Неудачливый маньяк - Лия Блэр

не просто фиаско, это был крах! Это был Армагеддец вселенских масштабов! Пока Луковый осознавал всю степень падения в голубые меньшинства, мажор успел обсосать его полностью, не забыв языком провести инвентаризацию во рту обожаемого преследователя. Вот это Звезда! Вот это Звездец!

Когда со стороны Андрея раздался сладкий стон, у Егора наконец-то включился организм, и он моментально высвободился из лап жертвы, что пала стокгольмским синдромом. Успокаивал себя. Тут обязательно нужно было оправдание, а иначе, блядь, моральная травма на всю жизнь!

– Егор, малыш… Что не так? – взгляд красавчика был внимательным и обеспокоенным, таким, что в морду дать ему Егор не смог. Ну, не виноват человек, что влюбился в своего мучителя.

– Отстань от меня, – процедил Луковый на манер общения с Катькой и стремительно направился назад. К выходу. Домой. Скорее. Рот помыть. С мылом и порошком.

Даже спустя несколько недель Егор все так же ловил на себе взгляд Андрея, полный обожания и страдания. При каждом удобном случае тот старался притереться к преследователю, задеть его, коснуться. Луковый же проклинал Катьку с ее затеей так яростно, что и на небесах, и под землей внимательно изучали досье этой преступницы с низкой самооценкой, которая толкнула в пропасть лучшего из лучших на Земле. Гореть ей в Геенне огненной!

С холодным страхом Егор решил примерить на себя роль убийцы. Решив, что есди самые безобидные преступления не принимают его в свою обитель, то остается идти напролом. Проще думать, конечно, чем сделать. Нужны были подготовка и тренировка. Убийство – не плюшки трескать у бабушки. Все серьезно.

Проба пера, так сказать, не заставила себя ждать.

Егор нависал над столом, опираясь руками на столешницу, взгляд был жестокий и ледяной. Буравил свою жертву, заставляя ее нервничать, искать выход, ужасаться от одного вида убийцы.

Жертва притихла, вероятно, испытывая ужас. В свете электрической лампы над столом лицо Егора выглядело бледным, и лишь глаза полыхали огнем неистовства и садизма.

– Боишься? – процедил с напором маньяк и сдул челку с глаза, чтоб не мешала обзору и наслаждению. – Это не поможет. Твой страх лишь распаляет меня и заводит. Тварь!

Егор слегка подался вперед, будто повел носом, чтоб удостовериться, что запах ужаса жертвы достаточно ярок.

– Я буду убивать тебя медленно. Ты почувствуешь каждой клеточкой своего поганого тела уровень моего безумства. Ты кусок мяса, который я скормлю псам в подворотне. Твоей кровью я буду поливать сорняки у дороги, – чем больше распалялся маньяк, тем яростнее сжимались руки на столе. Мышцы спины были напряжены до предела. – Ты всего лишь пыль в этом мире. Ты тля, которую я желаю уничтожить. Твое существование – ошибка природы!

Вторя своему хозяину, створка форточки резко открылась от ветра, впустив прохладу в квартиру.

– Сидеть и не дергаться! – рявкнул Егор и шваркнул кулаком по столу. – Куда ты рыпаешься? Заткнись! Я не просил ответа. Слушай меня, гнида. Я вспорю тебе брюхо от уха до уха! Горло от пупка до задницы! ты будешь молить меня о пощаде!

Абсолютно точно где-то в словах Егор напортачил, но думать об этом не хотел. Главное, чтоб жертва была в коматозе от его намерений.

– Что? – ухмыльнулся Луковый, сдерживая свой праведный гнев. – Просишь меня отпустить тебя? Обещаешь молчать и никому не говорить? Дети есть? Ой, да ладно… Ты совсем меня не знаешь, чтоб говорить мне, что я хороший человек… У меня сильный характер? Ну, да… Есть такое… Это от папы. Он у меня крутой мужик. Глаза мои нравятся? Блин…

Странным образом жертва сумела найти нужные ключики к светлой части души убийцы. Видимо, как решил Егор, ей тоже живется несладко. Может, пожалеет, и завтра его скрутят парни в масках, но отпустить сие создание все же стоит.

Со вздохом облегчения Егор приподнял со стола перевернутую банку и выпустил муху на волю.

Эксперимент с убийством оказался для абонента недоступным, ёкарный бабай!

Отчаиваться все-таки Егор не стал. Впереди было еще несколько вариантов, которые могли бы сделать его настоящим злодеем, вселяющим благоговейный ужас.

Не сказать, что изнасилование Луковый считал для себя нужной тропинкой злодейства, но разве приходится выбирать, когда все разваливалось, как карточный домик? И необязательно делать фрикции, разумно подумал Егор, можно же напугать, а потом хлопнуть по темечку жертву и сбежать, захватив чужие трусы. Создать видимость, так сказать.

Идея была гениальной, а потому принята мгновенно и по понятным причинам деталями и логикой не обременялась.

Снова день в учебном заведении. Стас очередной раз предавался хвалебной оде, что посвящалась девушке его мечты. От этих высокопарных соплей Егор готов был бегать по потолку от приторности, но из-за друга терпел. Просто слушал и молчал.

– Конфетка, пойдем в кино? – Фомина появлялась, как гриб после дождя. А в универе, судя по всему, дожди не прекращались. Егор поморщился от досады.

– Нет, – более чем резко ответил сокурсник.

– Ты же понимаешь, что сопротивление бесполезно, да? – с гранитной самоуверенностью уточнила Катька. – Конфетка, у тебя нет путей отхода.

– Что тебе от меня надо? – спросил Егор и сам покачал головой, потому что ответ знал. Проходили, ёпть.

– Сделай мне секс, – без зазрения совести и стыда промурлыкало чудовище. Сама мысль поставить слова: «секс» и «Катька» в одном предложение сразу вызывала стойкую импотенцию и смерть либидо, к хуям!

– Достала, – буркнул Егор и поспешил удалиться подальше. От греха.

Вечером того же дня Егор напялил спортивный костюм, ветровку с капюшоном и перчатки. Маску засунул в карман, чтоб не пугать народ в начале вечера.

Он был готов. Новый опыт, как-никак. Надо признать, пыл изрядно поубавился, после стольких неудач, но решимость все же оставалась при Егоре. Надо было спешить.

Зависая в парке, оглядывая прохожих, Луковый никак не мог смириться с сегодняшней ролью. Может особо щепетилен в вопросах сексуального характера, а может эта проблема вытекала прямо из того факта, что Егор был девственником. Это, конечно, расстраивало, но критичным не было.

Пятничный вечер вытащил на улицу чуть ли не весь город. Людно. Возможно, стоило бы перенести гнусные дела на будний день, но больше всего Егор не любил ждать. Ожидание неизбежного пугает больше, чем само неизбежное.

Окончательно замерзнув всеми конечностями, Егор спустя четыре часа выдвинулся к дому. Как бы в голове ни проговаривал начало представления, диалог с потенциальной жертвой не клеился. Знаний не хватало. Луковый заикался на слове «трусы», когда дело доходило до стадии «снять».

На безлюдной, почти не освещаемой аллее парка, у самых кустов, стояла особа женского пола в самой удобной позе