Мои литературные святцы - Геннадий Красухин

В 1938 году в соавторстве с Е. И. Досычевой создаёт «Грамматику русского языка (Учебник для неполной и средней школы)», которая на конкурсе учебников была признана лучшей.

В 1944 году под тем же названием «Грамматика русского языка» выходит учебник С. Г. Бархударова под редакцией Л. В. Щербы. Этот учебник выдержал 14 изданий (я сам по нему учился). В течение всей жизни Бархударов активно участвовал в подготовке последующих изданий в соавторстве с С. Е. Крючковым, Л. Ю. Максимовым и моим университетским учителем Л. А. Чешко, который, в своих лекциях всегда отдавал должное Степану Григорьевичу.

В 1946 году избран членом-корреспондентом Академии Наук СССР.

За издание 17-томного Словаря современного русского языка (1948—1965) удостоен ленинской премии.

Его Орфографический словарь русского языка, составленный совместно с С. И. Ожеговым и А. Б. Шапиро, насчитывает 104 тысячи слов и стоит на полке у любого занимающегося русским языком лингвиста.

Степан Григорьевич Бархударов умер 3 октября 1983 года. (Родился 7 марта 1894 года).

Чем запомнился многим Георгий Пантелеймонович Макогоненко? Тем, что он в своей хрестоматии «Русская литература XVIII века» легализовал поэта И. С. Баркова. Да, он там впервые напечатал его стихи. Не срамные, конечно. Но за этим потом дело не стало. Главное, цензор теперь должен быть пропускать не только фамилию Баркова, но и его произведения.

Чем отличился Георгий Пантелеймонович в очень трудное время арестов и посадок? Здесь я ссылаюсь на воспоминания дочери, Макогоненко – Дарьи Георгиевны:

Во время блокады мой отец, Георгий Пантелеймонович Макогоненко, работал заведующим литературным отделом Ленинградского радиокомитета.

Однажды жена академика Виктора Максимовича Жирмунского сказала моему отцу, что её мужа только что арестовали.

Во время своего ближайшего очередного дежурства, которое проходило в кабинете художественного руководителя Ленинградского радиокомитета Якова Бабушкина, отец дождался ночи и, воспользовавшись одной из «вертушек», стоявших в кабинете, позвонил начальнику тюрьмы, куда был доставлен В. М. Жирмунский.

Он учёл, во-первых, то, что ночь – наиболее верное время для звонка (именно ночью работал Сталин), во-вторых – то, что по «вертушке», с точки зрения начальника тюрьмы, зря звонить не станут, в-третьих – то, что с первого раза никто фамилии его не разберёт, и, наконец, то, что говорить нужно «начальственным» тоном. Именно таким тоном отец приказал начальнику тюрьмы немедленно освободить В. М. Жирмунского. Виктора Максимовича тотчас же освободили.

Понятно, что такого человека любовно вспоминают все – от бывших его студентов до его коллег.

Г. П. Макогоненко был профессором и завом кафедры русской литературы Ленинградского университета, по совместительству работал в Институте русской литературы (Пушкинский дом). Подготовил издания К. Батюшкова, Н. Карамзина, А. Радищева, Д. Фонвизина, Г. Державина, Н. Новикова. Написал бессчётное количество работ по русской литературе XVIII и XIX веков.

О его главной черте, в том числе и как учёного, хорошо, на мой взгляд, сказал В. Вацуро:

Человек большой смелости и гражданского мужества, Г. П. Макогоненко сохранял свои научные и гражданские принципы при всех колебаниях конъюнктуры, не отступая от них и тогда, когда это было связано с риском для него самого, и это определило тот этический пафос, которым отмечена и его научная и литературная деятельность.

Скончался Георгий Пантелеймонович 3 октября 1986 года. (Родился 10 апреля 1912-го.)

Именем Филиппа Фёдоровича Фортунатова, выдающегося нашего лингвиста, названы два закона: «закон Фортунатова», описывающий условия возникновения древнеиндийских ретрофлексных звуков, и «закон Фортунатова-де Сосюра» (независимо сформулированный также Ф. де Сосюром), относящийся к балтославянской исторической акцентологии и описывающий эволюцию одного из типов ударения в балтийских и славянских языках.

А что до грамматики, то Фортунатов особенно подчёркивал роль морфологических (или «формальных» – откуда называние его школы) коррелятов языковых значений и, в частности, предложил нетрадиционную классификацию частей речи, основанную практически только на морфологических критериях.

При этом следует учесть, что, что взгляды Фортунатова не были сформулированы в целостном виде. Они во многом реконструируются на основе анализов отдельных примеров и текстов лекций. Не все работы Фортунатова опубликованы до сих пор. А с другой стороны, идеи Фортунатова, высказанные им на протяжении двадцатипятилетнего преподавания, оказали огромное влияние на последующее поколение отечественных лингвистов и во многом подготовили почву для появления российского структурализма в лице Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона. Якобсон очень ценил Фортунатова и много сделал для его памяти. Непосредственными учениками Фортунатова являются Д. Ушаков, А. Шахматов.

Скончался академик Фортунатов 3 октября 1914 года. (Родился 14 января 1848-го.)

4 октября

Стасик Лесневский был довольно близким моим товарищем ещё со времён, когда он работал в журнале «Юность». Работал недолго. Я приходил к нему в журнал, он приходил ко мне в «Литературную газету», и мы подружились.

О нём рассказывали много интересного.

Например, как он чуть не сорвал конференцию по Маяковскому, которая проходила в Дубовом зале ЦДЛ (рестораном он стал позже, когда пристроили здание на улице Герцена, то есть на Большой Никитской, как она прежде и сейчас называется). Лесневский, тогда студент филологического факультета МГУ, забрался на балюстраду и сверху своими репликами сбивал с толку тех, кто не признавал Маяковского лучшим и талантливейшим. В конце концов, его попросили уйти. Он побежал по залу, выкрикивая оскорбительные тирады. Его хотели поймать, но изловить не сумели. А в университете дело замяли.

В начале 60-х в самый разгар хрущёвской оттепели Стасик вошёл в комиссию от партбюро и профсоюза издательства «Советский писатель, где он тогда работал. Комиссии было поручено проверить неприглядные факты из жизни директора правления «Советского писателя» Н. В. Лесючевского. Его обвиняли в том, что он способствовал аресту поэта Заболоцкого и ещё нескольких писателей при Сталине. Факты подтвердились. Лесючевский должен был подать заявление об уходе. Но горком затягивал с требованием этого заявления, пережидал в связи с очень колеблющейся непостоянной политикой Хрущёва по этому вопросу.

Я в это время учился в МГУ, и утверждали, что и у нас подобная комиссия проверяла поведение декана Романа Самарина в сталинское время. Во всяком случае, должность декана Самарина потерял. Но остался заведовать кафедрой иностранной литературы.

И Люсичевский в конце концов уцелел. И отомстил тем, кто собирался его гнать. Выгнал их сам. В том числе и Стасика.

Станислав Стефанович Лесневский (4 октября 1930 – 18 января 2014) был человеком смелым. Это он годами добивался, чтобы в блоковском Шахматове проводились юбилейные вечера, чтобы открылся там музей. По этому поводу ему приходилось иметь дело то с горкомом партии Москвы, то с московским обкомом. Надеясь получить больше политического веса, он согласился войти в партбюро московской писательской организации. И это оказалось его трагедией. Потому что его заставили принять участие в исключении из Союза писателей Владимира Войновича.

Это пятно он пытался смыть с себя всю оставшуюся жизнь. Дерзил начальству. Пробил блоковские мероприятия чуть ли не через голову горкома и обкома. В перестройку стал членом редколлегии легендарного «Огонька» Коротича. В 1996 году его сделали координатором комиссии по подготовке международного суда над КПСС и практикой мирового коммунизма. Но до суда дело не дошло. Ельцин был решителен только в самом начале своего правления, а в 96-м ему пришлось приложить большие усилия, чтобы переизбраться в президенты. А, переизбравшись, пойти на огромные уступки своим оппонентам.

Был Стасик преданным поклонником Блока. Писал о нём. Принял приглашение войти в Блоковскую группу ИМЛИ для подготовки полного собрания Блока. Собирал материалы, писал комментарии, писал в «Литературную газету» жалобу, что издание застопорилось. В конце концов, получив от своей сестры Ирэн Лесневской в подарок издательство «Прогресс-Плеяда», выпустил там 1-й том Блока, очень мощный по редакторско-комментаторским материалам. Рассчитывал выпустить второй. Но для этого нужно было сидеть в архивах так же, как и в работе над первым, а времени на архивы у Лесневского уже не было: погрузился с головой в работу издательства.

Хорошее было издательство, выполнявшее просветительские задачи.

Ну, кто не знает четырёхтомного «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Даля?