Полет ночной бабочки - Михаил Серегин

– Да не было ничего такого.

– Так, собирайся, – теряя терпение, сказал капитан. – Посидишь в СИЗО, подумаешь, может, по-другому заговоришь. В СИЗО люди знаешь как умнеют.

Юлька обвела всех беспомощным взглядом, но не увидела на наших лицах сочувствия. Нина Петровна стояла столбом у стены со злобным и презрительным видом. Девочки прятали глаза, стараясь не смотреть на Юльку.

– Света, ты хотя бы, – проговорила наконец Юлька, и мне стало вдруг до безумия ее жаль.

Вдруг Юлька схватила со стола свою сумочку и стала судорожно рыться в ней.

– Тихо, тихо, тихо! – воскликнул капитан. – В чем там дело? – Он бесцеремонно отобрал сумочку у Юльки и вытряхнул содержимое на стол.

– Мне нужна ручка и листок бумаги! – Видимо, Юльке уже было на все наплевать.

– Держи, – ухмыльнулся капитан. – Вот ручка, вот бумага. Что дальше?

Юлька, не обращая на него внимания, стала что-то быстро писать.

– Так, тихо, – сказал капитан, заглядывая в листок. – Что это такое?

– Адрес моей матери, козел ментовский.

Капитан снова ухмыльнулся. Казалось, Юлькины грубости доставляли ему удовольствие.

– Света, – Юлька робко посмотрела на меня, – вот адрес. – Она протянула листок и связку ключей. – Это от дома, к матери моей зайди, объясни ей все. Она ничего не знает, ты ей расскажи. Скажи, что это поклеп на меня, никого я не убивала. И, если сможешь, помоги ей немного.

Юлька потупилась. Я поняла, что должна буду на свои деньги покупать для ее матери лекарства. Но я не Джордж Сорос, едва на себя хватает. А тут еще чужая мать. И как она к этому отнесется, эта мать, если я, гостиничная путана, буду ей морфий покупать? Ругаться еще начнет, оскорблять, стыдить. Да ну, на фиг мне все это нужно. Пословицу не зря придумали: «Не делай добра, не наживешь врага».

– Ладно, хватит, – властно сказал капитан. – Попечалились, и будет. Пошли, – сказал он Юльке. – Руки за спину, выше голову, не сутулиться. – Он ухмыльнулся, крайне довольный своим остроумием. – Прощайте, красавицы. Как-нибудь обязательно загляну к вам в гости. – Он громко расхохотался и вышел из комнаты.

Я пошла посмотреть, как будут Юльку сажать в милицейскую машину. Больше никто не сдвинулся с места.

3

Когда я вернулась, обсуждение случившегося было в самом разгаре. Девочки говорили все разом, стараясь перекричать друг друга. Казалось, они вот-вот подерутся. Впрочем, в нашей комнате всегда стоял шум, когда там оказывалось больше трех девочек сразу.

При моем появлении воцарилась полная тишина. Все уставились на меня. В другое время я бы возмутилась: «Какого хрена, мол, таращитесь», но сейчас не чувствовала ничего, кроме безразличия и усталости. Прислонилась в полной растерянности к дверному косяку, не зная, что делать дальше.

– Ни за что не поверю, чтобы Юлька, такая честная и порядочная, могла убить, – сказала Наташа.

Наташа была одной из старейших путан. Ей перевалило за тридцать пять. Но благодаря массажу и питательным маскам, на что уходила львиная доля заработка, ей удавалось выглядеть вполне привлекательной. Некоторые клиенты, особенно юные, предпочитали ее тем из нас, кто помоложе, чувствуя с ее стороны, наверное, что-то вроде материнской любви. Но при ярком солнечном свете и без косметики Наташа выглядела облезлой кошкой, и не знаю почему, но мы с ней друг друга терпеть не могли и по возможности не упускали случая обменяться колкостью. Она и еще Лилька, дама тоже за тридцать, закадычная подруга Наташки, были моими непримиримыми врагами.

– Конечно, на Юльку такое совсем не похоже, – вторила Лилька подруге.

– Но коробочка с ядом оказалась в кармане ее плаща, – возразила Лена, считавшаяся у нас русской красавицей, – огромного роста, полная, с круглым, как луна, лицом. Многие мужчины были от нее без ума. Специально приезжали в нашу гостиницу, чтобы снять Лену.

– Коробочку мог кто угодно подсунуть, – невозмутимо возразила Наташа. – Классический способ кого-нибудь подставить. Переложить вину на другого.

Наташа в свободное от работы время зачитывалась детективами, причем самыми пошлыми и самыми глупыми.

– С коробочкой вообще какой-то блеф, – произнесла я задумчиво. – Медэксперт сказал, что в бутылке растворили несколько таких упаковок. Почему же в плаще нашли только одну?

– Остальные наша Юленька успела выбросить, – заметила Наташа, криво усмехнувшись.

Я почувствовала досаду и раздражение. Вечно она мне противоречит и в большом, и в малом.

– А таблетки, – спросила я, – куда она их дела? Если она опустошила коробочки с лекарствами еще здесь, в гостиной?

– А кто сказал, что именно здесь?

– Юля высыпала таблетки на ладонь, – сказала Лилька, – зажала в кулак и пошла в номер Кости.

– Не заметила, чтобы Юлька возилась с какими-то коробочками! А я все время торчала в нашей комнате.

– Значит, плохо смотрела. – Наташа оставалась невозмутимой.

Я покачала головой.

– Нет, девочки, как хотите, но концы с концами не сходятся. Когда я принесла коньяк в номер, Костя сразу схватил бутылку. У Юльки просто времени не было подсыпать таблетки. Даже если бы она и держала их наготове зажатыми в кулаке. Тем более непонятно, когда она могла это сделать, если Костя все время был в номере? И как она стала бы раздеваться, держа в руке таблетки?

– В таком случае, – нагло улыбаясь, заявила Наташа, – их подсыпал кто-то другой.

– Например, тот, кто отнес в номер коньяк, – вставила Лилька.

Я ошалело посмотрела на них.

– Да пошли вы обе на хрен, дуры! – воскликнула я. – Зачем мне нужно было убивать Костю?

– Ну, мотив мог быть тот же самый, что и у Юльки, – философски заметила Наташа. – Тебе предложили его убрать за хорошие деньги.

– Слушай, тебе надо меньше дерьмовых детективов читать.

– Что я читаю, не твое дело, – вскинулась Наташа.

– Тихо, девочки, – произнесла Нина Петровна властно, – не надо скандалить. А на вас, Света, лежит подозрение. Мотив для убийства у вас очень серьезный. Возможность для его совершения у вас была.

– Да дуры вы все! – воскликнула я в ярости. – У меня достаточно доходов, чтобы я на мокрое дело еще решилась.

– Не трепись, Света, – нагло ухмыльнулась Наташа. – Денег никогда не бывает достаточно. Денег всегда или очень мало, или совсем нет.

– Она права, – заметила Нина Петровна. Не без душевного трепета видела я, как взгляды всех девочек устремились на меня. И в этих взглядах ясно читалось, что они все всерьез считают меня убийцей Кости.

– Знаете что, – сказала я спокойно и твердо, – если уж на то пошло, мотив для убийства и возможность его совершить был у многих. Например, у вас, Нина Петровна.

– Что?!

– А ничего. – Я чувствовала, что иду ко дну, но мне было на все плевать. Я не смогла спокойно выносить взгляды, в которых читалось: «Убийца». – Или вы думаете, я не слышала, как вы ругались с Костей, требовали, чтобы он вернул вам деньги за испорченную постель. Вы обещали включить счетчик и даже убить его. Думаете, я не слышала? И вы, между прочим, сами открывали бутылку. И меня за ножом на кухню посылали. Когда я вернулась, бутылка уже была открыта и нож не понадобился. И у вас было достаточно времени, чтобы всыпать таблетки в бутылку и сунуть коробочку в карман Юлиного плаща.

Ужас и недоумение отразились на лицах девочек, даже ядовитая усмешка на лице Наташи уступила место гримасе страха. Нина Петровна сначала побагровела, потом побледнела и выпучила глаза, ловя ртом воздух. Наконец все же справилась с собой.

– Ну, знаешь, – проговорила она сдавленным голосом, – ты или сошла с ума, или вконец обнаглела. И в том, и в другом случае тебе нечего больше делать в нашей гостинице.

Она хотела выйти из комнаты, но я преградила ей дорогу.

– Валяйте, – крикнула я со злостью. – Увольняйте меня. Только имейте в виду, молчать в тряпочку я не буду. Пойду к ментам и расскажу и про вашу ссору с Костей, и про счетчик, и про бутылку. Все расскажу.

Нина Петровна еще больше побледнела и тяжело опустилась на диван. Я тоже вдруг почувствовала потребность сесть и стала пробираться к одному из диванов в дальнем углу, где было свободное место. И вдруг зацепилась за что-то твердое и громоздкое. Больно ушиблась.

– Ай, блин, сволочь! – воскликнула я в ярости, потирая ушибленную ногу. – Что еще за дерьмо здесь валяется?

Это оказался ящик с коньяком, что принес Артак.

– Артак вонючий, – продолжала я ругаться. – Приволок эту херотень, второй раз уже за нее цепляюсь. Неужели трудно ее куда-нибудь убрать?

Мне никто не ответил. А Наташа вдруг сказала:

– А что, Косте коньяк Артака принесли? Из этого ящика?

– Да, вроде бы, – отвечала ее подружка.

– Так, может, яд подсыпал Артак?

– Ну да, в каждую бутылку, – заметила я не без сарказма. – Чтобы мы тут все потравились.

– Света права, – заявила Лена, русская красавица. – Вряд ли в этом случае яд достался бы именно Косте!