Атаман Семенов О СЕБЕ.ВОСПОМИНАНИЯ, МЫСЛИ И ВЫВОДЫ - Григорий Семенов

Что касается постановки воспитания в училищах, то за два или три года обработки, которой подвергался юнкер, он становился совершенно подготовленным к офицерскому званию. Война и последующая революция показали высокое качество и преданность своему долгу и родине юнкеров военных училищ, несмотря на то что во время войны все курсы были сокращены и общеобразовательный ценз для поступления в училища был значительно понижен.

Начальников Оренбургского казачьего училища в мое время был терский казак, Генерального штаба генерал-майор Слесарев, По своему образованию, знанию и любви к порученному ему делу это был выдающийся офицер, который пользовался большим уважением и любовью своих питомцев. Инспектором классов был ученый артиллерист, окончивший Михайловскую артиллерийскую академию, полковник Михайлов, а его помощником — войсковой старшина Дутов, впоследствии войсковой атаман Оренбургского казачьего войска и известный деятель Белого движения. Грозой юнкеров был преподаватель математики артиллерийский подполковник и академик Дмитрий Владимирович Нарбут — строгий педагог, исключительных знаний и дарований.

Командовал сотней юнкеров терец, войсковой старшина Бочаров, Он также окончил Академию Генерального штаба, и потому, помимо руководства чисто строевой подготовкой юнкеров, он вел также курс военной администрации.

Тактику нам читал Генерального штаба подполковник Весслагр, талантливый лектор и веселый в компании человек. Помимо внедрения в наши головы чисто научных истин, он, при случае, руководил нашим светским образованием.

Воспоминания об училище уносят в даль былого величия и благополучия нашей родины и вселяют уверенность в неизбежность ее возрождения. Мощь армии и тс основы, на которых она воспитывалась, являются краеугольным камнем всей государственной постройки, и устойчивость ее осталась непоколебимой, несмотря на продолжительную войну и тяжелые потери, пока реформаторы типа Керенского не привили армии бацилл политической борьбы и партийности, которые быстро раскололи монолит армии на враждующие между собой партийные группировки.

Опыт был произведен, и результаты оказались весьма показательны: в короткий срок армия фактически перестала существовать. Теперь должно быть ясно, что участие армии в политической жизни страны может быть допущено в пределах исполнения своего долга перед родиной, во имя се блага и охранения незыблемости се политического строя. Преступно вовлекать армию в борьбу политических партий, потому что совершенно бессмысленно верить в возможность существования такой идеальной партийной программы, которую можно было бы считать безусловным рецептом спасения родины. На политическом поле гибкость боевого порядка и свобода маневрирования необходимы не в меньшей степени, чем на поле брани; только при этих условиях возможно отстаивать реально выгодные для блага родины позиции и идти вперед по пути развития се мощи и народного благосостояния.

День юнкера распределялся так, что для безделья времени не оставалось. Программа была весьма обширной, и, кроме того, юнкера обязаны были ежедневно уделять время для ознакомления с литературой, как классической, так и специально-военной.

Зимой день начинался в 6 часов, по сигналу. Через 15 минут после побудки юнкера выстраивались на утренний осмотр и молитву, после которых полагалась обязательная прогулка в пешем строю, продолжавшаяся при всякой погоде не менее часа.

После прогулки давался утренний чай и начинались занятия по расписанию — классные и строевые. С двухчасовым перерывом на обед занятия продолжались до четырех часов дня, причем около пяти часов ежедневно отводилось занятиям в классе и три часа — в строю.

Юнкера особенно увлекались спортом во всех его видах: джигитовка, вольтижировка, фехтование, гимнастика, легкая атлетика, бег и проч. пользовались неизменными симпатиями юнкеров и процветали в училище.

Вечер посвящался подготовке к периодическим репетициям, на которых преподаватели проверяли знания питомцев, каждый по своему предмету, и в 11 часов вечера вес огни в помещениях юнкеров тушились.

В Оренбургском училище, как и вообще у казаков, между юнкерами разных классов существовали чисто дружеские отношения, и то своеобразное явление, которое наблюдалось в иных, преимущественно кавалерийских, училищах и которое было известно под названием «цук», никогда у нас не наблюдалось. Традиционно казачий характер взаимоотношений юнкеров между собою исключал возникновение цука в училище, в котором воспитывались представители всех казачьих войск, кроме Донского. Донцы имели свое войсковое училище в Новочеркасске-на-Дону.

До 1908 года юнкера носили каждый свою войсковую форму, и она представляла собою весьма пеструю смесь цветов и покроя одежды. С 1908 года в училище была введена однообразная форма, состоящая из мундира с красными погонами и серебряным галуном вокруг них и шаровар с синими лампасами. Головной убор — черная большешерстная папаха или фуражка с синим околышем и темно-синим верхом.

В последнюю войну многие воспитанники Оренбургского училища удостоились высоких боевых наград — ордена Св. Георгия и золотого оружия, а наш бывший юнкер, ныне полковник, Гамалий совершил совершенно легендарный поход с сотней казаков через Аравийскую пустыню, связавшись в Месопотамии с англичанами, за что и получил высший английский орден за храбрость и боевые заслуги.

Глава 2 МОНГОЛИЯ

Производство в офицеры. 1-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. Командировка в Монголию. Первые связи. Монгольская революция. Мое участие в событиях. Разная оценка его военными и консульскими властями. Высылка из Монголии. Рекордный пробег Урга—Троицкосавск. Чжожен-геген. Духовная прозорливость. Политическая осведомленность. Значение религии

В 1911 году, двадцати лет от роду, я окончил курс училища по 1-му разряду и был произведен в хорунжие с назначением в 1-й Верхнеудинский полк Забайкальского казачьего войска. После установленного двадцативосьмидневного отпуска, проведенного мною в доме своего отца, я прибыл в полк, который в то время квартировал в городе Троицкосавске, на границе Халхи (Северная Монголия).

Полком командовал блестящий офицер, полковник граф Артур Артурович Келлер, впоследствии принявший Астраханскую казачью бригаду, с которой он вышел на войну.

В полку я пробыл всего лишь около трех недель и был послан в Монголию для производства маршрутных съемок. По окончании этой работы я был оставлен при 6-й сотне полка, бывшей в то время на охране нашего консульства в Урге.