына, выключила бы к чёртовой матери. Но, увы, куча звонков от Светы, от Анисимовой… СМС-ки…

От сына только короткая:

«Завтра ещё один матч, но уже несущественный. Мы в финале!»

Уснула прежде, чем хорошенько обдумала, как поступить дальше.

Просыпалась не хотя. Было так хорошо и блаженно, что впервые не хотела вставать. В теле приятная боль… Томительная сладкая нега… С ленцой глянула на мобильный… И в следующий миг уже была на ногах.

НЕТ! Я… Проспала! А я никогда не просыпала!

На телефоне с десяток звонков и гневных сообщений от Анисимовой.

Отвечать некогда. Быстро умылась, оделась.

Завтрак решила перехватить на работе.

Гнала в клинику, выжимая из тачки неприличных лошадей для города. В больницу влетала… для эффекта не хватило только метлы.

— Да, знаю, — категорично махнула рукой, отметая лишнюю болтологию сотрудников, поймавших меня на опоздании.

Обычно я их отчитывала, а сегодня… ни в какие ворота!!!

Не успела переодеться в робу, как меня на ковёр вызвала Анисимова.

И разговор не был тёплым, понимающим, приветливым.

— Он сегодня меня ждёт, — в своё оправдание буркнула я Маргарите.

— Знаю, — тоном сурового начальника заявила Анисимова. — И вот что, милая, я ему дала твой номер!..

— Что?.. — опешила новости.

— То! — припечатала непререкаемым тоном Марго. — Я за тебя радею больше, дура ты, растакая… Дай ему шанс, — чуть смягчила тон.

— Он меня пугает, — призналась я в сокровенном.

— С чего вдруг? — выпучила глаза Маргарита. — Неужто сплетен начиталась и поверила?

— Сплетни они… — пожевала мысль. — В общем, не верю я, что честный и порядочный, такой обходительный мужик сможет добиться таких высот, не закопав ни одного скелета, — рассудительно пояснила свою точку зрения. — Он красив, обходителен, но это и настораживает. Разве может мужчина с такими достоинствами и плюсами до такого возраста оставаться одиноким? Как по мне, это уже приговор!

— У него были жёны. Куча любовниц… Читала ведь о нём подробности… — нахмурилась Марго.

— И обе жены умерли… Красивыми, молодыми, — не хотела наговаривать или паниковать на пустом месте, но я лишь озвучила свои опасения: — Он мне напоминает Синюю Бороду. И я не хочу оказаться ещё одной…

— И не будь, — фыркнула Марго. — Просто не лезь, куда не просят. Не открывай дверей, на которых написано «Не входить», — кинула совет, и он был жизненными.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И всё же странно! У многих есть секреты и странности, но богатый красивый, успешный, и холостой — диагноз! — вторила мысль.

— Овдовевший! — значимо протянула Марго. — А теперь вали работать! И не смей опаздывать к нему на вечер! Юбку короче, декольте глубже, шпильки, чулочки. Трахни его уже… Или ты уже? — прищурилась Маргарита. И то, как сверкнули подозрением её глаза, мне, ой, как не понравилось.

— Нет! — нервно мотнула головой я.

— Врёшь! — уличила уверенно. — А я всё думаю, что с тобой не так. Ты… какая-то… — запиналась, подбирая верное слово Марго. — Ты… светишься!!! — таранила взглядом Анисимова, и чем больше по лицу шарилась дотошно-колючими глазами, тем сильнее они распахивались в удивлении.



Глава 4

ЛИЗА

— Я? — сморгнула непонимающе.

— Да!

— Ерунда, ты…

— Я психолог, не забыла?

Я помолчала с секунду и вынужденно признала:

— Нет.

— Вот! — кивнула Марго, словно это самое веское доказательство всему. — И ты сейчас выглядишь такой счастливой, что аж завидно и… тошно! Ты… — запнулась Анисимова. — Ты трахалась, и не отнекивайся! — прямо в лоб, вынуждая краснеть. А я не привыкла смущаться. Мне, вообще, чужда эта способность. Но сейчас краска прилила к щекам, выдавая мой жгучий, постыдный проступок.

— Я не осуждаю, Лиз, — с понимающей улыбкой заверила Маргарита. — Кто угодно, только не я! Я за лечебно профилактический СЕКС! — напомнила в который раз. Эта фраза была излюбленной у Анисимовой, и если бы она её не произнесла, она бы звучала между строк или в молчании. — Лиз, но для нас было бы лучше совместить полезное и приятное. Поэтому кто бы не был таинственный любовник, свои сексуальные порывы перенаправить на Германа…

— Я тебя поняла, — кивнула, мечтая сбежать и забиться в пещеру. Спасительную, мою родную и привычную пещеру. Пещеру — работу! Где нет лишних проблем, где некогда думать о постороннем, где не нужно переживать о левом. Только я и работа!

Вечером, когда уже ног не чувствовала от потока информации голова гудела, меня поймал на секундном перерыве, вернее за бумажной работой… звонок от неизвестного абонента.

— Да, — брякнула в мобильный, глазами пробегая по строчкам отчёта.

— Вечер добрый, Елизавета Сергеевна. Это Герман Анатольевич, — размеренно тянулся голос Громова.

— Добрый вечер, — брякнула шаблонно.

— Как ваши дела? — продолжал вести светскую беседу Громов.

— Спасибо, отлично…

— Вы вчера так быстро убежали… — Пауза… — Я вас обидел? — опять молчание.

— Нет, всё замечательно. Прошу мне простить, но я так… устала очень…

— Надеюсь, что причина была в этом, — отозвался Громов, я себя ужом на сковороде ощутила.

— Простите за навязчивость, но хотел напомнить — сегодня мероприятие в семь. Я очень хочу вас видеть!

— Да, помню, — до приторности вежливый разговор.

— Тогда, мой шофёр за вами заедет.

— Может, лучше я сама.

— Нет, позвольте мне такую прихоть, — мягко перебил Громов.

— Хорошо, — проглотила недовольство. — Адрес…

— Я его знаю… — огорошил Герман. Мы немного помолчали и на щекотливой ноте простились.

Отложила мобильный, зло про себя чертыхаясь…

Ему даже не нужен мой адрес, этот мужчина знал, где живу!!! Страшно представить, что ему ещё известно…

— Ты ещё здесь? — ахнула Марго, пока я за компом добавляла важные данные для будущего совещания.

— Уже почти… — заверила я, торопливо клацая по клавишам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Быстро вон с работы! — заорала Марго, властным жестом руки указывая на входную дверь. Я аж забыла, что хотела написать. — Сколько можно себя хоронить? — прямо с порога моего кабинета вопила подруга, наплевав, что секретарь в приёмной и, скорее всего, наша сцена завтра будет обсуждаться всей клиникой.