Счастливая звезда Агафокла-младшего - Александр Громов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сам,- сказал остиец, сплевывая в весельную дыру. - Серчает что-то. Говорят, дурак каких свет не видел. А тот молодой - приемыш его, Нероном звать. Может, тот получше нынешнего будет, как думаешь?
Агафоклу было все равно. А друид почему-то поперхнулся и долго кашлял.
Потерпите еще, читатель. Наше правдивое повествование об Агафокле-младшем из Книда и о его Счастливой звезде подходит к концу.
Историки достоверно сообщают, что кроткий кесарь некоторое время размышлял, не приказать ли расправиться огнем и мечом с висельниками, отчего-то возомнившими, будто им дарят жизнь без сражения. Историки сообщают также, что кроткий кесарь поборол свое раздражение и кротко стерпел отсрочку, необходимую для восстановления порядка на воде. Поскольку историков никак не занимал такой мелкий предмет, как гребец-таламит одной из трирем, мы должны сообщить специально: в ходе восстановления порядка Агафокл не пострадал.
Наконец два флота разошлись по сторонам огражденного загона и выстроились в боевой порядок. Амфитеатр замер. Тритон, морское чудище, поднятое из воды машиной, накачиваемый мехами, хрипло взревел в золоченый буксин.
Навмахия началась.
Для гребца, да еще нижнего, сражение подобно грому без молнии. Взяв с места небывалый разгон, трирема не успела еще набрать полный ход, как свои и чужие корабли смешались в свалке. В трюме отрывисто пищала флейта. Не один Агафокл - все гребцы работали как сумасшедшие: возможно, от темпа гребли зависела жизнь. Иногда на плечи опускалась плеть. Агафокл не чувствовал боли. Жить! Жить! Скользящий удар в нос корабля, крики, долгий скрежет тарана по сырым доскам... Хайе! Команда "поднять весла" - трирема, пройдя впритирку, обломала кому-то весельный ряд. "Левый борт - вперед, правый - табань!" - разворот. По палубе гулко грохнул камень. "Оба борта вперед!" Агафокла едва не сбросило со скамьи, когда таранный удар триремы пришелся в борт "сицилийского" корабля. Затрещало дерево. "Оба - назад!" корабль медленно, будто нехотя, вырвал таран из пробитого борта. С тонущего судна донеслись крики.
Жить! На втором часу боя Агафокл потерял весло. Жалкий обломок по-прежнему торчал в уключине, и Агафокл не пытался его вытащить. Какой смысл для прикованного? Свинец в рукояти и цепи утащат его на дно. Жить! С начала боя гребцы понесли только одну потерю: дротиком, влетевшим в весельную дыру, убило зевгита - растлителя из Геркуланума. Гребцы сидели без дела: трирема сцепилась крючьями с двухрядной либурной, и на боевом настиле рубились эпибаты. Гортатор, римский гражданин всаднического сословия, обильно потея, предпочитал отсиживаться в трюме.
Слыша, как крики сражающихся на палубах мало-помалу смещаются в сторону вражеского корабля, Агафокл думал о том, что, возможно, ему не будет сегодня нужды обращаться к Счастливой звезде с торопливой просьбой. Если боги будут благосклонны, он еще успеет подумать о своем единственном желании, исполнить которое будет под силу только богам. Нужно искать корень. Вот оно что: следует изменить сущность людей. Он должен изменить сущность... Как?
На палубу захваченной либурны был брошен огонь. Пылающий костер удалялся. От воплей гребцов, не имевших никакой надежды на спасение, кровь стыла в жилах.
Писк флейты. Удары, удары... Жить! Под свист плети Агафокл послушно шевелил обломком весла, стараясь попасть в общий ритм. Трирема разворачивалась для новой атаки перед самым амфитеатром - снизу было слышно, как палубные бойцы вопят и звенят оружием, зарабатывая помилование. Зрители отвечали одобрительным гулом. Во вспененной воде возле борта мелькнула голова без шлема, попала под весло и больше не показывалась.
Остановить побоище... Нет, не только. Прекратить насилие, в какой бы форме оно ни проявлялось. Попросить звезду, чтобы люди, все люди Ойкумены перестали убивать и мучить друг друга. Пусть каждый сполна испытает на себе то, что принесет другому: горе и страдание, боль и радость... Точно! Агафокл рассмеялся. Это же так просто, почему он не додумался до этого раньше? В школе при гимнасии он не был прилежным учеником. Наверно, он в самом деле никудышний философ...
...Огромная черная квадрирема, высоко несущяя выгнутую позолоченную корму, стряхнув с себя остатки "родосского" корабля, разом взмахнула четырьмя рядами весел. Тому, кто видел ее со стороны, не заглядывая внутрь, могло показаться, что ее легкий бег никак не связан с мучениями гребцов, ворочающих громадными веслами под частые удары колотушки в медный диск...
Удар пришелся вскользь и обшивка устояла, но от мачты на носу квадриремы, качнувшись, отделился "ворон" - абордажный мостик - и с обвальным грохотом рухнул на палубу. Попавший под него гладиатор не успел даже пискнуть. Железный клюв "ворона", застряв в пробитой им насквозь палубе, высунулся над головой Агафокла. Трирема вздрогнула и накренилась. В скалмы нижнего ряда хлынула вода. Гребцы, кто усидел на скамье при ударе, вскочили со своих мест. "А-а-аа-а-а!.." - бесполезно дергая цепь, в ужасе завопил остиец. Весла квадриремы вспенили воду: пренебрегая абордажем, "сицилийская" громадина пятилась назад под градом летящих с триремы дротиков, пытаясь опрокинуть неприятельский корабль. Гортатор, римский гражданин всаднического сословия, тряся салом, с воплями полез из трюма на воздух.
Если бы не вода, потоками вливающаяся в трюм, если бы не вопли обреченных гребцов - явление, в сущности, вполне заурядное,- история человечества могла бы выглядеть иначе. То, чего не смогла добиться плеть надсмотрщика, сделал обыкновенный страх насильственной смерти. Простим человеку человеческое.
- Утопи ее! - заорал Агафокл, яростно тыча пальцем в сторону квадриремы. - Звезда, утопи ее! Это я, Агафокл!.. Утопи ее, я тебе приказываю! Слышишь меня? Утопи!!!..
Успел ли он осознать глубину совершаемой им ошибки, нам неизвестно.
- Подержи верблюда! - презрительно кривя рот, сказал обернувшийся к Агафоклу старик-друид.
Больше он ничего не сказал.
Десятки тысяч зрителей взревели от восторга, когда прямо напротив амфитеатра громадная квадрирема вдруг начала погружаться на ровном киле, а намертво сцепившаяся с ней трирема перевернулась и затонула быстрее, чем можно прочесть эти строки. И вряд ли кто-нибудь из завороженных зрелищем людей видел, как на востоке вдруг вспыхнула яркая золотая звезда и, распадаясь в полете на куски, начала падать - все ниже, ниже, ниже...
К О Н Е Ц
* Автору не удалось выяснить, почему в греко-римской античности развратников называли белой свеклой, а не как-то иначе. Однако факт есть факт.
** Автор, как и читатель, немало удивлен слабой эволюцией анекдотов за два минувших тысячелетия. Что поделать - видимо, человек с тех пор не эволюционировал как вид.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});